елки не было, а тут… – Аня не сдержала радостного смеха, вспомнив тот день. – Огромная, с красной звездой на макушке и мигающими гирляндами, она переливалась всю ночь напролет, озаряя нашу комнатку разноцветными огоньками! А когда я вставала на стул возле окна, то могла видеть ее очень близко, различать каждую игрушку, и у меня создавалось впечатление, что елка стоит не на улице, а в моей комнате… В общем, чудо свершилось! И что самое интересное: ни разу больше у кинотеатра елку не ставили – только в тот год. Но этого раза было достаточно, чтобы я поверила в чудеса и полюбила Новый год.
– И сейчас все еще в чудо верите?
– Верю.
– Тогда не грустите, – сказал Марк, по-дружески потрепав ее по плечу. – Все у вас наладится. У людей, которые могут добиться чудес от фальшивых Дедов Морозов, черные полосы не длятся долго…
Аня хотела поблагодарить его за добрые слова, но тут из прихожей послышались голоса мужа и отца, и пришлось выглянуть туда, чтобы узнать, на какую тему ведется беседа.
– Почему же вы не упомянули об этом при даче показаний? – спрашивал у Сергея Петр, недовольно хмуря брови.
– Откуда я мог знать, что бежала не соседка? – бурчал в ответ Отрадов. – Я ж не видел лица женщины и никак не мог предположить, что это Ева…
– Вы взрослый человек, Сергей Георгиевич, вы должны понимать, что, когда речь идет об убийстве, важна каждая мелочь! – все больше кипятился Петр.
– Нет, ты что взъелся на меня? Если это так важно, я съезжу в милицию и дам новые показания…
– Но она уже в «обезьяннике», понимаете? Сидит там с какими-то проститутками и бомжихами, и я ничего не смог сделать, чтобы ее перевели в отдельную камеру – изолятор переполнен!
Аня слушала эту перепалку и не понимала, о ком они говорят. А еще ей не нравился тон, которым Петр позволяет себе разговаривать с ее отцом. Именно поэтому, а не из-за непрошедшей обиды, Аня вышла из кухни и холодно спросила у мужа:
– В чем дело?
– Ни в чем, – ответил он раздраженно и пошел обратно в комнату, чтобы одеться.
– Еву арестовали, – ответил за него Сергей. – На нее вешают двойное убийство.
– А при чем тут ты?
– Помнишь, когда мы подошли к подъезду Карелии, из-за двери выскочила девушка?
– Конечно, она чуть не сбила тебя с ног.
– Это была Ева. Оказывается, она раньше нас догадалась, о ком шла речь, и явилась к модистке. Та, естественно, была уже мертвой, и Ева ничего узнать не смогла, зато все там залапала, оставив свои отпечатки… Самое же главное, Карелию убили из того пистолета, что был найден при обыске в подъезде Евы. Поэтому у милиции есть все основания ее подозревать.
– Это ясно, но я до сих пор не понимаю, чего от тебя хочет Петр?
– Ему нужно доказать, что Ева побывала у Карелии уже после того, как ту убили, то есть вчера, но этого никто не может подтвердить. Ева вспомнила о каком-то мальчишке, который впустил ее в подъезд. Но тот уверяет, что Еву Шаховскую он обязательно бы узнал, а та тетя, которую он вчера видел, на нее совсем не похожа. Я же мог ей помочь, сказав на допросе, что видел ее, выскочившую из дверей в совершенно потрясенном состоянии. А то менты ей уже приткнули: говорят, если вы правду говорите и застали Карелию мертвой, почему нас не вызвали?
– А хуже всего то, – донесся до Ани голос Петра – он, уже одетый, показался из комнаты, – что у нее нет алиби. В то время, когда госпожу Михельсон убили, Ева в одиночестве гоняла по городу, обкатывая новые шины…
– Но это точно не ее рук дело? – осторожно спросил Сергей. – Ведь на орудии убийства, как я помню по твоим словам, остались Евины отпечатки?
– Обнаруженный «браунинг» принадлежит любовнику Евы, она брала его в руки, отсюда и отпечатки, но он не является орудием убийства. По крайней мере, Дениса застрелили не из него…
– Раз так, почему ее любовник не пойдет к следователю и не даст показания?
– Боится.
– Кого? Милиции?
– И ее, естественно, ведь его могут привлечь за незаконное хранение оружия, но больше он боится своего покровителя. – Заметив, как брови Сергея взметнулись вверх, Петр устало пояснил: – Евин любовник, Батыр, по совместительству еще и сожитель ее продюсера Нагибина.
– Ах вот оно что!
– Естественно, парня больше волнует свое благополучие (Нагибин, узнав правду, может разорвать с Батыром отношения), чем Евино, поэтому в милицию он не пошел.
– А если за шкирку его притащить? Попроси Эдика, он выделит пару своих ребят…
– Батыр, предчувствуя такое развитие событий, уехал из Москвы.
– Куда?
– Неизвестно. Даже его любовник не в курсе.
Сказав это, Петр прошел к вешалке и стал перебирать висящие на ней вещи, очевидно, выбирая, что надеть: замшевую куртку на меху, дубленку, пальто или полушубок из стриженой норки. Увидев это, Аня спросила:
– Ты куда собрался?
– Сергей Георгиевич обещал съездить со мной к следователю, – Петр глянул на тестя, – надеюсь, он не передумал?
– Но сегодня же воскресенье.
– Я только что звонил Головину, он на рабочем месте, кропает годовой отчет, сказал, что нас примет…
Услышав знакомую фамилию (именно Станиславу Павловичу Аня была обязана жизнью – ведь это он спас ее от Дениса Новицкого), Аня открыла рот, чтобы узнать, как у Головина дела, но передумала. Лучше самой позвонить – когда-то следователь давал ей свою визитку, и она до сих пор цела – и расспросить его о жизни, чем выслушивать от Петра дежурные фразы. Сейчас, когда все его мысли заняты спасением Евы, от него других не дождешься…
Пока Аня размышляла, отец убежал переодеваться. Заметив, что осталась с мужем наедине, и не зная, как себя с ним вести, Аня поспешно предложила:
– Давай я тебе кофе сделаю? Или, может, вы позавтракаете?
Петр отказался, покачав головой. При этом он не сводил с Ани настороженного взгляда и вдруг спросил:
– Ты мне не доверяешь?
– Что?
– Ты прекрасно расслышала, что я сказал, ответь мне…
Но Аня молчала, хотя многое могла сказать ему. Например, что ее недоверие не беспочвенно, ее поведение не следствие ПМС, а вспышка ревности – не что иное, как проявление панического страха его потерять.
– Вот так всегда, – Петр поджал губы. – Ты отмалчиваешься, когда нужно обсудить проблему…
Разлепив сжатые губы, Аня еле слышно сказала:
– У нас нет проблем, все хорошо.
– Да? А как же объяснить твое вчерашнее поведение?
– Предменструальным синдромом, – горько усмехнулась Аня.
Петр закатил глаза. Он всегда так делал, когда его что-то раздражало. И так Ане стало из-за этого обидно, что она, преодолев свое нежелание обсуждать неприятную тему, выдавила:
– Вчера от тебя разило Евиными духами.
Петр вскинул на Аню удивленные глаза. Его явно поразил тот факт, что жена не просто унюхала чужой запах, а идентифицировала его как Евин. Но Петр быстро справился с собой и тоном незаслуженно обиженного человека ответил:
– Она моя клиентка, я тесно с ней общаюсь…
– Тесно – именно то слово! – вспыхнула Аня. – Только непонятно, что это за общение такое, если твоя
