Новые надежды для мертвецов

нем сморюсь. Смахиваю на Делорена — или как там его, — только я гораздо симпатичнее, — рассмеялся старик.

— Хотелось бы на тебя взглянуть при параде, — сказал Хок.

— Так и быть, я перед тобой покрасуюсь прямо на корабле. Правда, мне не нравится носить вместо ремня подтяжки. Они жутко натирают плечи.

— А ты их не надевай. Под смокингом ведь их все равно не видно. Никто и не узнает, что ты без подтяжек.

— Хелен-то все равно будет знать. Она говорит, что без подтяжек брюки будут на мне сидеть мешковато. Ладно, что-нибудь придумаю... Передай девчонкам, что дедушка их очень любит и приглашает на корабль.

— Обязательно передам. Если удастся, пап, то мы обязательно выберемся.

— Ты уж постарайся. Я, конечно, понимаю, что ты очень занят, но думаю, тебе и самому понравится «Елизавета Вторая». Да, вот еще что: сними с себя все необходимые мерки, и я закажу тебе костюм в Гонконге.

— Но мне не нужен костюм, пап.

— Не перечь отцу. Сними мерки. Рано или поздно любому человеку бывает нужен новый костюм, а в Гонконге их шьют за пару центов. Хелен обещала купить девочкам какие-то подарки, но ты им об этом не говори.

— Ладно. Рад был поболтать с тобой, папа. Передай Хелен мои наилучшие пожелания.

— Передам, конечно... Мне очень жаль, что так получилось... — Фрэнк зашелся в кашле и еще с полминуты хватал ртом воздух. — ...с Патси и с этим черномазым бейсболистом...

— Папа, я не хочу говорить на эту тему.

— Я тоже. Ладно, Хок. Обязательно передай мои приветы внучкам, слышишь?

— Передам, пап. Счастливого вам путешествия.

— Спасибо. Хок, мне уже пора в магазин. Надо успеть провернуть кучу дел до отплытия.

— Я понимаю. Если будешь посылать из круиза открытки, то адресуй их мне на службу. Я ведь переезжаю из «Эльдорадо», но пока не знаю своего нового адреса.

— Я лучше буду звонить. В нашей каюте будет спутниковый телефон, так что я смогу каждый день справляться о том, как идут дела в магазине. Созвонимся еще, сынок.

— Договорились. Ладно, пап. А то у меня тут тоже дел по горло.

Хок повесил трубку, восхищаясь про себя настырностью Хелен. Как это ей удалось уломать старика на кругосветное путешествие? Наверное, главную роль сыграл спутниковый телефон, который позволит Фрэнку каждый день давать ценные указания менеджеру магазина. Хок, конечно, огорчился оттого, что сбагрить девчонок к дедушке не удастся, но, с другой стороны, был искренне рад за Фрэнка. У старика куча денег, и слава Богу, что он, наконец, хоть что-то потратит на удовольствия.

Хок еще раз просмотрел дело командира Морроу, составил по нему пояснительную записку для майора Браунли и отнес все бумаги и папку с делом в кабинет шефа. Майора еще не было на работе и Хок оставил папку на его столе.

Потом вернулся к себе, взял верхнюю папку из стопки «висяков» и углубился в чтение. Дело касалось инцидента в кегельбане. Повздорив с одним из посетителей кегельбана, некий Родни Демарис, бывший «зеленый берет» в чине капитана, выбежал из кегельбана, открыл дверцу своей машины, вынул из бар дачка «магнум» и, вернувшись в зал, выстрелил пять раз в грудь своему обидчику, Марку Демаресту. Пять дырок в груди Демареста были размером с игральную карту каждая. Хок взглянул на цветную фотографию изуродованного трупа, приложенную к делу, и погрустнел. Шансы раскрыть это дело крайне невелики. Демарис сразу скрылся с места преступления, и с тех пор его никто не видел. Хок сначала не понял, почему это Браунли вытащил на свет Божий столь безнадежный «висяк» пятилетней давности, но тут наткнулся на ксерокопию рапорта какого-то патрульного. Полицейский утверждал, что буквально две недели назад видел в Майами зеленый «плимут» 1982 года выпуска, за рулем которого сидел человек, очень похожий на Демариса. Патрульный попытался остановить машину, но подозреваемому удалось улизнуть от погони на шоссе И-95. Толку от этого рапорта не было никакого: патрульный даже не успел разглядеть номерной знак «Плимута» и, более того, не был уверен в том, что преследовал именно Демариса. Однако тот факт, что «плимут» не остановился, проигнорировав приказ патрульного, усилил подозрения полицейского, о чем тот и доложил в письменном виде. Хок решил не тратить попусту время на этот «висяк». Не разъезжать же, в самом деле, по городу в поисках зеленого «плимута». Отложив дело Демариса в сторонку, Хок раскрыл следующую папку.

