а потому, что они по-прежнему актуальны. Действующая система власти является органичным продолжением системы власти позапрошлого десятилетия в двух своих главных элементах: сращивание власти и собственности и система фасадной демократии, исключающая возможность смены правящей команды.
Б. М.: Мне-то давно надоело, что люди, поднявшиеся только благодаря возможностям, открывшимся в то лихое десятилетие, поливают этот период грязью. Важнее, что основной массе нашего населения такие «напоминалки» становятся куда менее интересны, чем ответ на вопрос, а что будет в …цатые годы нашего века. А про это власть говорит крайне мало и общими словами типа «сохраним и приумножим».
Д. О.: Мы видим сегодня нового Путина. С одной стороны, он возвращается к истокам своей консервативной поддержки. С другой — это Путин, который способен к диалогу с самыми различными общественными силами. Думаю, он будет проводить курс реальной модернизации с опорой на большинство населения и создавать благоприятный интерфейс власти во взаимодействии с обществом. Уверен, что ценностным стержнем его политики станет справедливость. Чиновники должны будут стать действительно нанятыми налогоплательщиками и зависимыми от них или уйти.
В. И.: Все будет таким же, каким и было, только процессы в стране станут еще более медленными. Я не вижу перспектив для экономического кризиса в ближайшие три-четыре года, и цены на нефть, скорее всего, останутся довольно высокими. Поэтому стимулов напрягаться у власти не будет.
М. Р.: «Путинская стабильность» была (и остается) системой, выстроенной вокруг двух ключевых переменных: цена на нефть и «тефлоновый» (он же «заколдованный») рейтинг. Обе эти переменные мало зависят от управленческих усилий власти.
Б. М.: На новом сроке Владимиру Путину достанутся изменившееся общество и безнадежно устаревшая управленческая машина. В ржавом аппарате гайки не закрутишь — резьба слетит. Поэтому будет попытка проведения более современной социально-экономической политики и дозированного открытия системы для политической конкуренции. Этому благому намерению продолжат мешать и не блестящая, мягко говоря, экономическая конъюнктура, и косность бюрократической махины, и инерция прошлых решений. В общем, риски и неопределенности окажутся куда выше. Эх, если бы реформы начались в 2004-м, когда и экономика, и оптимизм общества не шли, а мчались вверх. Теперь же придется потратить время на то, чтобы чинить корабль посреди плавания.
Д. О.: Такой механизм закреплен в Конституции и законодательстве, и он работает в каждом выборном цикле. Власть обновляется постоянно.
В. И.: Он появится в тот самый день, когда будут честно посчитаны голоса на любых выборах — парламентских или президентских.
М. Р.: Сегодня единственный конституционный механизм сменяемости власти — президентские выборы. Но поскольку на них действует принцип «победитель получает все», этот механизм оказывается заблокирован — слишком велики ставки, чтобы правящая команда могла оставить хотя бы гипотетическую возможность смены власти. Это, в свою очередь, повышает вероятность ее смены через «улицу» или иных сценариев глубокого политического кризиса, сбоя системы.
Б. М.: Данный механизм у нас, кстати, был. Губернаторы нередко проигрывали выборы, и революций областного масштаба не случалось. К сегодняшнему дню редкой новостью становится поражение мэра — да и самих выборных мэров остается все меньше. Так что цивилизованный механизм смены власти надо выстраивать снизу.
Д. О.: Не думаю, что Путин будет опираться исключительно на средние слои. К диалогу с ними он готов. Однако речь идет о взаимодействии ответственной власти с ответственным обществом. Путин явно осознает сегодня, что нужны новые каналы коммуникации — не только со средним классом, но и с людьми, которых называют консервативным электоратом: с пенсионерами, бюджетниками, военнослужащими, жителями промышленных городов.
В. И.: Я не уверен, что власть может опереться на средний класс, так как сейчас средний класс требует не только экономических уступок, но и политических перемен. Электоральная база Владимира Путина — это бюджетники, госслужащие и те, кто верит, что Россия «встала с колен».
М. Р.: Средний класс, будучи детищем «путинской стабильности», стилистически отторгает нынешнюю систему власти. И вряд ли это положение можно в корне изменить. Однако детище пока выглядит крайне слабо. Массового и устойчивого среднего класса в России по-прежнему нет. Поэтому для Путина было бы логично опереться на потенциальный средний класс. То есть на тех, кто является средним классом по
