бросит – ведь чародей, кажется, не знает о том, что он принц… А если знает либо узнает? Вернет отцу? Или тоже сочтет, что подобные проявления способностей опасны для окружающих? Если и странный волшебник решит, что его следует изолировать, то Дианту не помогут даже волки!
Дамир чуть не выругался – вот опять: только вроде бы что-то мелькнуло живое, как снова серый кокон стал тверже и плотнее, грозя едва ли не удушить мальчишку. Дианта даже затрясло.
– Ди?
Мальчик вскинул на него затравленный взгляд, потрясенный тем, что спустя долгих семь лет услышал забытое уменьшительное прозвище, данное матерью: Колокольчик Ди называла королева сына когда-то… Диант с трудом перевел дух:
– Пойдем, ты наверняка проголодался… И поищем во что тебе переодеться, более удобное, – Дамир положил руку на плечо мальчика, ненавязчиво увлекая за собой, – Только вот твоим серым друзьям лучше остаться здесь, что бы никого не пугать…
Диант послушно кивнул, но остававшаяся на чеку волчица пристально смотрела им вслед.
Юный принц крепко вцепился уже в рукав своего негаданного покровителя, жался к нему, пока они шли через стойбище, и шел, опустив голову, не глядя по сторонам, кожей чувствуя направленные на него взгляды.
– Ди, не бойся! – тихо ободрил его Дамир, – Ты гость, здесь никто не причинит тебе вреда.
Диант поднял глаза и наткнулся на любопытный взгляд голенького карапуза, только что сосредоточенно рывшегося в пыли. На макушке обритой головы торчала пегая косичка, черные бусинки раскосых глаз таращились на принца, рот растянулся в улыбке до остреньких ушек, демонстрируя два прорезавшихся клыка. Диант растеряно улыбнулся в ответ. Перетиравшая невдалеке зерно орка, – толи мать, толи старшая сестра, – ни на мгновения не замедляя движение каменного жернова, поклонилась. Тоже сделала и вторая, выскочившая из юрты, и придержала перед гостями полог, прежде чем умчаться по делам. Войдя внутрь, поклонился уже Дамир, приложив левую руку к сердцу, – сморщенной старухе, с отсутствующим видом сосавшей трубку и изредка подгребавшей к себе когтистой костлявой лапой в браслетах пахучий дым из курильницы рядом. Подчиняясь едва заметному направляющему жесту, принц тоже неловко наклонился. По его мнению, старуха выглядела именно так, как в сказках описывались ведьмы, живущие в лесной чащобе и питающиеся заплутавшими детьми.
После дозволяющего кивка трубкой чародей сел на подушку у стены и заговорил на гортанном, перемежаемом «аргх» и «эх», наречии. Когда он закончил, старуха рассмеялась, продемонстрировала мальчику желтые крепкие зубы с сильно выдающимися клыками, выплюнув короткую фразу, и многозначительно ткнула трубкой вверх. К удивлению Дианта, синеглазый чародей просто расцвел благодарной улыбкой и снова поклонился.
– Ди, – принц с облегчением снова ощутил его сильные руки у себя на плечах, – Посиди пока у Хатун. Не бойся ее, она стара, но мудра… Она мать рода. Ее внучки тебя накормят, переоденут, а я сейчас подойду.
Дамир намеренно обращался к мальчику этим прозвищем, потому что от каждого упоминания по серому зеркалу шла россыпь трещин, и оно вскипало волнами.
Диант не без внутреннего трепета подчинился, сел у входа, провожая потерянным взглядом единственного человека, с которым чувствовал хоть какое-то родство до тех пор, пока фигура широко шагающего чародея не скрылась за одним из шатров.
Вернулся он и правда очень быстро, – мальчик только успел натянуть выданные вещи, пережевывая лепешку, – и принц обомлел, когда у него на коленях оказался планшет с несколькими чистыми листами. Диант вспыхнул, принимая от чародея карандаш, как-будто это был самый драгоценный дар, какой только можно сделать: и об этом он знает? И не похоже, что бы собирался смеяться… Прижимая планшет к груди, мальчик хотел сказать спасибо, но понял, что не сможет, расплачется, – не сочтет ли его тогда волшебник истеричным нытиком?…
В синих глазах мелькнула тень:
– Ди, почему ты меня боишься? Я ничего плохого тебе не сделаю.
Диант в панике закусил губы: ну вот, он все-таки оскорбил его и расстроил! Ну почему он такой неловкий и никчемный, даже поблагодарить не может… И в самом деле кому он нужен такой!
– Ди, что с тобой… – Дамир даже не успел договорить, а не то что удержать, как мальчишка сорвался с места, бросившись обратно к одинокому шатру, где провел ночь.
– Что-то я начинаю сомневаться, что у меня что-нибудь получится, – хмуро признался Дамир проснувшейся Лизелле.
– Что случилось? – поинтересовалась она, легкомысленно болтая босыми пятками.
– Диант любит рисовать. Я отнес ему бумагу и карандаш, а он сбежал обратно к стае. Не понимаю… То он держится за меня изо всех сил, то пугается!
– Диант прятал рисунки, возможно, его испугало, что ты знаешь о его увлечении, – предположила Лизелла, принимаясь за предложенный очень поздний завтрак.
– Возможно, – согласился Дамир, присоединяясь к ней, – Похоже, я поторопился. Но Дианта нужно уводить отсюда.
– Почему? Ты же говорил, что его примут, – встревожилась девушка.
– Примут. Этот клан и без меня не причинил бы ему вреда: Диант окружил себя волками, а волк общий тотем всего племенного союза, – объяснил суть проблемы Дамир, – Представь, из Степи появляется необыкновенный ребенок, который водит за собой целую стаю. Его уже назвали Белым волком, и стоило бы убрать мальчишку отсюда подальше, пока о нем не пронюхали вожди и не начали спорить о том, что же означает этот очевидный знак Высших сил и как им можно воспользоваться. С головы принца здесь и волос не упадет, он ведь посланник богов, но ставлю свою голову против линялой волчьей шкуры, что скоро начнутся конфликты и споры между кланами. Разумеется, это заденет и людские племена. А в Степи народ горячий, скорый на руку и охочий до боя.
– Надо вернуть мальчика к отцу. К тому же, может быть в привычной обстановке Диант быстрее отойдет… – предположила Лизелла.
– От этой «привычной обстановки» он рассудком и повредился! – отрезал Дамир, – И ему рано открывать пути, он еще не восстановился.
– И не восстановится, если не разбить его «зеркало», – волшебница села, – я вспомнила, о чем-то похожем нам говорили на лекциях по технике безопасности. Больше всего это похоже на своеобразную инверсию защитного барьера, вызываемую тем, что травмирующая стрессовая ситуация длится слишком долгое время. Он защищает не столько тело, сколько разум, позволяет выжить, выдержать пытку либо другое суровое испытание. Диант ставил его неправильно, но прочно. Барьер реагирует на состояние его психики, но любое потрясение и волнение, подсознательно будет воспринято как угроза и вызовет лишь его уплотнение. Барьер его истощает, но снять его сам он не сможет, ведь ставил он его неосознанно, – очередной стресс…
– И барьер крепнет, – обреченно продолжил Дамир.
– Да. И силы мальчика вместо того, что бы восстанавливаться наоборот стремительно утекают на его поддержание.
– Так, – похоронным тоном подвел итог напрягшийся Дамир, – И что вам говорили делать в таких случаях?
– Ломать барьер и молиться. Это ведь тоже будет расценено как атака.
– То есть, как я понял выбор у нас небольшой: либо наблюдать, как Диант медленно гаснет, либо ломать барьер – на что у меня сил точно хватит, – а вместе с этим и его сознание и молиться, что бы мальчишка выдержал…
– Получается, что так, – грустно согласилась Лизелла.
– Да уж, что лучше: утонуть или удавиться? – горько усмехнулся Дамир и поднялся, – Я хочу посоветоваться с мастером.
– Он уже знает о Дианте? – обеспокоено вскинулась волшебница.
