будущими пенсионерами и получающими доход даже при падении котировок и, соответственно, обесценении наших будущих пенсий. Пенсионная реформа служит спекулянтам, а мое поколение, например, оставляет практически без пенсий.
Чтобы гарантировать пенсии, надо инвестировать пенсионные взносы в долгосрочные проекты с гарантированной прибылью. один из них – модернизация коммунального хозяйства, которую мы качественно ускорим.
Говоря о применении новых технологий, я не имею в виду фронтальные закупки технологий 1970-х годов по абсурдно завышенным ценам. Конечно, на безрыбье и рак рыба, но мы имеем целую гамму собственных разработок высокой степени готовности, которые опережают сегодняшний уровень даже наиболее развитых стран.
Многие фирмы используют эти технологии втихую, чтобы ни с кем не делиться приносимой ими сверхприбылью. Многие технологии блокируются зарабатывающими на издержках, а не на доходах монополиями – как нашими, так и иностранными. Многие изобретатели разрушили свое психическое здоровье в попытках достучаться до чугунных голов наших бюрократов.
Этот технологический потенциал нужно выявить, просеяв «пустую породу», реализовать и коммерционализировать, обеспечив массовое применение этих технологий в нашей стране. А иностранное оборудование – лучше комплектными заводами – закупать надо там, где речь идет о воссоздании чуть ли не заново целых отраслей, например, в производстве легковых автомобилей.
Для обеспечения технологической модернизации, помимо Совета по технологиям при президенте, создано Министерство технологического прогресса. На «расстрельную» в случае неудачи должность министра сегодня утром назначен лучший стратегический менеджер сегодняшней России Чубайс, задание ему на ближайшие два года с четкой разбивкой по срокам утверждено. Не сомневаюсь, что на этой должности он не огорчит ни свое руководство, ни своих родных. Верю как в его потенциал, так и в возможность использования этого потенциала в мирных целях.
Однако даже с одним гарантированием прожиточного минимума, не говоря уже о модернизации инфраструктуры, мы вылетим в трубу, если будем продолжать идти на поводу монополистов и покорно принимать все абсурдно завышенные цены, навязываемые ими обществу. У нас скоро не только бензин, но и электричество будет дороже, чем в США!
Значит, нужно ограничивать произвол монополий. Механизмов много, но принцип один: обеспечение полной прозрачности структуры цены всех монополий, в первую очередь, разумеется, естественных, и всех компаний, подозреваемых в злоупотреблении монопольным положением.
Поскольку антимонопольное расследование может длиться годами, за которые экономике может быть нанесен необратимый ущерб, следует заимствовать немецкий опыт и разрешить антимонопольной службе при резких колебаниях цен и тарифов сначала возвращать их на прежний уровень, а потом уже выяснять причины.
На ближайшие три года запрещается рост тарифов на продукцию и услуги естественных монополий, ЖКХ, городского транспорта. В течение полугода будет проведен тщательный анализ их издержек, который за счет сокращения воровства и повышения качества управления позволит снизить тарифы на услуги ЖКХ не менее чем на 20 %, а тарифы на электроэнергию и цену газа на внутреннем рынке – не менее чем на 10 %.
Преступные монополии, сложившиеся на рынках, особенно крупных городов, будут разрушены. Российским производителям будет обеспечен свободный доступ на эти рынки, при необходимости – внутренними войсками и ОМОНом.
Особая сфера – коммунальные монополии. Практика показывает: справиться с ними не могут не только мэры, но даже губернаторы. Думается, надо заинтересовать ими наш всемогущий Минфин. Давно пора принять предложения общественности по субсидированию жилищно-коммунальных расходов для семей, у которых эти расходы превышают 10 % доходов. Сейчас планка установлена на 22 %, что слишком тяжко для людей и слишком комфортно для бюджета. А вот снижение планки до 10 % сделает жертвой шантажа и неэффективности коммунальных монополий уже не добросовестных граждан, а региональные бюджеты и, когда тем не будет хватать денег, федеральный бюджет. А когда обуздание коммунальных монополий станет приоритетом Минфина, это обуздание произойдет очень быстро.