В это время зазвонил телефон.

Хок снял трубку. На том конце провода раздались рыдания Эллиты Санчес.

— Хок, как хорошо, что к телефону подошел ты, — всхлипывая проговорила Эллита. — Я... Я пы... пыталась до... дозвониться до тебя в... отеле, но...

Эллита рыдала так отчаянно, что Хок еле разбирал ее слова. К тому же, она звонила из какого-то очень людного места — в трубке слышались музыка, гудки автомобилей и уличный шум.

— Ты где? — спросил Хок. — Я тебя почти не слышу.

— Сейчас... Погоди минутку... Только не вешай трубку, пожалуйста!

— Я не собираюсь вешать трубку, Эллита. Успокойся и перестань плакать.

Пока Хок пытался разобрать хоть что-нибудь из всхлипываний Эллиты, в кабинет вошел лейтенант Слейтер. Его рыхлое белое лицо замаячило над столом подобно неведомой мертвой планете. Лейтенант был одет в голубую рубашку с белым воротником и манжетами, жилет и черные брюки от пятисотдолларового костюма-тройки.

— Что это за малолетки в комнате для допросов? — строго спросил он.

— Одну минуту, лейтенант, — сказал Хок. — Я разговариваю с напарником.

— Хок, ты меня слышишь? — закричала в трубку Эллита. — Я нахожусь на углу Девятой авеню и Восьмой улицы, рядом с супермаркетом «Ла Компанья». — Санчес вдруг перестала плакать и добавила совершенно спокойным голосом: — Ты не мог бы приехать сюда прямо сейчас?

— Хорошо, уже еду. А что случилось?

— Расскажу тебе, когда приедешь. Это очень срочно. У меня большие проблемы, и я не знаю, что делать. У тебя есть деньги?

— Немного, — осторожно сказал Хок. — Тебе сколько нужно?

— Доллар. Мне надо расплатиться за три кофе и отдать двадцать пять центов хозяйке кафе — она разрешила мне воспользоваться ее телефоном.

— Доллар у меня пока еще есть, — облегченно сказал Хок. — Я сейчас выезжаю.

— Поторопись, пожалуйста, — попросила Эллита.

— Я уже в пути. Все будет в порядке, Эллита. Не переживай.

Хок повесил трубку. Слейтер по-прежнему не спускал с него глаз.

— Эти малолетки — мои дочери, Слейтер, — сказал Хок. — А в чем дело?

— Ты должен был попросить у меня разрешение, прежде чем заводить в комнату для допросов посторонних.

— Вас не былона месте, лейтенант, когда мы пришли.

— Зато я былна месте, когда вы украдкой прошмыгнули в кабинет Браунли и что-то оставили на его столе.

— Я не «прошмыгнул украдкой», как вы изволили выразиться, а зашелв кабинет майора. И оставил у него на столе не «что-то», а уголовное дело.

— Вы не имеете права нарушать субординацию. Все уголовные дела должны пройти через меня, прежде чем попасть на стол к Браунли.

— Так зайдите в кабинет шефа и заберите эту папку. В ней дело Морроу. Ничего секретного.

— Я не имею права заходить в кабинет майора в его отсутствие. И вы, кстати, тоже.

— Ради Бога, Слейтер! Меня, Хендерсона и Санчес подключили к специальному заданию. И вы об этом прекрасно знаете, поскольку Браунли самолично известил вас, когда приставлял к вам Гонсалеса. Что вам от меня надо?

— Мне надо, чтобы вы соблюдали субординацию, сержант. Вы ничем не лучше остальных