филосфские дебри мы при ней старались не залазить.
Как и большенство обитательниц ЦПХ Нинка была лимитчица-холостячка. Никого и ничего у неё в этом городе не было, кроме права на работу и на общажную койку. Однако несмотря на свои тридцать с гаком, эта особа, в противоположность остальным цэпэхашницам, умудрялась побывать на всех театральных премьерах и вернисажах, на всех выставках и концертах. Похоже что её саму такой вот странный быт вполне устраивал. Зная, что деваха эта весьма начитанная, мы всё же и допустить не могли, что она может чего-то понимать в медицине. Тут начитанностью не обойдешься - образование нужно. И вот однажды за чайком с пирожками и вареньем, Студент консультировал какую-то особу не то по вопросу острых маститов, не то хронических аднекситов, (воспалений груди и придатков) - короче что-то такое интимно женское. Понятно, что девушка его слушала, как профессора на лекции. Нинка сидела поодаль и вроде бы никакого интереса к разговору не проявляла. А потом вдруг негромко так заявила: 'Ребята, да тут по симптоматике экстравагинальный эндометриоз исключить надо, а потом уже всё остальное - чего-то у нее с овуляционным циклом зависимость нехорошая...' Мы это... Опухли, короче. Во первых Нинка по делу сказала, а во вторых... Ну я например гинекологию знал так-сяк, в размерах программы военного врача, и хотя конечно о таких тонкостях слышал, но на четвёртом курсе не шибко то в них разбирался. Откуда пусть десять раз начитанная пролетарская бабёнка знает такую мудрятину? Устроили мы Нинке допрос с пристрастием. Нинка вначале ничего нам говорить не хотела, а потом вздохнула и рассказала коротко всю свою жизнь.
В свои семнадцать лет круглая отличница Нинель приехала из какого-то захолустья в Ленинград, где поступила она Философский факультет ЛГУ, второго по престижности Университета страны. На пятом курсе её, без пяти минут философа, оттуда за какой-то залёт с позором выперли. Тогда Нинка устроилась на работу по лимиту, а на следующий год поступила в Первый Медицинский. Там она уже умудрилась доучиться аж до шестого курса, а потом сама пошла и забрала документы. При этом была она одной из самых лучших студенток на потоке. 'Плохиши, я в отличие от вас, просто полностью охладела к медицине' - вот такя 'простенькая' причина такого странного поступка. Поэтому она не пошла фельдшерить куда-нибудь на 'Скорую', да и фельдшерам лимитной прописки не давали. Опять Нина ушла в пролетарские низы, а потом по уже накатанной рабфаковской дорожке поступила в Техноложку, тоже весьма не слабый институт. Там она просидела аж четыре года, потом влюбилась в какого-то семейного доцента, причём всё это со скандалом. Из Техноложки она ушла, не доучившись лишь год с хвостиком...
- Нин, так ты с тремя незаконченными высшими - гуманитарным, медицинским и техническим!!! Подумать только - этож пятнадцать лет академической школы! Небось у себя на 'Треугольнике' на какой- нибудь крутой должности подвязаешься - то-то ты такая умная... На какой, если не секрет?
Нинка опустила глаза и полезла в свою тумбочку. Там она покопалась и вытащила небольшой листок из плотной бумаги с заводской печатью. Так, понятно - выписка из трудовой книжки для получения лимитной прописки. Занимаемая должность... обрезчица вручную!
- Нин, а что такое 'обрезчица вручную?'
- Ну змейчики, совсем вы неграмотные. Работа такая... Когда из здорового пресса калоши вываливаются, у них по шву идёт чёная резиновая бахрома. Так вот эти ошмётки ножницами срезать надо. Их и срезают обрезчицы вручную.
ГАЙКА
Вообще-то не только обрезчицы вручную на весьма странные поступки горазды. Мне вот после Нинкиных откровений самому разок тоже пришлось поработать обрезчиком вручную. Да не одному - в составе целой бригады. Правда обрезали мы не калоши... Был на нашем четвёртом курсе один курсант и обрезали мы у него... Хотя, подождите, чуть не проболтался! Имя главного героя не скажу ни за что. Хоть пытайте, хоть пентотал натрия колите - уж очень он большой человек сейчас.
Принёс Коля с Кафедры Медснабжения и Военной Фармации здоровую жёлтую гайку. Не-е, не стырил. Ему её для дела там дали. Ещё ему дали какую-то железяку с манометром на макушке от кислородно-распределительной станции, большой газовый разводной ключ, микрометр и штангель-циркуль. А если точно, то это вообще не гайка была, а муфта латунная обжимная. И надо было Коле науку делать - эту латунь на железяку несколько сот раз накрутить и скрутить, притом периодически износ замерять. Ну он всё добросовестно выполнил, а результаты в таблицы занёс. После этих операций край и резьба у гайки пошли острыми заусеницами.