Но уповать только на него не стоит.
Федеральная служба антимонопольной политики и развития конкуренции, – а развитие конкуренции не менее важно, чем удержание монополий в правовом поле, – должна стать более серьезной структурой в экономической сфере, чем ФСБ – в политической. И, смею вас заверить, мы добьемся этого не ослаблением ФСБ.
«Священных коров» здесь не будет. Когда представители «Майкрософта» признают, что себестоимость операционной системы составляет 40 долларов, а продают они ее чуть не за 15 тысяч рублей, – это аргумент как для более четкого проведения границы между интеллектуальной собственностью и злоупотреблением монопольным положением, так и для перевода российских компьютеров на открытое программное обеспечение. Этот перевод должен осуществляться на государственном уровне как важный элемент снижения национальных издержек.
Правда, все мы знаем, что важнейшие издержки России – это не слишком дорогие компьютерные программы. И даже не дураки и дороги.
Национальные издержки России – это прежде всего коррупция и тесно связанная с ней организованная преступность.
Разнообразный опыт – Италии, США, Китая и многих других стран, включая Грузию, Белоруссию и Молдавию, – доказывает: в обуздании коррупции и мафии нет ничего невозможного, было бы желание.
Желание есть, потому что при нынешней «норме воровства» бюджетные расходы бессмысленны в принципе: они идут не туда и тратятся не на то. Похожая ситуация сложилась в большинстве крупных корпораций.
Принципы изживания коррупции просты. Первый – освобождение взяткодателя от ответственности и даже сохранение его доброго имени, если он активно и последовательно сотрудничает со следствием. Ведь это чиновник создает «правила игры», в которых бизнесмену, да и гражданину, приходится либо давать взятки, либо эмигрировать в другую страну: значит, он и виноват, и если взяткодатель не покрывает взяткополучателя, а встает на сторону общества, – он не сообщник, а жертва.
Второй принцип изживания не только коррупции, но и всей оргпреступности, – конфискация у не сотрудничающих со следствием ее членов всех активов, с помощью которых они могут влиять на общество. Не имущества, как в СССР, когда человек иной раз по выходу из тюрьмы сохранял только то, что на нем надето, и порой не имел средств для законной жизни, а именно активов. Не квартиры, а роскошного дома, не велосипеда, а представительского автомобиля, не денег в кошельке, а счета в швейцарском банке, не холодильника, а акций компании по их производству.
В борьбе с коррупцией много деликатных направлений, и оглашать предпринимаемые действия заранее – значит снижать их эффективность.
Ограничусь поэтому лишь двумя из многих шагов.
Прежде всего, на базе следственных органов Генпрокуратуры, ФСБ, МВД и некоторых других структур создается Федеральный следственный комитет, занимающийся преступлениями особой тяжести, оргпреступностью, а это значит, и коррупцией, и межрегиональными преступлениями.
Второй шаг – аттестация. Все госслужащие, занимавшие с 1990 года должности, начиная с начальника департамента федерального ведомства, должны в течение полугода обосновать источники активов, принадлежащих их семьям. Кто попытается обмануть государство, будет наказан в соответствии с Уголовным кодексом. Кто просто не сможет этого сделать, пожизненно лишится возможности занимать госдолжности, руководить любыми организациями и вести любую юридическую деятельность.
Предварительное исследование показывает: таких будет относительно немного. Значительно меньше, чем кажется нашему контуженному массовым воровством обществу. Ибо воруют, на самом деле, жалкие десятки тысяч, а порочат они всех работников всех сфер управления.
И наконец, последняя часть программы-минимум связана с глобальным экономическим кризисом. Почему так обострились проклятия в адрес протекционизма? – Потому что его усиление является
