С задумчивым видом инспектор повесил трубку.
— Звонили из больницы. Энди Вильсон заговорил. Он в бреду, но кое в чем есть определенный смысл. Трудно сказать, где бред, а где правда.
— А что он сказал?
— Похоже, он обращается к вам, сэр. Он твердит: «Филипп, уничтожь фотографию».
Наступило молчание, прерванное Рут, которая медленно повторила фразу:
— «Уничтожь фотографию»? Какую фотографию? У нас в студии тысячи фотографий. О какой из них он говорит?
Инспектор Гайд выжидал, продолжая внимательно наблюдать за Филиппом. У того мелькнула в глазах какая-то мысль.
— А не мог ли он говорить о фотографии Рейнольдса с женой, как вы считаете, инспектор?
— Вполне возможно, — согласился Гайд.
— Но теперь-то вы поверите, что такая фотография на самом деле существует? Или существовала?
Гайд промолчал.
— «Уничтожь фотографию», — протянул Филипп. — Все это прекрасно, старина Энди, но как это сделать, если у меня её нет?
Он начал мерить шагами комнату, а Гайд наблюдал за ним с нескрываемым интересом.
— Все-таки я вот что вам скажу: я много бы отдал, чтобы снова держать в руках эту фотографию.
Не прошло и суток, как он вспомнил эти слова.
Глава 4
На следующее утро на столе инспектора Гайда зазвонил телефон, и с другого конца линии донесся возбужденный голос Филиппа Хольта.
— Есть новости, инспектор! Мне надо кое-что вам рассказать.
— Я весь внимание. Слушаю вас…
— Этим утром моя секретарша задержалась с приходом на работу, и я сам просматривал почту. Там был большой конверт с моим адресом и лондонским почтовым штемпелем. Я сохранил его для вас.
— Очень хорошо. Продолжайте, сэр.
— Внутри конверта я обнаружил фотографию — портрет моего брата, точно такой же, как в витрине студии!
— Вашей собственной работы?
— Именно, инспектор! А когда пришла мисс Сандерс, мы долго ломали голову, пытаясь разгадать эту загадку, и в конце концов решили, что это, должно быть, просто шутка — кто-то вынул портрет из витрины и послал его по почте.
— Не сказал бы, что удачная, — протянул Гайд. — Фотография действительно была из витрины, мистер Хольт?
— В том-то и дело, инспектор, что портрет Рекса из витрины исчез, а на его месте висит фотография Шона Рейнольдса и его жены с аккордеоном!
Гайд долго молчал, переваривая услышанное, прежде чем что-то сказать.
— Действительно, очень странно…
— Надеюсь, вы сумеете выяснить, кто же они все-таки такие, — возбужденно продолжал Филипп, — и тогда мы, наконец, сдвинемся с места.
— Я обязательно займусь этим, сэр. Сейчас же пришлю к вам человека за конвертом с фотографией. Он же осмотрит витрину.
— Прекрасно! Меня не будет все утро, но мисс Сандерс на месте.
— Могу я узнать, каковы ваши планы на сегодня?
Филипп несколько опешил от такого вопроса.
— Честно говоря, инспектор, я собирался отвлечься от дел и попробовать себя в роли сыщика, если вы не против. Вы сможете найти меня в Мейденхеде, в отеле «Королевский сокол», где я буду заниматься изучением книги регистрации гостей. Не возражаете?
Он едва сдерживал волнение, ожидая реакции инспектора. Но ответ Гайда был спокойным, с легким налетом иронии:
— Это свободная страна, сэр.
Филипп уже собирался повесить трубку, когда инспектор добавил:
— У меня единственный вопрос, мистер Хольт. Не можете вы или мисс Сандерс вспомнить, когда вы последний раз смотрели на витрину, — до того, как в ней кто-то похозяйничал?
— О… Я не уверен… Вы же знаете, как это бывает, когда каждый день видишь одно и то же — ни на что уже не обращаешь внимания…
— Совершенно верно. Скажите, чья это была идея — взглянуть на витрину. Ваша или мисс Сандерс?
Филипп ответил не задумываясь.
— Будь я проклят, совершенно не помню. Кажется, идею подала Рут.
Видимо, Филиппу Хольту повезло — когда он приехал в «Королевский сокол», управляющего Тэлбота не оказалось, иначе никто и не подумал бы дать ему копаться в книге регистрации. Миссис Кэртис и занудно тянула время, но её сопротивление в конце концов было сломлено.
— Я прошу помочь мне в очень важном деле, миссис Кэртис, — настаивал Филипп, мобилизовав все свое обаяние. — Мне нужны имена и адреса всех гостей, живших здесь в ту неделю, когда погиб мой брат.
— О, дорогой мой, это довольно необычно, не правда ли? Я хочу сказать… Ну, наверно, ничего плохого тут нет, но все-таки я не очень понимаю, зачем вам…
— Просто меня не удовлетворяет заключение властей, миссис Кэртис. Я наотрез отказываюсь верить, что мой брат покончил жизнь самоубийством! Я намерен копнуть глубже, ведь полиция спит на ходу.
— О, мне показалось, что инспектор Гайд такой очаровательный человек, настоящий джентльмен…
— В том-то и дело: он слишком джентльмен. Лучше бы он действовал решительнее! Сколько драгоценного времени он упустил, занимаясь в основном расспросами обо мне! А ему следовало бы интересоваться подлинными преступниками. Например, теми, кто средь бела дня стрелял вчера в Энди Вильсона.
— Стрелял в Энди Вильсона? — миссис Кэртис перепуганно заморгала. — Боюсь, я вас не совсем понимаю.
— Разве вы не читали об этом в газетах, миссис Кэртис?
Покачав головой, она одарила его улыбкой, которая в её юные годы бесспорно была обольстительной, но теперь выглядела куда скромнее. Пришлось Филиппу пересказывать ей историю с покушением на Энди Вильсона, и закончил он словами:
— Я считаю, покушение на Вильсона как-то связано со смертью моего брата.
— О, Боже, какой ужас! И полиция тоже так считает?
— Понятия не имею, что считает полиция. Я устал от бесполезного ожидания, когда они начнут шевелиться. Вот почему я хочу сам провести небольшое расследование, — и он улыбнулся в надежде получить одобрение.
Видимо, ему это удалось. Во всяком случае, она согласилась разрешить просмотреть книгу регистрации.
— Ладно, мистер Хольт, но я должна сказать вам, что все гости, находившиеся здесь во время… в то время, мне лично хорошо знакомы. Кроме доктора Линдерхофа, конечно.
— О да, доктор из Гамбурга… Интересно, есть ли у меня шанс поговорить с ним?
