России был другой календарь.
– То есть, в России отмечают новый год дважды? – недоверчиво спросил адвокат.
– Евреи – трижды, – ответил Натаниэль. – Еще и Рош-а-шана… Но это не совсем те фотографии, – он снова обратился к Мирьям. – Я так понял, что там была еще одна, четвертая. Верно?
– Кажется, да, – ответила Мирьям.
– Потеряли?
– Нет, – она нахмурилась. – Не помню. Может быть, ее забрала Лариса.
Ицхак молчал. Натаниэль повертел в руках пачку сигарет, с сожалением спрятал ее в карман.
– Пора, Натаниэль, – снова напомнил Грузенберг. – Мне нужно быть в полиции через сорок минут.
– Да, сейчас… Скажите, квартиру в Яффо сняли вы? – спросил он. – Или Лариса сама?
– Я, конечно.
– До ее приезда или после?
– До приезда, по ее просьбе.
– То есть, она с самого начала собиралась остаться в Израиле?
– Да, конечно.
– Почему же она сразу не приехала как репатриантка?
– Побаивалась, – Мирьям покачала головой. – Она вообще меняет свои решения по несколько раз на день. Человек настроения.
«О ее сестре этого не скажешь, – подумал Розовски. – Вот уж, поистине, человек, который всегда знает, чего хочет». Вслух сказал:
– А почему вы нашли квартиру так далеко? Это ведь неудобно – добираться до центра.
– А вы знаете цены на квартиры в центре? – воинственно спросил Ицхак. – Я вот раньше не знал, а сейчас, когда мы искали жилье для Ларисы узнал. Безумные цены. Просто невероятные.
– Да, действительно. Откуда у туристки большие деньги?
– При чем тут туристка? – возразил Ицхак. – Квартиру оплачиваем мы. Потом, когда Лариса получит статус репатрианта и все, что ей причитается, она начнет платить сама.
– Да-да, конечно… – пробормотал Розовски. – Вы были у Ларисы в тот день? – снова обратился он к Мирьям.
– Была.
– Вам ничего не показалось необычным?
Мирьям немного подумала.
– По-моему, она была в хорошем настроении, – сказала она. – Это меня обрадовало. Когда она только приехала, то выглядела несколько подавленной.
– Что-нибудь говорила вам о своих планах на вечер?
– Нет.
– Вы с ней не ссорились?
– Ссорились? – Мирьям удивленно улыбнулась. – Нам не из-за чего ссориться.
– Что ж, – сказал Натаниэль. – У меня пока все. Может быть, вопросы есть у вас?
Чета Шейгеров, словно по команде, пожала плечами. Уже стоя у двери, Натаниэль спросил:
– А вы знакомы с Далией Меерович? Второй женой Шломо?
– Нет, я уже сказала, что ни разу не виделась с ним, – ответила Мирьям. Сквозь холодную любезность Натаниэль расслышал нотки раздражения.
10
– Странная семейка, – сказал Натаниэль, когда они с адвокатом уже подъезжали к Управлению полиции.
– Вы так считаете? По-моему, обычная семья.
– Я не о супругах, – прояснил Розовски. – Я о сестрах. То есть, о кузинах.
– И что же в них странного?
– Цвика, помяните мое слово: есть тут какой-то «скелет в шкафу». Что-то в их прошлом. В их общем прошлом. О чем они не хотят вспоминать. Во всяком случае, Мирьям. О Ларисе я пока что ничего не могу сказать. Предполагаю, что и она тоже. Но могу ошибаться… – Натаниэль помолчал немного. – Мирьям… Сильная личность, вы не находите? По-моему, муж у нее под каблуком. И это положение ему нравится.
Грузенберг промолчал.
– А вот подозреваемая, – Розовски покачал головой. – Из слов госпожи Шейгер вырисовывается образ несколько импульсивной дамы, кидающейся из крайности в крайность, вы не находите? Скажем так: не очень привлекательная дама… – он подумал и пояснил: – Я не имею в виду внешность.
– Мне судить трудно, – сказал адвокат. – Для меня она – человек, попавший в беду и нуждающийся в помощи. В подобных случаях особенности характера отходят на второй план.
– Очень благородно звучит, – сказал Натаниэль. – Ну а в чем ваши клиенты видят мою роль?
– Я объяснил, что единственная возможность доказать невиновность их родственницы – найти свидетеля, – ответил Грузенберг. – Свидетельницу. Ту, которая позвонила в полицию.
– И они согласились с этим?
– Да, почему бы и нет?
– Хотя бы потому что свидетельница явно указала на Головлеву как на убийцу, – сказал Натаниэль. – Довольно странное желание для родственников обвиняемой – найти, возможно, единственного человека, показания которого могут упечь ее пожизненно. Если я не ошибаюсь, ее слова были: «Преступник еще в квартире», верно?
– Да, но ведь она не назвала имя преступника, – возразил адвокат.
Натаниэль в сомнении покачал головой.
– Шаткая надежда, – сказал он. – Очень шаткая, Цвика.
– А что, есть другие предложения?
– Пока нет…
– Есть скелет в шкафу или нет, но я уверен, что она невиновна в предумышленном убийстве, – заявил Грузенберг после паузы.
– Ага! – Розовски засмеялся. – Кое-какие сомнения в вас я, все-таки, посеял. Уже не вообще невиновна, а в предумышленном убийстве. Хорошо, какое еще убийство могло иметь место в той злополучной квартире?
– Возможно, убитый позволил себе вольность, – предположил адвокат не совсем уверенно. – Чрезмерное внимание, которое было истолковано ею как попытка изнасилования. А не сообщила она об этом на следствии по причинам психологического характера. Вам не приходило в голову подобное объяснение?
– Вряд ли, – лениво сказал Розовски.
– Почему?
– В вашем случае она бы воспользовалась первым попавшимся под руку предметом. Например, столовым ножом, лежавшим на сервировочном столике. Кстати, убить таким очень трудно. Нанести рану, даже опасную – да, возможно. Но убить… – Натаниэль покачал головой. – Вряд ли, – снова сказал он.
– Нож, скорее всего, принадлежал хозяину квартиры.
– Это не играет роли. Чтобы стать тем, чем стал, то есть орудием непредумышленного убийства, он должен был оказаться у нее под рукой. Он что, лежал на сервировочном столике?
– Нет, – признался адвокат. – По утверждению полиции, он висел над письменным столом. В кабинете.
– А они сидели за журнальным столиком, в салоне. Значит, непредумышленное убийство отпадает. Это предумышленное убийство, Цви.
– Но пока что неизвестно, кто его совершил, – не сдавался адвокат. – Насколько я понимаю, полиция тоже так считает. Иначе бы они выдвинули обвинение против Головлевой. Поверьте, им бы этого очень хотелось. Так что в любом случае, свет может пролить только исчезнувшая дама. Либо она сама преступница…
– … Либо видела преступника, – закончил Розовски. – Что ж, вы правы. Посмотрим.
Машина остановилась.
