кликнула Коляна, и тот наконец показался. Ирка окинула его взором и пришла к выводу, что он тоже не сильно изменился. Разве что лицо его стало более одутловатым, а нос сизоватым. Явно втихаря попивает, но открыто зашибать боится – супруга за это по головке не погладит.
– Помнишь Ирку? – спросила Машуня у мужа. Колян неопределенно пожал плечами, чем разозлил супругу: – Опять где-то тяпнул, гад! Кто ж те только, сволочь, наливает, а? – Тот сделал непроницаемое лицо. – А ну становись у прилавка, ушлепок! И смотри у меня! Чтоб деньги не тырить, ясно?
Супруг покладисто кивнул головой, а Машуня увлекла Ирку в сторону закусочной.
Когда они, взяв кофе и чебурков, примостились в уголке забегаловки, Машуня начала свой рассказ:
– Хорошо мы жили поначалу с Колькой-то. Я ж его, как Матроскин говорил, на помойке нашла, отмыла, отчистила. Он ценил. И я не жаловалась. Сама-то на работе, а он дома. По хозяйству хлопочет. Борщи мне варит. Но вот два года прожили, и что-то я затосковала. Ребеночка мне захотелось. Все, думаю, есть: и бизнес, и недвижимость, и тачек целый автопарк, а кому все достанется, когда умру? – Машуня осушила стакан одним глотком и, подперев подбородок кулаком, вздохнула: – Но мне уже за сорок. Возраст критический. Да и по-женски не то чтобы без проблем – тяжестей много таскала, когда челночила. Короче, не получалось у нас. А я ведь такая – ежели что не получается, меня клинит. Надо добиться, понимаешь? Вот и начала по всяким врачам да курортам лечебным ездить. Бизнес забросила. Ну не то чтобы забросила, конечно, Кольку обязала за всем приглядывать да в курсе меня держать. Думала, все налажено, поди, справится убогий мой, не велика мудрость… – Машуня куснула чебурек, отхватив одним махом добрую половину. – Сглупила я! Колька, оставшись без присмотра, пустился во все тяжкие. Телок начал водить, дружков непонятных. Всех в дом, дым коромыслом… Куролесил, короче, на полную катушку! А умные люди и воспользовались – в хату мою под видом друганов Колькиных просочились, комп сперли, в сейфе порылись…
– Обокрали? – уточнила Ирка.
– Если бы просто обокрали! А то всю документацию скачали… Да и это полбеды! Хуже то, что они стали дурака моего шантажировать. Трясли перед ним распечатками и грозили, что передадут их в налоговую, меня посадят. И его заодно. С конфискацией!
– Блефовали?
– Конечно! Нет, понятно, что подкопаться было к чему. Только я-то отмазалась бы, у меня в налоговой свои люди. Но дурик мой обделался от страха и сделал все, что ему велели….
– А что ему велели?
– Подписать кое-какие бумаги. Он имел право подписи.
– Почему же не позвонил тебе?
– Побоялся. Позвонил бы, пришлось бы все рассказывать: и про пьянки, и про гулянки (а он гадость венерическую от одной из своих шалав цапанул, как раз уколы делал), и про дружков полукриминальных, которые потырили из дома по мелочи… – Машуня зашвырнула в рот остатки чебурека и стала со смаком его жевать. Воспоминания о неприятной истории аппетит ей не отбили. – А так, думал, все шито-крыто будет. Пока я приеду, он вылечится, следы заметет, отлежится… А про кражу решил просто умолчать – воры обещали вернуть комп. Вот и подписал. – Она взялась за чебурек Ирки, к которому та не притронулась. – Когда я вернулась домой, к слову сказать, беременная – от кого, не спрашивай, имени его не помню, но хлопец был гарный, не чета Кольке, – у меня на фирме такой кавардак творился, что я просто обалдела. В магазины было закуплено дикое количество просроченного, некондиционного, бросового товара. И вернуть его уже никак нельзя – все сроки прошли. Мы начали терпеть убытки. А тут еще оказалось, что завезенное теми же поставщиками вино – голимый левак. ОБЭП, когда нагрянул, всю партию арестовал. А на меня – дело… Короче, ужас! Но все равно цветочки. Вот когда я узнала, из-за чего все безобразие творится, вернее, из-за кого, у меня случился выкидыш. И это меня просто подкосило. Нервный срыв со мной случился. Впервые в жизни! Долго лечилась я тогда. А когда в себя более-менее пришла, фирма моя уже совсем на ладан дышала. Пришлось продать – поднимать ее у меня сил не было.