Коля немного сибаритствовал. Первый на курсе купил себе махровый халат в Пассаже. В общаге он ходил исключительно в халате, ну кроме построений, разумеется. Поэтому не удивительно, что эта гайка валялась в кармане того халата. А когда Коли на курсе не было, то его халатом пользовались все кому не лень - в основном чтобы в душ на первый этаж сходить. Лежу я на койке, умную книжку читаю. Забегает один курсант из соседней комнаты: 'Где Колян? А нету! Ну я его халат возьму, в душ сходить'. Хватает халат, уходит. Ну я ноль внимания.
Через десять минут тот курсант опять появляется, в халате. Что-то слишком быстро, чтобы помыться. Ну я глянул на его лицо - сразу понял, стряслось с человеком нечто страшное. Губы дрожат и бледный весь. Я спрашиваю, мол что произошло, а он пытается меня убедить, что всё нормально. Пришлось надавить на психику. Тут он молча пОлы халата распахивает. На эрегированном члене сидит Колина гайка. Плотно сидит. С того краю, что к корню ближе капельки крови выступили - видать заусеницы режут. Глянс пенис (или залупа, если хотите) тёмная, багровая.
Всем изучающим медицину ясно, что будет, если плотным кольцом corpus cavernosus обжать - в него кровь идёт, а оттока нет. Член встаёт и попадает в ловушку - и упасть не может, и обжимающий объект уже не снять. Часа четыре на раздумья есть, а потом и некротические изменения могу начаться. Это все небось с первого курса знают. А вот мы были уже далеко не на первом, и мой коллега о подобном повороте событий прекрасно знал. Поэтому моя первая реакция была не сострадание или там поиск выхода, а гневная тирада: 'Ну ты и дурак!!! За каким членом ты это сделал!? Ты что, комиссоваться по болячке решил?! Так сразу по двум статьям пойдёшь - через Дурку и Урологию!'
А курсант этот до сего момента ничего безрассудного не совершал - был он весьма дисциплинированным, ответственным и учился хорошо. По морде видно - он сам толком не понимает, что его на такой шаг толкнуло. Что это не попытка изобрести новый способ онанизма ясно сразу - знания такого не позволяют. Смотрит он на свой член, а из глаз слёзы текут: 'За каким членом, за каким членом - да за своим членом! Чёрт его знает, что нашло - императивный позыв какой-то. Стою голый перед зеркалом, в одной руке член, в другой - эта гайка чёртова. Думал в момент сдёрну, а она колючая, зараза, оказалась. И в Дурку не надо, и в Урологию не надо, нельзя, чтобы официальные разборки начались, и вообще ты никому не говори... А ещё пилить надо. Быстро пилить надо! Щас пилить надо!'
Такого выражения мольбы, что стояло у него в газах, наверное можно увидеть лишь приговаривая людей к смерти, да и то не у всех. Остался он у меня в комнате, а я побежал напильник или ножовку искать. Ни у кого нету. Лыжная комната и каптёрки закрыты. Ясно, что ножовок и напильников на курсе полно - замки с ворот и задних дверей Факультета спиливать, да народу по комнатам мало, а те кто есть - у того нет. Я на младшие курсы - пацаны, инструмент нужен. А дневальные там зашуганные, давай дежурного на выход орать, а тот старшину, а старшина - типа пошёл вон злостный старшекурсник, не дам тебе инструмента наши факультетские замки портить! Щас запишу фамилию и доложу, кому надо, кто у нас двери вскрывает! Ну не могу же я ему, мудозвону, сказать, что инструмент мне для святого дела нужен - член от ампутации спасать.
Делать нечего, надо или в хозроту, или в автопарк бежать. Бегу, смотрю Керогаз, Светофор и Поршень идут. Вообще-то это были обыкновенные прапора - инструкторы по вождению с Кафедры Автоподготовки. Фамилии их я уже забыл. Поршень был лысый крепыш с квадратной головой. Светофор - дылда с красным носом и разноцветными разводами на лице, в основном в виде фингалов. А Керогаз самой колоритной фигурой был - ругался очень красиво. Ну я к ним, мол товарищи куски, разрешите обратиться и выручайте пожалуйста. А сам думаю, пока я тут без толку бегаю, минутки ценные уходят - детородный орган боевого товарища к некрозу приговаривается. Была-нибыла, обещаю прапорам початый пузырь водки и
