отнести в наше помещение. Это проделали без промедления. На месте Холмс долго рассматривал пораженную поверхность этих ящиков в лупу. Крышки остались невредимыми, пострадали только корпуса.
У меня в голове невольно складывалась последовательная цепь событий: желтые полосы на крышке ящиков, женщина, посещавшая склад, оставившая отпечаток своего пальца на крышке, сегодняшнее повреждение корпусов ящиков и совершенно очевидное смущение кладовщика. Мне казалось, что сейчас последуют действия Холмса, которые поведут к немедленному изобличению злоумышленника — одного или нескольких. По всей вероятности, к тому же склонялся и Чарльз Хетчисон, ожидавший его распоряжений. Однако мой друг, отложив в сторону лупу, обратился к Хетчисону с просьбой, далекой от того, что мы предполагали. Он попросил главного технолога, чтобы листы стали, оставленные во дворе после травления, отправили в цех и проверили бы, как они тянутся на штампах. Несколько удивленный, Хетчисон отправился выполнять его поручение.
Тем временем Холмс предложил мне заняться составлением технического протокола. По его указанию я разграфил лист бумаги и под его диктовку стал заносить данные по тем резиновым ребрам, которые он раньше изучал и окрашивал.
Вернувшийся Хетчисон застал нас при завершении этой работы. Холмс вопросительно взглянул на него.
— Мистер Холмс! Сталь превосходно тянется на штампах! Мы израсходовали все три листа, и ни разу нигде не было разрыва.
— Ну что же, это обнадеживает. Дайте указание, чтобы все последующие стали после травления не отправлялись на штамповку немедленно, а вылеживались на воздухе хотя бы сутки. Да, вот еще что. Распорядитесь, чтобы перед вашей литейкой сколотили какой-нибудь сарайчик, чтобы привозимые на расплав чушки сгружали в него, не оставляя их на улице.
— Но ведь они все подсушиваются на печи. Если вы имеете в виду их увлажненность, то мы это предусмотрели.
— Сэр Чарльз, я все объясню вам потом, пока же не откажите в любезности сделать это: вы об этом не пожалеете. Сейчас время к обеду, может быть, мы можем воспользоваться услугами вашей столовой?
— Конечно, конечно! Я буду очень рад.
Мы отправились в столовую и опять с большим аппетитом пообедали. С сэром Чарльзом после этого состоялся серьезный разговор.
— Два вопроса, которые мы намереваемся разрешить, сэр Чарльз. Я думаю, вам необходимо в завтрашний день освободиться от ваших непосредственных дел и прокатиться с нами. Мне неудобно тревожить вашего отца, владельца предприятия, но если он согласится на такую поездку, то это нашей миссии придаст больший вес. Вы можете по-сыновнему переговорить с ним, побудить его к такой акции?
— Без сомнения, сэр! Несмотря на исключительную свою занятость, отец примет участие во всем, что вы ему скажете. Он заинтересован в раскрытии всех этих недоразумений более, чем кто-либо. Ведь это он пришел к вам и так упрашивал о содействии.
— Дело несколько щекотливое, почему я и попросил вас об этом. Мы поедем к Райдеру, с которым портить отношения для вас было бы крайне неразумно и невыгодно. Но я надеюсь, что наш разговор с ним будет вполне джентльменским, что он не нарушит ваших многолетних контактов. Поговорите с отцом аккуратно, пусть он пошлет нарочного к Райдеру с просьбой принять нас.
— Сейчас мы покидаем завод, сэр Чарльз, вы же пока займитесь всем этим, а кроме того, попрошу вас распорядиться о взятии пробы серной кислоты из вашей приемной емкости и доставить ее в вашу лабораторию. Пусть там замерят ареометром ее плотность.
Мы распрощались.
Подходя к заводу утром, я заметил у входа два фиакра и обратил на них внимание Холмса. Кинув на них беглый взгляд, Холмс сказал, что их присутствие говорит о том, что договоренность о приеме нас Райдером достигнута и в самое ближайшее время мы к нему отправимся. Мы прошли в свое помещение и там уложили резиновые ребра, которыми занимался Холмс. Технический протокол, который я составил под диктовку Холмса, он положил себе в карман. Вскоре к нам пришел Чарльз Хетчисон и сказал, что все готово, нас ожидают и что отец его уже прошел к экипажу. Тот стоял у одного из фиакров и, завидев нас, пошел нам навстречу. После радушного приветствия он сказал, обращаясь к Холмсу:
— Откровенно говоря, сэр, я еду с вами, испытывая душевный трепет. Если с Райдером произойдет жесткий разговор, то он не задумается отказать нам в поставках, а это остановит наше производство.
