рассвету привел войска к цепи холмов, с которых видно было неприятельское войско, удобно расположившееся на равнине близ Гавгамел.
Здесь Дарий решил дать сражение нечестивым македонцам. Персидская армия в десятки раз превосходила армию Александра. Битва при Гавгамелах должна была решить судьбу Азии.
Яркая луна висела над равниной, мерцающей огнями костров и факелов. Факелы бродили от костра к костру. Персы не спали. Ждали нападения.
Александр в сопровождении Птолемея и Гефестиона вошел в шатер, где уже собрались военачальники. Стали совещаться: следует ли тотчас же напасть или, укрепившись, провести срочную разведку для получения новых сведений о противнике перед началом битвы.
Осторожный Парменион придерживался именно этого предложения, которое и было принято.
Возвратившиеся вскоре разведчики донесли, что Дарий, ожидая немедленного нападения, весь день и всю ночь держит своих воинов в готовности к бою. В эту ночь персы стоят в рядах, ожидая ночной атаки.
Старый Парменион воскликнул:
– Царь выслушай меня!
– Говори, Парменион. Какой же совет ты собираешься мне дать сейчас?
– Победить персов будет трудно. Напасть надо ночью. Персы не разберут, где свои, где чужие. И победа будет наша! Днем едва ли можно будет на открытой равнине одолеть громадное, во много раз превосходящее наше, войско неприятеля.
Царь вскинул голову, как от удара плетью. Произнес надменно и холодно:
– Александр побед не крадет!
Парменион горестно развел руками. Царь опять не согласился с ним.
Александр жестко приказал Пармениону:
– Приказываю, дать до утра отдых всему войску!
Старик с удивлением посмотрел на царя и молча вышел из шатра.
Царь сумрачно посмотрел ему вслед.
Александр уже давно не скрывал своей неприязни к Пармениону. Он был уверен: старик знает, что его сын Филота насмехается над ним, царем, говоря, что сам Зевс признал Александра сыном. Только вряд ли он, Александр, стал от этого умнее. И каково им, простым военачальникам, служить под командованием сына самого Зевса.
Каково?!. Богатство Филоты и Пармениона достигло огромных размеров.
Да, Парменион помог Александру взойти на трон. Но он может и отнять трон.
Парменион говорит, что пора, пора возвращаться домой, в Македонию, возвращаться с захваченным богатством, со славой, что Александр, продолжая войну в Азии, делает большую ошибку. Македонцы захватили слишком много земель, которые не смогут удержать.
Александр, стараясь овладеть собой, обратился к оставшимся в шатре друзьям:
– Парменион даже не понимает, или не хочет понять, что Дарий уже измотал свое войско, что он снова дарит нам победу.
Птолемей усмехнулся:
– Да, Дарий плохой стратег и войско его плохое.
Гефестион подхватил:
– Ночь опасна и победителю. Персы знают эту равнину. Мы ее не знаем.
Клит подтвердил:
– Персы как раз будут рады, если мы нападем ночью. Они ждут этого.
– А я сделаю то, чего они не ждут! В честном, открытом бою мы покажем миру превосходство своей силы.
И объявил о сражении наутро.
Ночью Александр спал так спокойно и крепко, что, против обыкновения, не проснулся к рассвету.
Утренняя заря выкрасила небо в прозрачный пурпур. На еще сонную равнину лился розовый свет. Воздух был чист и прохладен. Ночная темнота постепенно таяла, уползала на запад.
В голубоватом предрассветье на равнине в полной боевой готовности персидская армия ждала неприятеля.
Заря набирала силу. Первые лучи позолотили шатер Александра. Разметавшись на походном ложе, Александр спал безмятежно. Клит восхищенно прошептал, обращаясь к стоящему рядом с ним у шатра Гефестиону:
– Спать перед решающей битвой – это ли не величие духа?
Гефестион согласно кивнул.
Полководцы, долго прождав царя около его ставки, сами дали приказание войскам приготовиться к выступлению.
Дальнейшее промедление казалось небезопасным, и Парменион решил войти наконец в шатер.
Приблизившись к ложу Александра, Парменион трижды позвал его по имени, пока тот не проснулся.
– Как можешь ты, царь, спать так спокойно, будто ты уже одержал победу, между тем как тебе предстоит еще самое важное и решительное сражение?
Александр возразил старому воину:
– Как! Разве ты не веришь, что победа у нас в руках, когда мы уже преодолели дальний путь через пустынные страны и настигли убегающего от нас Дария?
Солнце полыхало во всю утреннюю мощь. Зазвучали трубы. Македонский лагерь шумел как растревоженный улей. Из шатра вышел Александр в полотняном панцире и алом плаще. Вскочил на Букефала, обскакал ряды воинов, воодушевил их своей спокойной, уверенной в победе речью:
– Сейчас нужно думать лишь о том, что мы уже в третий раз сталкиваемся с тем же самым противником, и, конечно же, он не стал сильнее, и пусть враги не забывают о своих прежних поражениях и о том, как много их уже полегло. Да, Дарий имеет преимущество в численности, а не в мужестве и выучке воинов. Мы не должны обращать внимания на сияющий золотом и серебром строй противника, который больше представляет собой добычу, нежели опасность, и победа будет завоевана не нарядами и украшениями, а железом и отвагой. Мы победим. Не будь я сыном Зевса-Амона!
Александр взмахнул рукой. И войско, ждавшее этого мгновения, ринулось в атаку.
Многочисленные походы оставили на теле Александра свои отметины и шрамы, которыми молодой царь гордился. Он никогда не поворачивался спиной к опасностям, а смотрел им прямо в лицо.
Александр вел своих воинов вперед, презирая ранения и смерть. Постоянный риск, пренебрежение собственной жизнью вызывали у всех воюющих рядом с молодым царем уважение и восхищение. Только Парменион и его союзники считали, что такое поведение не соответствует званию полководца, ибо как можно командовать сражением, не наблюдая за его ходом, и бросаться в гущу схватки, вместо того чтобы с безопасной позиции в тылу руководить всем происходящим. В конце концов, он всего лишь храбрый до безрассудства глупец, который всякий раз испытывает судьбу и полагается на то, что Тихе, богиня удачи, подарит ему в очередной раз свое расположение.
Скоро войско Александра царя Македонского стояло на равнине в боевом порядке. Центр составляли шесть таксисов фаланги, по их правую руку находились гипасписты и восемь ил македонской конницы. К левой стороне фаланги, к таксису Кратера, примыкали всадники греческих союзников и фессалийская конница.
Левым крылом предводительствовал Парменион, стоящий с фарсальской илой, сильнейшей из фессалийской конницы.
Позади основной линии фаланги Александр поставил вторую линию. Военачальники сразу же оценили новшество царя. Ведь, в случае окружения, захода персов в тыл, войска мгновенно повернутся кругом, давая отпор врагу.
Кроме этого, по обоим флангам расположились уступами отряды легкой конницы и пехоты, которые, в случае необходимости, должны будут удлинить фронт или, сделав оборот на девяносто градусов в сторону флангов, соединить первую и вторую линии. В этом, крайнем, случае македонская армия, окруженная со всех сторон персами, превратится в замкнутый прямоугольник.
