бы ты ни говорил, но твоё начальство заинтересовано сейчас в твоей смерти. Так что с драной овцы хоть шерсти клок.
Однорукий промолчал, оставаясь внешне спокойным, хотя пальцы его потеряли ловкость и не справлялись с пуговицами на рубашке. Врач заметил это и хотел помочь, но задержанный вдруг взорвался:
— Отойдите от меня! Я вас не просил!
— Спокойно, Коля, — урезонил его Арчеладзе. — Ты же смертник, так и веди себя соответственно, как настоящий камикадзе.
— Слушайте, генерал! — гневно заговорил однорукий. — Неужели вы до сих пор не уяснили, с кем имеете дело? Мы вас однажды уже предупреждали! Второго предупреждения не будет.
— Предупреждали? — изумился полковник. — Что-то не помню!
— На посту ГАИ. Помните? Или вы ничего не поняли?
— Ах, на посту!.. А я-то погрешил на других людей! — засмеялся Арчеладзе. — Знать бы, ни одного бы живым не отпустил… Между прочим, на посту я вас переиграл! Это вы должны были сделать выводы, Коля! А вы после этого попытались всучить мне майора-ракетчика. Для вашей организации несолидно, ей-Богу!
Однорукий пропустил это мимо ушей, выдавил сквозь зубы:
— Теперь доигрались, генерал.
— Ну, ты наглец, Коля! — усмехнулся полковник. — Сидишь в моей камере и мне же угрожаешь. Ладно, пошли на новое местожительство. Может, там спеси поубавится. Я для охраны приставлю ребят, которые тебя брали. Ты двух порезал, так вот один скончался, до клиники не довезли.
Однорукого привели в дежурку, усадили лицом к стене.
Полковник достал из шкафа протез — достижение электроники и точной механики, — легонько постучал им по голове задержанного.
— Этот котелок у тебя не варит, так поноси пока. А протез я передам твоему начальству, — он сложил пластмассовые гибкие пальцы в фигу. — Вот с этой комбинацией.
Арчеладзе приказал дежурным оперативникам доставить однорукого на тренировочную базу к Кутасову, посмотрел список адресов конспиративных квартир, которые предстояло проверить Воробьёву и его группе в течение ночи, распорядился, чтобы ни в коем случае не делали попыток освободить Капитолину. После этого пошёл в свой кабинет. Звонить Зямщицу можно было и со служебного телефона, не стесняясь, что его прослушивают. Их разговор будет записан на плёнку и немедленно передан Комиссару…
Давний сослуживец оказался дома и почти сразу взял трубку.
— Гогия, ты памидоры любишь? Кушать — да, а так — нэт, — начал с анекдота Арчеладзе, чтобы быть узнанным. — Кстати, ты брюки от краски отчистил?
— Ты что хочешь сказать? — насторожённо спросил Зямщиц.
— А то, что ты подумал.
— Зачем? — Бывший сослуживец всё понял.
— Хочу подарок вручить, — сказал полковник и повертел в руке протез. — С сюрпризом.
— Когда?
— Минут через двадцать.
— Поздно уже…
— Лучше поздно, чем никогда.
— Если так — буду, — после паузы согласился Зямщиц.
— Стой на месте, я тебя увижу, — предупредил Арчеладзе и положил трубку.
Зямщиц оставался теперь единственным доступным человеком, который знает в лицо нового миссионера, прибывшего вместо Кристофера Фрича. Всё повторяется! Полковник умышленно назначил встречу через такое короткое время: наружная служба Комиссара не успеет взять под наблюдение, если только не ведёт его за Зямщицем круглосуточно. А от своего «хвоста» Арчеладзе рассчитывал отделаться, пока едет к месту встречи. От чёткости этой операции зависел весь её дальнейший ход.
К старому условленному месту, где Зямщиц когда-то выпачкал краской брюки, полковник подходил пешком, оставив машину во дворе какого-то магазина. Чёрная «Волга», увязавшаяся следом сразу же от здания на Лубянке, отстала под светофором на Гоголевском бульваре, где Арчеладзе, нарушая все правила, пролетел перекрёсток под красный, выбрав просвет в плотном потоке машин. Двух минут хватило, чтобы затеряться в проездах и переулках, сбив со следа наглый конвой.
Полковник дважды прошёл мимо машины Зямщица по разным сторонам улицы и слежки за ним не обнаружил. Но что-то всё-таки удерживало его подойти к «Вольво» и сесть в кабину. В который раз он пожалел, что после похищения Зямщица-младшего велел Воробьёву выловить всех «клопов» из квартиры и одежды бывшего сослуживца, — оставлять надолго такие вещи было опасно.
Делая третий круг возле места встречи, Арчеладзе в цепочке прохожих подобрался к машине как можно ближе и забрался в телефонную будку. Стёкла в «Вольво» имели окраску типа «хамелеона» — темнели при ярком свете и светлели в темноте, поэтому, приглядевшись, можно было различить, кто находится в салоне. На водительском месте хорошо просматривалась голова Зямщица: он вертелся, выглядывая полковника. И кто-то был ещё на заднем сиденье! Полковник присел, чтобы видеть на просвет стёкла машины, и вдруг заметил чёткие контуры головы и плеч человека.
Зямщиц явился на встречу не один, и это означало, что Арчеладзе приготовили ловушку. Старый сослуживец не мог притащить с собой самого миссионера, которого встречал в Шереметьево: роль Зямщица была ещё пока непонятна в этой игре — то ли удобный связник, поскольку работает в МИДе и выполняет отдельные поручения Интернационала, то ли птица покрупнее, если привозил гостя к «папе» на дачу. Всё это ещё предстояло выяснить, ради чего полковник и хотел встретиться с Зямщицем.
Голова человека помаячила на фоне стёкол всего полминуты и пропала, похоже, он полулежал на заднем сиденье и хотел до поры до времени остаться незамеченным. Соваться в машину было опасно, хотя подмывало прямо сейчас выяснить, что замыслил бывший сослуживец. Полковник с сожалением вышел из будки и зашагал прочь, направляясь к магазину, во дворе которого стояла его машина. Если бы Капитолина была на свободе и в безопасности, можно бы и рискнуть, обеспечив прикрытие, но сейчас он не имел права на риск. Поэтому он даже не стал ждать, когда Зямщиц покинет условленное место, чтобы поехать за ним, а сразу отправился в Безбожный переулок, надеясь там перехватить бывшего сослуживца. Зямщиц подъехал к своему дому минут через пятнадцать, поставил машину на стоянку и вышел из неё не один. Его спутником оказался человек лет сорока в длиннополом кожаном плаще. Теперь он уже не скрываясь направился вместе с Зямщицем к подъезду и исчез за дверью.
Полковник выждал минут десять — никто не появлялся, — сел в свою «Волгу» и набрал телефон Кутасова на тренировочной базе.
— Серёжа, возьми с собой двоих ребят и немедленно ко мне, — он назвал адрес. — Я тут встречу.
База находилась на берегу Клязьминского водохранилища, в упразднённом пионерском лагере, — даже если ехать с «попугаем» и сиреной, всё равно потребуется около часа. Конечно, удобнее бы было держать Кутасова где-нибудь поближе, под рукой, однако полковник опасался, что в пределах города группа захвата может быть легко блокирована либо потеряет возможность манёвра. В конце концов, Кутасов служил в качестве «засадного полка», удар которого должен быть всегда внезапным и сокрушительным. Но вполне возможно, что такого удара и не потребовалось бы сегодняшней ночью…
Полковнику пришлось самому в течение этого часа наблюдать за домом Зямщица, но ни он, ни его спутник на улицу не выходили, а свет в квартире был лишь в одном окне. «Рафик» Кутасова появился в Безбожном переулке около полуночи. Арчеладзе забрался в салон и только тут обнаружил, что вызванная группа прибыла в полной боевой амуниции, тяжёлая от доспехов и оружия, и скорее напоминала космонавтов, чем бойцов. Он приказал снять всё лишнее, и пока ребята выпрастывались из бронежилетов, поставил задачу Кутасову. Сам полковник остался в «рафике», который загнали поближе к дому между деревьями на газоне, а полегчавшие бойцы в одном камуфляже затаились между машин на автостоянке. Кутасов взял монтажку, ковырнул ею крышку багажника, и сразу же сработала сигнализация «Вольво» — замигали фары и забился между высокими домами прерывистый сигнал. Расчёт был верный: в окна
