Остальные же лишь пригубливали: Мила, Люська и Саша – шампанское, Валя – белое вино, Машуня и Ника – коньяк, Себровский с Пашей – джин с тоником. Себастьян с Максом не пили совсем. Стояли в уголочке со стаканом сока и говорили о чем-то своем, не обращая внимания на остальных.
Ирка же пила много. Не так много, как Колян, но достаточно. А поскольку от обильных возлияний она отвыкла, то пьянела на глазах.
– Максим, – окликнула Макса Валентина, до того безрезультатно пытавшаяся отобрать у подруги фужер, – тебе не кажется, что Ирке надо придержать коней? Она уже в зюзю…
Макс обернулся на Ирку – та хохотала над рассказанным Колькой анекдотом и локтем толкала Нику в бок. Макс пожал плечами:
– Да пусть расслабится!
Валя вскинула брови, но ничего не сказала.
А Ирка тем временем схватила со стола бутылку с каким-то неизвестным вином, которое больше никто не рискнул пробовать, наполнила стакан и одним махом выпила. Потом кинула в рот оливку и потребовала от Коляна нового анекдота. Колян не мог отказать даме и выдал такую несусветную пошлятину, что получил от жены затрещину. Ирка тут же бросилась за него заступаться. Поднялся страшный гвалт. Машуня орала на именинницу, чтоб не лезла, та огрызалась, пьяно щуря глаза. Потом хватанула еще и стала совсем невменяемой.
Себровский с женой и Ника тут же начали собираться. Ирка зарыдала. Макс бросился ее утешать, но она отпихнула его и вдруг заорала:
– Предатели! Все вы – предатели! Думаете, я простила вас? – Она выставила вперед кукиш. – А вот хренушки!
– Игорь, пойдем, – умоляюще прошептала Паша, хотя ей интересно было проследить за развитием событий.
– Ты можешь идти! – рявкнула на нее Ирка. – Ты мне никто! А вот они-и-и… Друзья, называется! Бросили меня в трудную минуту… – Она покачнулась и упала бы, если б не Макс. – Но это ладно, это фигня, – махнула рукой Ирка, свалив со стола два фужера. – А вот то, что кто-то из них убил моего мужа, – не фигня!
– Ирина, уймись, – строго сказал ей Себастьян. – Не клевещи на людей…
– Отец Феофан, а с чего ты вдруг в попы подался, а? – Она икнула и сморщилась. – Не потому ли, что грех-то на тебе?
– Прекрати немедленно! – прикрикнул на нее Макс.
– Один из них… – Ирка ткнула пальцем в толпу, – убийца! И когда-нибудь я узнаю кто. Спросите, как? А очень просто – по анализу ДНК! – Макс попытался увести ее, но Ирка оттолкнула его и продолжала: – Мне Бэк приснился сегодня. Живой. И сказал мне, что кольцо, которое я ему подарила, укажет на убийцу. – Она обвела всех осоловелым взглядом. – Перстень у него был с печаткой ромбовидной… И вдруг пропал! Был на пальце, когда мы ссорились, а с трупа пропал… Куда делся? Я не знала… А Бэк мне сказал: слетел, когда на него убийца напал. Болтался он… – Ирка по-идиотски хихикнула. – Не убийца – перстень. Зацепился, Бэк сказал, за кожу руки убийцы… и слетел! А кровь-то на нем осталась… Мало, но на анализ хватит.
– Бред, – бросил Себровский.
– А вот посмотрим! – процедила Ирка, зло сощурившись. – Когда-нибудь найдется, и тогда…
Она не договорила. Глаза ее закрылись, ноги подогнулись, и Ирка свалилась на пол. Макс подхватил ее на руки и перенес в комнату с камином. Потом, когда вернулся, долго извинялся перед гостями и просил их продолжать веселье. Но настроение у всех было окончательно испорчено, и никто не желал оставаться. Однако Макс уговорил всех задержаться еще на пятнадцать минут, чтобы отведать шикарный трехъярусный торт, который он заказал в подарок Ирке, но так и не успел подарить. Не желая обижать такого приятного человека, все согласились повременить с уходом.
Обрадованный Макс потушил верхний свет и стал зажигать свечи на торте.
Когда свет погас, один из гостей шепнул стоящему рядом, что, пока Макс зажигает это дикое количество свечей (их было штук сто, не меньше!), он успеет сбегать в туалет, куда уже давно хочет. Тихонько покинув комнату, он прошел через коридорчик в залу. Туалет находился рядом, но гость туда не завернул.
В зале свет не горел, но в камине еще тлели дрова, и видимость была сносная. По крайней мере, спящую и храпящую Ирку гость разглядел. Она лежала на диване, свернувшись клубком. Плед, накинутый заботливым Максом, почти сполз на пол – Ирка всегда скидывала с себя одеяла, и пижамные куртки у нее вечно задирались до самой шеи. Человек прошел мимо дивана, направляясь к каминному зеву. Достигнув его, он дунул на поленья, чтобы огонь разгорелся поярче. Если сейчас кто-нибудь войдет и спросит, что он тут делает, ответит – разжигаю камин, чтоб именинница не замерзла, в помещении-то прохладно, а она вон плед сбрасывает.
Человек опустился на колени рядом с камином и принялся шарить руками под плинтусами. Он понимал – кольцо, то самое, подарочное, которое, прежде чем соскользнуть, оцарапало его (если бы оно нашлось во время следствия и менты взялись проверять, глубокая царапина на внешней стороне запястья определенно натолкнула бы на подозрения), закатилось куда-то… Исчезнуть ведь не могло, правильно? Значит, все еще находится здесь, в комнате. Между досок, под плинтусом, в щели какой-нибудь…
Вдруг в то место, где находился гость, ударил луч света, а потом послышался голос:
– Ты не это ищешь?
Ирка осветила спину стоящего на карачках человека фонарем, который держала под подушкой, а теперь вытащила и включила. Потом показала кольцо Бэка и повторила:
– Ты не это ищешь?
Человек медленно поднялся, распрямился, обернулся. Свет слепил глаза, и он прикрыл их ладонью.
– Люся? – прошептала Ирка, не поверив глазам. – Неужели… неужели это ты?
Ничего не ответив и беспомощно моргая, та смотрела на совершенно трезвую Ирку (конечно, трезвую, ведь ее «опьянение» было заранее придумано и ловко разыграно). Губы ее дрожали.
– Почему? – выдохнула Ирка. По ее щекам потекли слезы. – Не понимаю…
Люся, закусив кулак, всхлипнула.
– Почему ты убила моего мужа? – хрипло закричала Ирка.
– Не я… – замотала головой Люся.
– Перестань!
– Нет, не я… Клянусь! – И она, осев на пол, прорыдала: – Я любила его, понимаешь?
– Бэка?
– Да, да, да! Я познакомилась с ним задолго до тебя. Он приходил в мэрию, где я по-прежнему работала, и я не могла налюбоваться им… А он меня не замечал! Он и имя-то мое постоянно путал! А я… – Она вновь сорвалась на крик: – Я так его любила! Как я могла его убить?
На шум прибежали люди, и первым в комнату влетел Сашка. Он бросился к жене, но Люся остановила его окриком:
– Не подходи ко мне сейчас!
Сашка встал как вкопанный и, растерянно моргая своими тусклыми голубыми глазами, испуганно спросил:
– Что с тобой?
Люся затрясла головой, а ее муж вдруг понурился и пробормотал:
– Это ты его убила, да?
Люська вскинула на него покрасневшие глаза, в которых плескался ужас. Перехватив ее взгляд, Сашка горько выдохнул:
– Я все знаю, Люся… Пять лет я скрывал от тебя, но тогда я видел, как ты поднялась сюда, и слышал все, о чем вы с ним говорили… – Голос его постепенно затихал, пока не превратился в еле различимый шепот: – Ты призналась ему в любви, сказала, что будешь ему лучшей женой, чем Ирка, а он… он посмеялся над тобой. И велел убираться… – Саша обхватил голову руками. – Тогда ты не выдержала унижения, подняла кочергу и ударила его, да?
Люськины глаза расширились. Она перевела свой ошарашенный взгляд с мужа на Ирку и умоляюще прошептала:
– Поверь, это не я!