Холмс успокоил его, сказав, что приложит все усилия к тому, чтобы контракт завода с Райдером не нарушился. Мы с Холмсом сели в один фиакр, в другом поехали Хетчисоны.
Приняты мы были в светлом и просторном кабинете Райдера. Он поднялся из-за стола и приветствовал нас. Полноватый и седоватый мужчина, он говорил с нами со спокойствием и благодушием. Когда сэр Хетчисон представил нас, Райдер удивленно поднял брови и сказал, улыбаясь:
— Ваше имя достаточно известно, мистер Холмс, и я рад случаю с вами познакомиться и засвидетельствовать мое восхищение вашим талантом. Однако не должен ли я в вашем визите усмотреть, что какой-нибудь убийца или вор имеет отношение к нашему предприятию?
Холмс отрицательно покачал головой и сказал, что вопрос производственного характера, но несколько деликатный и мы надеемся на его, Райдера, содействие.
— Присаживайтесь, джентльмены. Я готов выслушать вас с полнейшим вниманием.
Мы заняли предложенные нам места. Холмс выложил перед собой на краю стола технический протокол и резиновые ребра, обернутые по раздельности бумажкой с соответствующей пометкой. Он начал издалека, сказав, что уже много лет сэр Хетчисон пользуется продукцией Райдера, которая всегда отличалась высоким качеством. Но вот сейчас, когда завод имеет спешный заказ от морского министерства, возникли неожиданные обстоятельства, препятствующие его выполнению. На крышках зарядных ящиков, уже готовых к сдаче, стали проявляться желтые полосы. Технология их окраски примитивная. Исходный материал проверен и нареканий не вызывает. Оставалось предположить, что здесь чья-то злоумышленная рука, почему и пригласили его, Холмса.
Райдер настороженно вслушивался, пытаясь определить, к чему клонит мой друг. На лбу старого Хетчисона я увидел каплю пота, а молодой сидел в окаменевшей позе.
— Последовательное изучение всех обстоятельств привело меня к выводу, что злоумышления нет, а виной тому резина, — сказал Холмс.
— Простите, мной это трудно воспринимается, — сказал Райдер, — окрашивается верхняя часть крышки, а резиной комплектуется ее нижняя часть. Это первое. А потом, совсем непонятно, почему в течение долгих лет у Хетчисона к резине не было никаких претензий, а теперь вдруг появились? Что вообще привело вас к такому, простите, нелепому выводу?
— Я обратился к этому делу, чтобы выявить злоумышленника, — сказал Холмс, — и на это был настроен, как и сэр Хетчисон, пригласивший меня. Изучая эти полосы, я обратил внимание на слабый отпечаток пальца того же цвета. Это наводило на мысль, что здесь и надо искать злоумышленника. Однако рассудите: откуда мог появиться отпечаток? Выяснилось, что это палец работницы, комплектующей крышки. Все они работают в нитяных перчатках. У этой же палец перчатки протерся, и отпечаток появился. Ни у кого другого таких отпечатков не появилось, но желтые полосы возникали. Ваш вопрос по поводу того, что резина внизу, а полосы наверху, разрешается просто: укомплектованные крышки ставятся стопкой одна на другую и таким образом отпечаток от резины появляется на верхней стороне. Процесс этот небыстрый, и полоса выявляется только на свету. Естественно, можно указать Хетчисону, что избежать неприятности просто, не ставя одну крышку на другую. Но разве лучше будет, когда ящики будут загружены снарядами и отпечатки проявятся на них? Тут придется иметь дело не с Хетчисоном, а с морским министерством.
— Простите, мистер Холмс, вы говорите мне довольно заумные вещи. Я сейчас вызову сюда главного технолога и начальника отдела технического контроля.
Райдер позвал своего секретаря и отдал распоряжение. Оба появились одновременно, и разговор был продолжен. Холмсу пришлось повториться. На него смотрели с непониманием. Тогда он умиротворенно сказал:
