— За счет подземного пространства. Там разместили суперсовременный репетиционный зал- трансформер, в котором также расположится студия звукозаписи Большого театра.
Подземный зал интересен тем, что полностью трансформируется. В нем пять верхних элементов и три нижних. Они могут превращать зал в партер с амфитеатром или в просторное фойе. Чтобы трансформировать пространство, нужно 30 минут и два человека. Управляется все с компьютерного пульта.
В нижней части театра также проведена большая работа, чтобы звук не гулял туда-обратно. Предусмотрены деревянные панели, которые будут закрывать зал на время звукозаписи. Есть дополнительный специальный акустический занавес.
Кстати, когда проект репетиционного зала обсуждали со столичным начальством, они просто- напросто предложили сделать сверху и снизу бетонные плиты, на что получили отповедь от директора ГАБТа Иксанова. Репетиции в таких условиях — между двух бетонных плит — приведут к тому, что мы получим целый оркестр и хор инвалидов по слуху.
— Конечно. Были свои курьезы. Когда мы реставрировали Хоровой зал, докопались до красочного слоя 1856 года, нашли аутентичный колор. Реставраторы выполнили эталонную покраску, но когда пришла комиссия, ее специалисты начали кричать, что, мол, цвет жутко депрессивный, болотный и в парадных залах неприемлем. Потом благодаря архивам выяснилось: Кавос очень торопился к коронации и чем было, тем и покрасил. И лишь спустя две недели там все перекрасили в нужный цвет. Вот и нам пришлось перекрашивать.
Кстати, не случайно именно Хоровой зал был отреставрирован в первую очередь. Потому что слишком многие говорили, что ничего из этого не выйдет. Но 2 февраля 2010 года строители и Большой театр в первый раз дали возможность музыке снова зазвучать в исторических стенах. Сюда, в этот зал, пришли солисты молодежной оперной программы ГАБТа. Было видно, как волновались эти ребята, у них, как говорится, колени тряслись. Это поколение артистов, которое никогда не выходило на историческую сцену Большого. Но именно тогда нам стало ясно, что это не просто рядовая стройка. Гений места вернулся — это и есть тот самый великий театр Империи, а не новодел.
Анастасия Резниченко
Кормчий / Искусство и культура / Профиль
Строго говоря, поводов для радости у легендарного Бутусова в эти дни как минимум три. Во-первых, полувековой юбилей. Во-вторых, президентское поздравление с юбилеем: Дмитрий Медведев на днях похвалил музыканта за то, что он создал «символ эпохи перемен» — группу «Наутилус Помпилиус». И, конечно, свежеизданная книга. На первый взгляд — автобиография. Но попытка проследить по ней творческий путь великого кормчего «Наутилуса» заранее обречена на неудачу.
В книге не так много энциклопедически выверенных фактов. Все больше причудливые ассоциации да метафорические лабиринты. Правда, начинается все с рассказа о счастливом советском детстве, которое создатель советской «желтой подводной лодки» провел на просторах Западной Сибири.
Поцелуй дистрофика
Слава Бутусов появился на свет в сибирском поселке Бугач, но семья постоянно переезжала. Будущий архитектор (по образованию) Бутусов всюду наблюдал знакомую картину: аскетичный индастриал, подернутый романтическим сфумато позднего застоя. В это время все случалось впервые: первая жвачка, первый кинопроектор. Первая магнитофонная кассета у Бутусова содержала альбом Destroyer группы Kiss. Но ларечники, первые ласточки новорусского капитализма, перевод сделали весьма оригинальный: «Поцелуй дистрофика». Зато от первых звуков «киссов» крупные таежные комары, что плодились в квартире, разом прилипли к окнам… Уже тогда юное дарование самолично распевало битловскую «Огёл» (так — в авторской транскрипции) и испытывало страстное томление по настоящим альбомам, релизам, концертам. Вышеозначенный поцелуй не прошел даром.
