Как жаль, что умение филигранно написать детали портрета иными живописцами во многом утеряно. А некоторые искусствоведы считают это качество старомодным.
Подснежники. Осинник.
Что греха таить, мнимая обобщенность, а правдивее — огру-бленность, не может заменить истинный станковый реалистический портрет.
Грицай, окончив работу над картиной, с неуклонной энергией начинает писать пейзажи, которые все более овладевают его сердцем.
Но надо было пройти долгие годы жизни в работе, поисках, тревогах и раздумьях, пока качество, увиденное знаменитым К. Ф.Юоном, сказавшим еще в 1939 году: «Грицай обладает несомненным чувством природы. Более всего ему близки лирические мотивы», стало кардинальной дорогой мастера.
Сегодня А. М. Грицай, несомненно, один из крупнейших художников пейзажной живописи. Он создал сотни картин, в которых звучит любимый им лейтмотив — Родина.
Радость…
Вот слова, которые невольно приходят, когда глядишь на пейзаж Грицая «Верхушки берез»…
Яркая лазурь предмайского неба. Белые тонкие свечи стволов берез. Празднично, светозарно, ликующе звучит гармония счастья возрождения.
Так было, и так будет.
Природа победоносна и целебна для души человека.
Много художников писали подобный мотив: весна, березы. Но этот холст отмечен редкой слитностью человека и природы. Чувствуешь отраду, свежесть дивной поры года, когда душа людская, забыв тяготы зимы и непогоды, удивляется нетленной красоте бытия.
Алексей Михайлович Грицай, как всегда, неспокоен. Готовит выставку. Напомним: первую персональную. Но его заботы, тревоги человечны и понятны.
Впереди большая экспозиция. Отчет за почти полувековой труд в искусстве народного художника СССР, академика А. М. Грицая.
Алексей Михайлович имеет одно бесценное свойство: привечает молодежь. Покинув стены института, участвуя в бесконечных выставках, Грицай всегда печется о начинающих мастерах.
Важно, что у него напрочь отсутствует какое-либо менторское чувство, назидательность.
Грицай необычайно чутко относится к проблемам школы. Он уверен, что умение рисовать, знание законов перспективы или композиции нисколько не остановят процесс самовыражения таланта, а только помогут ему.
Но несмотря на определенные традиции живописного языка, полученные им в мастерской Исаака Израилевича Бродского в Академии, Грицай умеет широко и непредвзято рассматривать и обсуждать полотна, написанные вовсе в другом ключе.
В этой широте взглядов Алексея Михайловича — высокая эстетическая культура.
… Подай иным лишь Сезанна или Пикассо.
Это касается и тех ценителей прекрасного, для которых эталоном служат лишь Рафаэль или Леонардо да Винчи, Делакруа или Александр Иванов…
Эти живописцы — гении. Бесспорно. Но ведь неумолимое время ставит перед художниками все новые и новые задачи.
Надо искать пути в познании тех черт прекрасного, которые скрыты в самой природе, в новом времени.
НИКОЛАЙ РОМАДИН
Не то, что мнше вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик -
В ней есть пуша, в ней есть
свобода,
В ней есть любовь, в ней есть
язык…
Русский пейзаж…
Он утвердил себя в истории нашего искусства весенним криком саврасовских грачей.
Как много замечательных художников внесли свою лепту в живописную песню о Родине!
«Нам непременно нужно двинуться к свету, краскам и воздуху, — писал в 1874 году Крамской, — но… как сделать, чтобы не растерять по дороге драгоценнейшее качество художника — сердце!»
И лучшие русские пейзажисты сочетали блистательное мастерство с высокой духовностью.
Истинно русские песенные полотна Саврасова. Лирические поэмы кисти Левитана. Чистые, нежные краски Древней Руси Нестерова. Жизнелюбивые, полнокровные полотна Юона, Рылова, Грабаря, Кончаловского, Сергея Герасимова… Строгие ритмы, силуэты нового в пейзажах Дейнеки, Нисского, Пименова, Чуйкова.
Бесконечно сложно сказать новое слово в искусстве, найти свой язык в живописи.
Особо трудно это сделать в пейзаже.
Среди наших современников есть мастер, сказавший новое слово в русском пейзаже.
Николай Ромадин.
Его полотна, на первый взгляд, традиционны. Они исполнены в духе лучших заветов московской школы живописи. Но чем дольше всматриваешься в картины художника, тем все более постигаешь особенный ромадинский почерк. Проникаешься ощущением неповторимого, единственного, тончайше найденного состояния природы.
Живописец своими холстами решает задачу, поставленную Алексеем Саврасовым:
«По пейзажу должно суметь даже час дня определить, только тогда пейзаж может считаться настоящим!»
У Ромадина мы видим уже не холст, не придуманный сюжет, а постигаем жизнь во всей ее тонкости и силе.
Мы верим художнику. Мы мучительно вспоминаем страницы своей жизни. Мы горюем и радуемся вместе с живописцем.
В нашей памяти встают светлые зори юности, картины плодоносной осени, нам зябко от холодных зимних ночей… Мы уходим с выставки Ромадина, словно бы пережили путешествие по России, глубоко почувствовав свою причастность Отчизне.
Велик художник, способный заставить затормошенного городского жителя в одночасье перенестись к суровым берегам Белого моря, побродить бессонными белыми ночами в Зао-нежье, послушать шум сосен в древнем бору Керженца, вдохнуть аромат ранней весны на Удомле, полюбоваться тихой красой реки Царевны…
Заставить дрогнуть дремлющие лирические струны сердца.
Разбудить поэзию, которая таится почти в каждом сердце.
В этом сила пейзажей Ромадина. Ибо в ней звучит сама душа живописца — чуткая, трепетная, сложная.
Паустовский сказал:
