нормальная логика, в которой мораль по отношению к чужакам потому и действует, что в конечном итоге выгодна самим людям. А выгодно — значит прочно. Ведь в конечном итоге любой вид, да что там, любое существо стремится именно к своей выгоде. Точнее, к выгоде своих потомков, которая превыше даже собственной выгоды. Потому что любое другое стремление не оставляет шанса остаться в истории, в веках. Потому что только выжившие потомки дают шанс на это. Не будет человечество двадцать второго века воевать с этими уже симпатичными Никите иномирянами не из-за какой-то дурацкой сентиментальности, а потому только, что это недостаточно выгодно для него в отдаленной перспективе. Но что же тогда делать ему, Никите, открывшему этот мир для людей?
— А это от тебя зависит. — ответила Аня — Если тебе интересно, то продолжай исследовать этот мир. Если нет, то займись чем-то другим. В любом случае можно получить что-то полезное для человечества Земли из этого мира. Новые знания никогда не бывают бесполезными. Но и без этих знаний человечество не погибнет. И в любом случае не погибло бы. Понимаешь, Никита, по моему главный путь человечества сегодня — это путь к звездам. А на таком пути не может быть зависимости от одного человека. Потому что все человечество вместе взятое может куда больше, чем один даже супергений всех времен и народов. Так что любые действия одного человека могут лишь немного задержать главный путь человечества. Или немного ускорить его. Вот какую-то боковую ветку, не главную, один человек может открыть намного раньше или закрыть надолго. Магия, на мой взгляд, очень интересная ветка, но сегодня еще не главная. А именно изучение магии может ускориться, если ты будешь продолжать работать с этим миром. Вполне возможно, что магия станет главной веткой для человечества. Но это, по моему, еще не скоро произойдет. И сегодня ты не можешь ни существенно приблизить, ни существенно удалить это время. Так что поступай по своим интересам. И знаешь что, мне почему-то так кажется, что твои способности не сводятся к переходу между мирами. Мне кажется, что ты можешь точно так же преодолевать пространство внутри нашего собственного мира. Возможно это будет ближе к главному пути человечества. Но в любом случае делай то, что тебе интереснее.
И опять в наступающих сумерках Никита увидел голубой ореол святой вокруг Аниной головы. И почему-то он был уверен, что увидел бы это свечение даже в ярких солнечных лучах. Наверное потому, что это свечение, теперь Никита это ясно понимал, существовало лишь в его голове. Черт, ну и положение. Конечно нехорошо зарывать таланты в землю. Но ведь у него выхода другого нет. Ведь одной жизни не хватит, чтобы сделать все, на что он способен. А ведь хотелось бы еще и не только в работе себя реализовать. Хотелось бы простого счастья — любви, семьи. Аниной любви, с Аней семьи, с Аней детей. Ведь Аня не просто красивая и сексуальная до ужаса. Она еще и прекрасной матерью способна стать. Она еще может детей воспитать, и не просто детей, а именно таких, каких бы хотел иметь Никита. Такое вот у него получилось неожиданное продолжение мыслей о будущем человечества и отношениях цивилизаций. Да оно, пожалуй, и правильно. Потому что его будущее в его детях, а с цивилизациями его дети уж как нибудь разберутся, когда время придет. Главное, чтобы они были, эти дети.
И уже ночью, глядя на покачивающиеся над головой светила, Никита размышлял о своих интересах. А ведь пожалуй Аня права, намекая ему, что исследование иномирья не так и интересно. Во всяком случае, лично для него не интересно. Впервые Никита сюда попал за счет мечтаний того, еще досмертного, периода своей жизни. И за счет неприятия нового на Земле, которое было скорее от неожиданности, от упрямого нежелания перестраиваться, воспринимать мир таким, какой он есть. Но сейчас Никита вроде с новым миром примирился. Конечно ему будет трудно, но вроде все это преодолимо. Есть люди, которые его уважают искренне — в телепатическом контакте солгать нельзя. И положения он добился куда быстрее, чем мог ожидать. И любви, похоже, добьется. Так что в последний раз его вело сюда лишь любопытство, желание реализовать до конца свои новые способности. Но вот сейчас все кончилось. Он, конечно, может попадать сюда вновь и вновь. Но это будет уже не новое, это будет уже лишь повторение. А это уже не интересно. И мир этот оказался вполне понятным и не слишком интересным. Нет, для специалистов тут наверное клад настоящий. Какие-то тонкости социальных отношений, которые Ане очевидны и поразительны, а ему незаметны. Ну, вроде как восторги энтомолога, поймавшего бабочку не с тремя, а с четырьмя зубчиками на второй левой ножке. Сенсация для широких кругов узких специалистов. А Никита-то и земных цивилизаций особенности не знает. Так ему эта феноменальная разница вообще не заметна. Еще можно магию изучать. Наверное, если бы Никита столкнулся с магией будучи человеком двадцатого еще века, ему бы это было невероятно интересною. Но он уже позанимался немного магией в двадцать втором веке. Конечно Маг мог делать многие удивительные вещи. Но до земной техники двадцать второго века ему было далеко. А для Никиты эта техника уже становилась постепенно понятной и послушной. И была куда интереснее, чем игры Ербола и Сепе. Вот Шурик Талалай действительно чем-то стоящим занимался. Но чтобы его работу понять, Никите мозгов не хватало. Обиды не было — не всем же гениями быть. Но заниматься чем-то более общедоступным душа не лежала. Своего, однако, хочется. И есть ощущение, что если он будет продолжать ходить в иномирье, то так и останется простым извозчиком. Может действительно подумать о звездах? А действительно, почему бы не попробовать переходить туда? По крайней мере, ему все равно — так он это чувствует, в какую точку иномирья переноситься. Наверное это действует и в обратном направлении. Не обязательно же переноситься в лабораторию. Конечно там маяк в виде Тепе, но ведь в первый раз он переходил из своей комнаты и возвращался обратно безо всякого маяка. Кстати, а почему все так уверены, что находятся в другой вселенной, а не на планете другой звезды в своей вселенной?
Никита задал это вопрос вслух, но ответила ему не Аня, уже засыпавшая, а Ербол:
— А я это в один из первых переходов проверил. Здесь скорость света другая. Понимаешь, по теории Ван-Миллигана скорость света пропорциональна частоте колебаний вакуума. Сепе сделал портативный кристаллодетектор на скорость света. Оказалось, что мы находимся на расстоянии от пятнадцать до двадцати пяти вселенных от нашей в сторону увеличения квантового номера. Если бы удалось измерить достаточно точно другие квантовые числа, то можно было бы определить квантовый номер этой вселенной относительно нашей. А пока результат неопределенный — портативных приборов для точных измерений других констант Сепе сделать не удалось.
Значит все же другая вселенная. Ну и ладно! Все равно нужно проверить возможность переходить внутри своей вселенной. А если удастся переходить к другим звездам, то оказывается есть и готовый прибор, позволяющий определить, что переход произошел внутри своей вселенной. Потому что пока непонятно, как ориентироваться в момент перехода.
Около полудня третьего дня плавания корабль повернул наконец в сторону едва видного на горизонте берега. Наконец-то! Плавание-то было довольно однообразным занятием. Может Аня, Ербол и Сепе так не считали — они весь предыдущий день просидели над своими мобильниками обрабатывая материалы, совершенствуя перевод, а вот Никита маялся от безделья. Точнее, от отсутствия свежих впечатлений. Море кругом — голубая пустыня с однообразными волнами. Берег — темная полоса вдали, разглядывать нечего. Рыб-гигантов, которых высматривал наблюдатель на мачте, так и не встретили. Рыба-луна или еще что-то столь же вкусное тоже больше не попалось. А пролеживать бока на жестких досках было не столь и весело. Маг забился под палубу и отсыпался там целый день. Возможно, это его занятие было сродни занятиям землян. Материала он тоже много собрал, а для обработки у него был лишь собственный мозг. Никита мог его понять, но ему-то даже поболтать было не с кем, скучно.
Ветер сейчас дул устойчивый, попутный по прежнему курсу корабля — вдоль берега. Но и сейчас, когда судно повернуло боком к ветру, берег приближался довольно резво. Так, что вскоре стали различаться подробности. Гор здесь уже не было, виднелись довольно пологие холмы, покрытые лесом. А впереди, там, куда направлялся корабль, в цепи холмов был разрыв и море врезалось в него глубоким заливом.
Корабль продвигался между лесистых берегов, а Никита недоумевал, где здесь можно причалить. Те волны, что в открытом море были пологими, продвигаясь вглубь залива росли и обмывали берега бешеным прибоем. Но хуже всего было даже не это, а то, что появилось впереди по курсу корабля. Там посреди залива волны вздымались наверное выше мачты и с ревом падали, разбрасывая целые поля пены. Пройти эту мясорубку и остаться в живых не представлялось возможным. Однако капитан спокойно смотрел вперед, рулевые не проявляли беспокойства, зато команда проявляла признаки энтузиазма по поводу скорого прихода в порт. Загадка разрешилась, когда бушприт уже казалось коснулся бурунов. Капитан скомандовал,