– И что, вырученных от продажи денег хватило только на то, чтобы купить палатку на рынке? – с сомнением протянула Ирка.
– Конечно, нет. На те деньги я три фуры приобрела. Думала на грузоперевозках заработать. Но не пошло почему-то… Вернее, знаю, почему: чтобы не облапошили, надо все под контролем держать, а я не могла тогда… Ну и прогорела. Да еще одна машина в жуткую аварию попала, водитель погиб, а страховка фуры моей оказалась просроченной. В общем, сама понимаешь… – Машуня басовито хохотнула. – И вот теперь я на рынке. Вернулась к тому, с чего начинала.
– И все же, я смотрю, ты не очень унываешь.
– Сначала знаешь как убивалась! В сорок семь у разбитого корыта осталась. От такого у кого хошь крыша съедет. Потом смирилась. А сейчас прям азарт какой-то появился – опять подняться хочу, назад все вернуть.
– И как? Получается?
– Да не особо, – вздохнула Машуня тяжко. – На тушенке и майонезе много не заработаешь, а другим торговать у метро не имеет смысла.
– Я могу кое-чем помочь, – сказала Ирка.
– Да? И чем же?
– Помнишь Себровского?
– Конечно.
– Он сейчас занимается разведением птицы и собирается регистрировать свою торговую марку. Будет выпускать всевозможные консервы. Реализовываться товар будет через фирменные торговые точки. Первой может стать твоя палатка…
Ирка бросила на Машуню быстрый взгляд, чтобы убедиться в том, что заинтересовала бывшую Лешкину пассию. Но по лицу той ничего нельзя было определить. Тогда Ирка продолжила:
– Если дело пойдет, ты быстро вернешь потерянное. Себровский – та рыбка, которая мелко не плавает. Он поднимется очень скоро и очень высоко, и если ты сработаешься с ним, то он поднимет и тебя…
– Мою палатку в качестве фирменной торговой точки использовать нельзя, – вздохнула Маша. – Слишком мала и неказиста.
– Расширишься, сделаешь ремонт.
– В копеечку влетит!
– Не мне тебе рассказывать, что, не вложив денег, прибыли не получишь.
– Ясен пень. Но мне нужны гарантии. То есть согласие Себровского на сотрудничество. Хотя бы устное…
Ирка заверила, что согласие Машуня непременно получит, а также сможет обсудить с Себровским все деловые вопросы в неформальной обстановке. Затем она рассказала о том, что собирает друзей на день рождения, и Машуня приняла приглашение с большим воодушевлением.
Ирка вернулась к джипу, забралась в салон. Вид у нее был задумчивый и немного печальный.
– Все в порядке? – поинтересовался Макс, заглянув ей в лицо.
– Нормально, – ответила она, затем откинулась на сиденье и закрыла глаза. – Поехали к Миле за вещами.
Макс завел мотор и тронул машину с места.
– Сглазила я их, что ли? – вдруг воскликнула Ирка.
– Ты о ком? – переспросил Макс.
– О них. – Она открыла глаза, но лишь для того, чтобы сморгнуть слезы. – Все в таком дерьме побарахтались, что одно только на ум приходит.
Макс открыл было рот, чтобы высказать свою мысль на сей счет (он считал, что Иркиных друзей таким образом бог за предательство наказывает), но она мотнула головой:
– Ничего не говори, Макс, и так знаю, что ты думаешь. – Она вытерла щеки подушечками пальцев. – Но только я твоих убеждений не разделяю. Я не верю в божью кару…
– А в сглаз, значит, веришь?
– Да и в него не верю! – в сердцах бросила Ирка. – Так уж просто, к слову пришлось… – Она наконец-то посмотрела на Макса. Взгляд ее был испуганный. – Я уже боюсь с Себастьяном встречаться. Мне страшно представить, до чего его, бедного, жизнь довела…
