— 'Страсти отвращать лучше памятованием добродетелей, нежели сопротивлением, потому что страсти, когда выступают из области своей и воздвигаются на брань, отпечатлевают в уме свои образы и подобия. Брань сия приобретает великую власть над умом, сильно возмущая и приводя в смятение помышления. А если поступить по первому, сказанному нами, правилу, то не оказывается в уме и следа страстей по отгнании их' /Исаак Сирин. 1993, с. 313–314/.
Все добродетели взаимосвязаны между собой и иерархически выстроены:
— 'монах не может преуспевать без следующих добродетелей: поста, воздержания, бдения, терпения, мужества, безмолвия, молитвы, молчания, плача, смирения, — кои одна другую рождают и одна другую хранят' /Григорий Синаит. О безмолвии и молитве. 1900, с.235/;
— 'из добродетелей есть три главнейшие: воздержание, нестяжательность и смирение, и пять за ними следующих: чистота, кротость, радость, мужество и самоуничижение…' /Григорий Синаит. Главы… 1900, с.198/;
— 'Святые добродетели подобны лествице Иакова' /Иоанн Лествичник. 1901, с.94/, т. е. именно через них человек восходит к Богу.
О милосердии, незлобии, долготерпении, смирении и бесстрастии мы уже говорили, а здесь кратко остановимся на послушании, кротости, чистоте и беспристрастии.
Начальным и центральным здесь является послушание: 'Послушание, действуя всецело по заповедям, устрояет лествицу из разных добродетелей, и их, как восхождения, располагает в душе' /Григорий Синаит. Главы… 1900, с.209/.
К послушанию близка и кротость. По святоотеческому определению, она есть 'недвижимое устроение души, в бесчестии и в чести пребывающее одинаковым' /Иоанн Лествичник. 1901, с.88/.
Очищая свою душу от страстей, христианин должен стремиться к чистоте: 'Блажен тот монах… который действительно стремится к чистоте души своей всею силою своею и тем законным путем, каким шествовали к чистоте Отцы наши…' /Исаак Сирин. 1993, с.240/. В этом ему помогает сам Иисус Христос: 'целию пришествия Его, когда дал нам животворящие заповеди Свои, как очистительные врачевства в нашем страстном состоянии, было то, чтобы очистить душу от зла, произведенного первым преступлением и восстановить ее в первобытное ее состояние' /там же, с.242/.
Важнейшей добродетелью является беспристрастие: 'Малым огнем сожгли некоторые много вещества; и одною добродетелию избежали многие всех вышеописанных страстей: эта добродетель называется беспристрастием. Она рождается в нас от опытного ведения и вкушения Божественного разума, и от попечения о страшном ответе во время исхода из сего мира' /Иоанн Лествичник. 1901, с.133/. Окончанием и вершиной и борьбы со страстями, и приобретением добродетелей есть бесстрастие.
Дальнейшее усугубление страстей ведет к разнообразным негативным духовно-психическим состояниям, которые объединяются в святоотеческой традиции в одну общую группу, получившую название 'прелести' (от 'прельститься' — обмануться, ошибиться).
Трудами Григория Синаита, Каллиста и Игнатия Ксанфопулы, блаж. Диадоха, Максима Капсокаливита, Симеона Нового Богослова и других св. отцов христианское учение о прелести описано вполне целостно и законченно. Приведем несколько соответствующих святоотеческих высказываний на эту тему:
— 'Великая противоборница истины и в пагубу вводительница человеков есть ныне прелесть, чрез которую в душах нерадивцев воцарился мрак неведения, отчуждающий от Бога' /Григорий Синаит. 1900, с.215/;
— 'Когда ум начнет ощущать благодатное утешение Святаго Духа, тогда и сатана свое влагает в душу утешение в кажущемся сладким чувстве, во время нощных успокоений, в момент тончайшего некоего сна (или засыпания)' /Диадох. 1900, с.23/;
— 'Прелесть, говорят, в двух видах является, или лучше находит, — в виде мечтаний и воздействий… Первая бывает началом второй, а вторая началом третьей еще — в виде исступления. Началом мнимого созерцания фантастического служит мнение (притязательное на всезнайство), которое научает мечтательно представлять Божество в какой-нибудь образной форме, за чем следует прелесть, вводящая в заблуждение мечтаниями…' /Григорий Синаит. 1900, с.214/. 'Второй образ прелести в виде воздействий бывает вот каков: начало имеет она в сладострастии, рождающемся от естественного похотения… Распаляя все естество и омрачив ум сочетанием с мечтательными идолами, она приводит его в исступление опьянением от палительного действа своего… В сем состоянии прельщенный берется пророчествовать, дает ложные предсказания, предъявляет, будто видит некоторых святых, и передает слова, будто ими ему сказанные…' /там же/;
— «В некоторых из своих писаний славные отцы наши указывают признаки непрелестного и прелестного просвещения, как сделал и треблаженный Павел Латрский, когда вопросившему его о сем ученику своему, сказал: 'свет силы вражеской огневиден, дымоват и подобен чувственному огню; и когда душа, обуздавшая страсти и очистившаяся от них, увидит его, с неприятностию относится к нему и гнушается им; свет же Духа благого благ, радостотворен и чист, и приближаясь освящает светом, радостию и тихостию исполняет душу, и делает ее кроткою и человеколюбивою'» /Каллист и Игнатий Ксанфопулы. 1900, с.382/;
— 'Когда злой дух прелести приближается к человеку, то возмущает ум его и делает диким, сердце ожесточает и омрачает, наводит боязнь и страх и гордость, очи извращает, мозг тревожит, все тело в трепетание приводит, призрачно пред очами показывает свет не светлый и чистый, а красноватый, ум делает исступленным и бесноватым' /Из жития… 1900, с.476/.
Особое внимание уделяется учению о прелести в русской православной церкви (в отличие от католицизма и протестантизма). Наиболее же авторитетным дореволюционным писателем на эту тему был святитель Игнатий (Брянчанинов): 'Епископ Игнатий, наверное, как никто из других святых отцов, особенно детально и точно исследует природу прелести в разных ее видах, он использует весь опыт древнего монашества, чтоб раскрыть множество тонких бесовских козней, предостеречь от них…' /Лазарь архим. 1997, с.138/. Еп. Игнатий пишет о прелести во многих своих работах, особенно подробно он останавливается на ней в особой главе 'О прелести' в работе 'О молитве Иисусовой' /Игнатий (Брянчанинов). Т. 1. 1993, с. 228–256/. Там он пишет: 'Прелесть есть повреждение естества человеческого ложью. Прелесть есть состояние всех человеков, без исключения, произведенное падением праотцов наших. Все мы — в прелести. Знание этого есть величайшее предохранение от прелести. Величайшая прелесть — признавать себя свободным от прелести' /там же, с.228/. Из другой его работы, 'Видение Христа': 'Труден выход из самообольщения. У дверей стоит стража; двери заперты тяжеловесными крепкими замками и затворами; приложена к ним печать адской бездны. Замки и затворы — гордость и самообольщенных… Печать несокрушимая — признание действий самообольщения действиями благодатными' /там же, с.104/.
И далее: 'Прелесть, когда приступает к человеку, мыслию ли, или мечтанием, или тонким мнением, или каким явлением, зримым чувственными очами, или гласом из поднебесной, слышимым чувственными ушами, — приступает всегда не как неограниченная властительница, но как обольстительница, ищущая в человеке согласия, от согласия его приемлющая власть над ним. Всегда действие ее, внутри ли оно, или снаружи человека, есть действие извне; человек может отвергнуть его. Всегда встречается прелесть первоначально некоторым сомнением сердца; не сомневаются о ней те, которыми она решительно возобладала' /Игнатий (Брянчанинов). Т. 2. 1993, с.319/.
Вот как свят. Игнатий описывает находящегося в состоянии прелести и самообольщения: 'Не есть, не пьет, не спит, зимою ходит в одной рясе, носит вериги, видит видения, всех учит и обличает с дерзкою наглостию, без всякой правильности, без толку и смысла, с кровяным, вещественным, страстным разгорячением… Святой, да и только!' /там же, т. 2, 1993, с.241/. По поводу разгорячения свят. Игнатий предупреждал: 'Не ошибитесь! человеческого разгорячения не сочтите действием Божественного огня. Многие ошиблись и впали в пагубное самообольщение. Из состояния разгоряченного возникли бесчисленные заблуждения…' /там же, т. 4, 1993, с.506/.
Современный православный пастырь выделяет в прелести следующие признаки: навязчивое стремление к 'святым и божественным' чувствам, открытость и готовность быть 'восхищенным' некиим
