– Я пришел только ради тебя.
– Врешь.
– Я все время думал о тебе, но не знал, как сказать.
– Врешь. Бабник.
– Я люблю тебя.
– Не верю.
– Все ведь знают, что ты мне нравишься.
– Все знают, что тебе на всех наплевать. Ты только собой занят. И все-таки ты мне нравился. А теперь уже нет.
– Врешь.
13
Не отдавая себе отчета, я обнял Алису сзади. Она никак не отреагировала. Прижавшись к ней грудью, я и шелохнуться не смел. Мне вовсе не хотелось упускать шанс. Вроде бы дело в шляпе – только бы не сглупить. Терпеть я мог часами, лишь готовясь и ожидая, пока скользнет вниз резинка ее трусов. Этого времени вполне достаточно, чтобы я сделался не таким, какой есть. Самое худшее – а может быть, лучшее – это то, что мне хочется, чтобы длилось это всю оставшуюся жизнь: не бросать ее, даже если очень захочется. Просто безумие!
Она повернулась и поцеловала меня.
Бах! Все пошло к черту. Я обезумел, прижался к ней, целый час целовал ее губы, покусывая их, и сосал ей язык. Для меня это было слишком – я совсем обессилел. Даже не ощущал вкуса поцелуев. Все смешалось. Шея заболела от неудобного положения, а я и не заметил. Мы легли, не прерывая поцелуя, словно любовники из третьеразрядного фильма, на ее мягкую кровать, застеленную простыней с детскими картинками.
Руки мои шарили по ее кофточке, лезли под лифчик – она не сопротивлялась. Потом, теребя пальцами крепкие и жаркие соски, я ощутил на губах вкус надкушенной зеленой груши. Я не останавливался, она не возражала. Я все помню – до мелочей. Потом я принялся ласкать ей киску – через брюки. Пока все хорошо. Потом запустил руку ей в трусики, перебирая редкие волоски и нащупывая разрезик, на котором должен, в конце концов, сосредоточиться, коли уж пора ловить освободившихся черепашек.
Поглаживая пальцами ее лоно, я решил: «Пора». Когда дело доходит до этого, сопротивления уже никто не оказывает. В такие моменты я становлюсь сам не свой. Мне бы хотелось иметь тысячу рук, чтобы одновременно ласкать ими девчонку и чтобы не думала о том, что вот-вот должно случиться, пока оно еще не случилось. Тем более, если это целка, которой предстоит лишиться невинности.
Алиса – мое завоевание, моя добыча. Это наполняло меня гордостью. Радость поднималась у меня между ног, и я заулыбался, как дурачок, от такого зрелища. Я открыл глаза, чтобы убедиться, где я и с кем. Все было реально. Классно было видеть. В комнате были мишка, зайчик и другие игрушки. Они упали с кровати на пол. В доме было тихо, и я стал говорить шепотом, чтобы не нарушить тишину. Мне и в голову не пришло, что вечеринка, может быть, кончилась.
Словно в телесериале, я вдруг оказался в одних трусах, а она – в трусиках и лифчике. Она взяла мой член и стала водить по нему рукой вверх и вниз, а я ласкал пальцами влажное лоно, не прерывая бесконечного поцелуя. Пока все хорошо. Мне, естественно, хотелось сделать следующий шаг. Я полез рукой ей в трусы, приспустил их и стал лизать поросшую черными волосами киску. Она стонала, как сумасшедшая, и просила, чтобы я не останавливался, говорила, что ей очень хорошо, но я ее не слушал. Я так обалдел, словно впервые трахал девчонку и старался не упустить ни одной детали. Я еще немного спустил ей трусы, чтобы дать ей возможность раздвинуть ноги, но она схватила меня за руку и прошептала:
– Трусики не надо.
Блин! «Трусики не надо» мне уже сто раз приходилось слышать.
– Я не сделаю тебе больно. Только попробую.
– Страшно. Мне и так хорошо.
