– Остальные свидетели говорят, что около двенадцати.
– Если вы знаете, зачем спрашиваете у меня? – Она раздвинула ноги, подражая героине Шэрон Стоун из «Основного инстинкта», продемонстрировав сухие бедра и ластовицу своих колготок. – Или вы позвали меня сюда, чтобы трахнуть?
Лицо Митрофана мгновенно побагровело от гнева (ему противно было даже думать о сексе с этой ненормальной бабой, а еще противнее осознавать, что она так не считает), но он сдержался и сухо спросил:
– Вы проспали всю ночь?
– Да. – Она вытянула обтянутую черным капроном ногу, положила ее на голушкинское сиденье. – С трех до девяти. – Нога ввинтилась между его коленей, заскользила вверх. – Пока вы не разбудили…
Митрофан отодвинул ее конечность от своей промежности, положил ногу на ногу – дабы шаловливые ножонки треклятой Жизели не добрались до его целомудренного паха, и спросил бесстрастно:
– То есть вы хотите сказать, что за это время ни разу не покидали пределы своей комнаты?
– Вы к чему клоните? – насторожилась Гарина.
– Я задаю вопрос – отвечайте.
– Нет, я спала, как бревно… Надралась, знаете ли…
– А вот гражданин Сергеев утверждает, что вы в пятом часу утра спускались в гостиную…
– Кто это еще такой? Не знаю я никакого Сергеева!
– Это Саша, охранник.
– Ах вот кто! – Она совершенно не к месту рассмеялась. Смех был сухой, резкий, неестественно громкий. Услышав его, Митрофан подумал, что Жизели можно озвучивать злых колдуний в детских мультфильмах. Или вампирш в фильмах ужасов. – Я и не знала, что у него такая простецкая фамилия…
– Так выходили вы или нет?
– Не знаю… – Она опять рассмеялась, но уже тише. – Не помню…
– Что значит «не помню»?
– Я не помню, чтобы выходила. Но раз Саша говорит… Кстати, что именно он сказал?
– Он проснулся от шума, вышел из своей комнатки и увидел, как вы ходите по гостиной, натыкаясь на стулья. При этом вы что-то бормотали себе под нос, а потом опустились на колени перед гробом и стали разговаривать с покойницей, – сверившись с протоколом, заявил Голушко. – Что вы на это скажете?
– Я этого не помню. – Жизель пожала плечами. – Так что сказать мне нечего…
– Вы что лунатик? – разозлился Митрофан.
– Да, – тут же ответила она, неотрывно глядя на него своими рыбьими глазами. – Я лунатик.
– Честно?
– Можете посмотреть мою медицинскую карту.
– Давно это у вас?
– Не очень. Лет пять. – Жизель отвернулась. – До этого я хорошо спала.
– Как часто случаются приступы?
– Часто, но бессистемно. Иногда раз в полгода, иногда раз в месяц, а в последнее время почти каждый день…
– Наутро вы ничего не помните?
– Что-то помню, но всегда путаю реальные воспоминания со снами.
– Марго вам этой ночью не снилась?
– А что?
– Девушка пропала. Словно испарилась. И никто не знает, когда это произошло, при каких обстоятельствах и что послужило причиной ее бегства.
– Я тоже не знаю. – Она перестала паясничать и серьезно повторила: – Честное слово, не знаю… Мне кажется, она заходила ко мне в комнату, когда я спала, но точно сказать не могу…
– Во сколько это было?
– Если Саша видел меня в начале пятого, значит, в четыре заглядывала Марго… Я начинаю лунатить после того, как меня потревожат…
Митрофан, обрадованный тем, что свидетельница перестала корчить из себя отрицательную героиню эротического триллера, решил не прекращать допрос, как планировал ранее.
– Вы держали когда-нибудь в руках оружие?
– В руках – да, в протезах – нет.
– Найденный в вазе пистолет ваш?
– Нет.
– Чей?
– Не знаю.
– Что вы делали в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое? – Именно тогда убили Венеру.
– Работала.
– А после работы?
– Спала.
– Есть человек, который может это подтвердить?
– Мой врач.
– Вы были с ним?
– Нет, но он может подтвердить, что я не в состоянии застрелить человека. – Она продемонстрировала Голушко свои руки. – Вы не забыли о них?
– Венера была вашей подругой?
– Нет
– Марго?
– Нет.
– Афродита?
– У меня нет подруг, – отрезала Жазель. – И желания продолжать эту бессмысленную беседу тоже. – Она холодно посмотрела на Митрофана. – Вы закончили?
– Нет.
– А я да. Что хотели узнать, вы узнали.
– Вы так и не ответили ни на один мой вопрос.
– А, по-моему, на все.
– Вы врете, прикрываясь своими протезами, как щитом, – вспылил Голушко. – И про лунатизм хорошо придумали! Только имейте в виду, мы это проверим!
– Моя медицинская карта к вашим услугам. Я наблюдаюсь в клинике «Гиппократ».
Она поднялась с сиденья, чтобы выйти, но Митрофан остановил ее.
– Покажите ваш сотовый телефон, – потребовал он.
– Показывала уже. Вашему идиотику.
– Теперь я хочу посмотреть.
Она достала из сумки серебристо-белый «Самсунг»-раскладушку на платиновой цепочке, швырнула его Митрофану на колени.
– Гарнитуру тоже показать?
– Не надо. – Он внимательно осмотрел корпус, провел пальцем по внешнему дисплею. – Давно он у вас?
– Три месяца.
– Другого телефона у вас не было?
– Зачем он мне?
– Чтобы по одному разговаривать с клиентами, а по другому с подругами…
– У меня нет подруг, я вам уже говорила об этом!
– Ни у кого из ваших хм… коллег за последние сутки телефон не менялся?
– Понятия не имею! Я в отличие от вас чужие сотики не лапаю… – Жизель повесила телефон на запястье. – Все? Я свободна?
– До свидания.