Свердловск в те годы искусственно поднимался до статуса столицы Сибири. Отсюда огромная концентрация интеллигенции, потомков ссыльных, разного рода уклонистов, в том числе — архитекторов- конструктивистов, отстроивших половину города. В качестве альма-матер Бутусов выбирает модный архитектурный институт. Впоследствии он даже спроектировал несколько станций местного метро, что, по его словам, «сказалось на больной внешности их интерьера». А еще позже признался: «Если бы я планировал свое будущее, я бы работал сейчас в «Гражданпроекте» в Тюмени».
Но на первом курсе он уверенно ступил совсем на другую стезю. Музыкальная жизнь факультета била ключом. В каждой учебной группе была своя рок-банда. Инструменты доставали где придется. Одно время за Славой гонялся институтский завхоз: «Бутусов, верни гитару на место!»
Свердловские рокеры поклонялись мастодонтам хард-рока Led Zeppelin. Отсюда по ассоциации возникает название «Наутилус». Вскоре просторное обиталище капитана Немо пришлось поменять на крошечного моллюска Nautilus Pompilius, дабы избежать путаницы с «однофамильцами» из Москвы. Но еще раньше группа называлась «Али-баба и сорок разбойников». Кроме Бутусова в нее входили басист Дмитрий Умецкий, клавишник Виктор Комаров и еще несколько ярких личностей. А чуть позже появился текстовик, идеолог и тайное бутусовское альтер эго в одном лице — Илья Кормильцев. Выступают «разбойники» сперва в пиратском облачении, с раскрашенными банданами, саблями и набедренными повязками. Затем все резко поменялось. За образец берутся иконы глэм-рока и новой волны: всклокоченные «дюран- дюрановские» волосы, антураж в стиле милитари, ботфорты, ордена, мундир… Ботфорты взяли в ТЮЗе, галифе перекрасили в черный цвет, а орден сделали из броши. Смотрелось все это по тем временам завораживающе.
Всплытие «Наутилуса» как культовой группы могло бы и не случиться, если бы не альянс Бутусова с поэтом, переводчиком, философом и левым интеллектуалом Ильей Кормильцевым. Летом 1984-го Кормильцев приобрел японскую портативную студию Sony. Для этого ему пришлось заложить в ломбарде все украшения жены и ювелирку, взятую «напрокат» у ближайших друзей. Ревербератор, вспоминают очевидцы, «напоминал не достижения современной цивилизации, а синюшкин колодец из сказов Бажова». Как раз в это время Бутусов с Умецким съездили на ленинградский рок-фестиваль, вернулись вдохновленными и немедленно принялись за работу. Дневали и ночевали в студии, спали вповалку прямо на полу. В одной комнате фонила аппаратура, в другой возвышались батареи пустых бутылок от портвейна. Так появился альбом «Невидимка», который по тем временам было не стыдно показывать профи.
Бутусов еще не помышлял о славе за пределами Свердловска, да и не стремился к ней. Его устраивал путь поэта-отшельника. Но все изменить помог опять-таки Кормильцев. Он работал бутусовским вторым «я» и переводил его интуиции и внутренний голос в отличные тексты в духе урбанистического символизма. И этими текстами, и своим присутствием Илья создавал тот стержень, на котором держалась группа. Именно это обстоятельство вкупе с мелодическим даром Дмитрия Умецкого помогло следующему альбому «Разлука» оглушительно выстрелить на всю страну. Бутусов в этот момент нащупал что-то внутри себя, ощутив свою фирменную мрачную харизму. Он меняется даже внешне. Начинает петь эротично- мистическим, заваленным назад вокалом, закрывая глаза и хмуря брови. Так возник секс-символ для студенток-хорошисток и интеллигентных домохозяек. Это было время создания главных хитов. В том числе Самой Главной бутусовской песни «Я хочу быть с тобой», о которой, говорят, сам Виктор Цой отозвался так: «Кто спел «Я хочу быть с тобой», уже достоин уважения».
Альбом записывали уже совсем по-взрослому. А когда дело дошло до пластинки кавер-версий под