– Не надо бояться. Больно не будет. Честное слово.
Произнеся эти слова, я снял с нее бюстгальтер и стал целовать ей груди. Как приятно, когда во рту этот живой бугорок со вкусом зеленой груши! Нельзя отвлекаться на разговоры, даже если надо сказать что- нибудь очень важное. Да мне было и не остановиться. Я ласкал ей лоно, упрашивая, чтобы она уступила – но, судя по всему, ей хотелось ограничиться мастурбацией. Есть девчонки, которые с парнями не трахаются, но любят с ними мастурбировать. Алиса вроде из их числа.
– Хватит, Сид.
Она сказала «хватит», когда ее трусы уже сползли до колен, а я был на ней и собирался засадить член, стараясь принять такую позу, чтобы ей не удалось увернуться. Так все делают.
– Я никогда ни с кем не трахалась.
– Я знаю.
– Почему же ты настаиваешь?
– Все когда-то бывает в первый раз.
– Но я не хочу.
– А чего же ты хочешь? – спросил я, не оставляя попытки ввести свой член.
– Не знаю. Я думала, это будет не так.
– А я хочу. Мне это нужно.
– Хватит. Ты с ума сошел. Не надо больше.
– Будет немножко больно, но только в самом начале. Потом будет очень приятно. Не беспокойся.
– Ой, Сид! Больно! Ты с ума сошел!
Я уже не слышал, как она жалуется, что ей больно. Мой член в этот момент уже проник ей между ног и стремился внутрь, в теплое и влажное местечко. Вот он уже входит и выходит, принося невыразимое наслаждение и стремясь к финишу своей марафонской дистанции. Ее криков я не слышал. А кричала она громко. Но в такие минуты я не услышал бы даже выстрела, направленного в мою собственную голову. Да и кто бы услышал?
– Вынь, Сид, а то больно. Вынь. Потом продолжим.
Я кончил, как сумасшедший, а она перестала кричать и отталкивать меня – вернее, сбрасывать с себя. Я почувствовал, что ей тоже приятно, хотя немножечко больно. По первости все девчонки склонны это драматизировать. Я остановился, когда кончил, и только в этот момент услыхал ее крик. И тут же раздался другой крик – на этот раз мужской.
– Сукин сын! – заорал мужчина.
Сначала я подумал, что мне просто померещилось, но быстро спустился с небес на землю.
Обернувшись, я увидел над собой чью-то физиономию. Не успел я слезть с Алисы, как ощутил сильный удар в плечо.
Этот был ее отец, с налитыми кровью глазами, от которого разило перегаром. Мощным броском китаец скинул меня с кровати. Я упал весь голый, член у меня еще стоял. Алиса – тоже голая, с окровавленным лоном – спряталась от разъяренного отца под простыней.
Она осознала свою вину и вопила, как сумасшедшая. Воспользовавшись замешательством, она завернулась в простыню и выбежала из комнаты с плачем и криком: «Не надо, папа!». Больше она ничего не могла из себя выдавить.
Я попал в ловушку.
От удара в лицо я совсем очумел. Из-за непрекращающихся ударов мне никак не удавалось отыскать штаны. Но наконец, я все-таки умудрился подобрать одежду и слинять. Пулей пролетел через гостиную. Многие кемарили на диванах и на полу, но большинство бодрствовало. Увидев мое отчаяние, они ничего не поняли. Смутно они различали мои очертания. Я несся, словно сорвавшийся с привязи козел, спешащий наесться сочной травы, освеженной капельками утренней росы.
Одеться мне удалось у самого выхода. Выйдя следом за мной, Мальро помог мне привести себя в порядок. Еще и посмеивался, гаденыш.
– Ну, блин, и досталось тебе. Зато Алису натянул. Дело того стоило.
– Досталось, это точно. Черт бы побрал этих китайцев.
– Ну, ничего. Схлопотал пару раз – и все тут. Ничего даже не заметно.
