привыкла к 'наружному' названию планеты — такая работа заняла бы лет пять, даже в лучшей лаборатории и с десятком старательных помощников. Несколько рецептов удалось уточнить, а три показали свою полную непригодность. По остальным смогла описать химизм, метаболизм, и вообще все стороны их действия, представляющие интерес для медика.
— Знаешь, создается впечатление, что ты просишь помощи. Я ведь знахарка, это примерно как фельдшер, это, когда еще не доктор, но уже врач.
— Не в звании дело. У тебя неплохо с анализом, и нет предрассудков. Тех, которые часто приобретаются с опытом. Нужны безумные идеи. Придумай, что сравнить, какую гипотезу проверить?
— Тогда наугад — воздух. У нас есть данные о составе атмосферы Супелии? Не азот, кислород, углекислота — а более тонкий анализ. В разное время суток, при разной погоде, в разных местах.
— Запрошу. Месяца через полтора получим. А пока возьмем пробы здешнего воздуха и прогоним его через все приборы, какими располагаем.
Возня с подрастающей детворой, исследования и освоение разных обыденных для выходцев из наружного мира вещичек поглощали время словно водоворот. Вот уже и Амелия ходит. А речь Тадеуша стала понятна не только маме. Уже девятый месяц они живут на острове. Ветка не пропускает ни одного урока стандартного языка, которые Виталий дает своим детям.
Эсперанто — их родной язык. Он в ходу на Супелии — независимой планете, не входящей в состав межпланетных союзов или государств. Самое крупное из них — Федерация — общается на стандартном, который еще называют единым, универом, лингвой или бейсиком. Этот язык 'слипся' из английских, испанских, китайских, славянских и разных других широко распространенных слов естественным образом. И так же естественно варьируется в пространстве и времени, позволяя людям из разных уголков космоса понимать друг друга в пределах основных понятий, но делая общение на сложные темы почти невозможным для нелингвистов. Жаргоны, суржики, местные диалекты породили великое многообразие вариантов разговорной речи, актуальных в пределах отдельных планет или профессиональных групп. Староэрвийский — язык первых поселенцев этой планеты — один из прародителей стандартного. И, так же, как и во внешнем мире, он серьезно изменился, породив несколько эрвийских наречий.
Другое дело — старый добрый фурский. Он же эсперанто. Если какое слово и непонятно — так ведь не вся же фраза! Правила четкие, язык логичный. Даже Рик с его скромными филологическими задатками не имел языковых проблем с теми, кто общался на нем на другой планете.
— Слушай, крохатуля! А не загостились ли мы здесь? Насчет того, что хозяев мы не напрягаем, это понятно. Но разве у нас нет дел в населенной части родного шарика?
Ветка свернулась калачиком. Ее поглаживают. И у нее действительно нет дел в населенной части родного шарика. И у Рика там тоже нет дел. Надо бы ему это сказать. И остаться здесь, пока это возможно. Однако, они настолько давно вместе, что возникла привычка прислушиваться к мнению друг друга. Возможно, муж даже не отдает себе отчета в том, что его беспокоит. Подсознательные побуждения труднее всего понять их носителям. Она постарается сообразить, откуда в нем эта тревога. Да и ей как-то неспокойно. Слишком уж вольготно и комфортно им сейчас. Безопасно, интересно, но не дома. Обычно такие периоды завершаются бурными поворотами, сильными потрясениями и требуют изрядной изворотливости. С расслабухой пора заканчивать.
— Виталий, Миллисента! Для Джефа и Доры на нашей планете есть подходящая школа. — Ветка только что поговорила с папой. — Математике и физике, химии и биологии там учат добротно. Уровень достаточный для начальной школы. Стандартный там не изучают, о нем преподавателям просто неизвестно.
— Это славно. Нам хочется остаться здесь еще на несколько лет, но детям необходимо систематическое образование. Глядя на вас, я даже не уверен, что их будут обучать хуже, чем в нашем мире.
— Различия неизбежны. Позднее это доставит вам немало хлопот. Кстати, дети не смогут приезжать на каникулы. Расстояния слишком велики. Мы с мужем отвезем их. Дорога займет несколько месяцев. В любом случае новый учебный год они начнут вместе со всеми.
— Расстояние — не проблема. На гравилете это займет несколько часов.
— Надо же! А я и не подумала. Поговорю с папой.
Четыре костра по углам плаца упростили ориентировку. Виталий легко посадил свою 'бесколесную повозку' во двор Хлопканской цитадели.
До рассвета оставался час.
Папа и мама ждали свою дочку. Внучат — Теда и Амельку — спящими перенесли в комнаты и устроили на солдатской койке рядом с дядей Гербертом. Солдаты укрыли летательный аппарат парусиной. Виталий с Джефом и Дорой отправились в кордегардию разглядывать 'старинное' оружие.
— Ну-с, доченька. Давненько не виделись. А ты не изменилась. Такая же крошечная и худющая. Я хотел сказать — миниатюрная и изящная. Кстати, по моим данным, почтальоны продолжают разыскивать Рика и тебя. Так что прячьтесь хорошенько. На этом острове нет почтовой башни, и пакетботы серых сюда не заходят. Только наши. Но на всякий случай сегодня несколько человек страхуют нас от их появления. Как дела у Рика?
— Он не скучает. Папа, а по наблюдением ваших… ну, тех, что поглядывают за серыми, не заметно ли, что у них поубавилось пакетботов?
— Точно! Тридцать кораблей перестали появляться в портах. Оставшиеся не справляются, и почта постоянно запаздывает. На верфях Зеленого Эрвина заказано три новых почтовых брига, весной спустят на воду. Но у серых, похоже, не очень хорошо с деньгами.
— Надеюсь, будет совсем плохо. — Ветка развернула листы карты. — Надо патрулировать вот этот участок побережья у острова Инта. Топить интанские ладьи. Тогда они просто не смогут выйти в океан. Одного нашего флота на это не хватит. Подкрепления стоит попросить у Вальдинии, Акрамины и Черного Эрвина.
— Вальдиния никогда не была нам союзником. И отношения с ней толком не налажены из-за чехарды на троне.
— Обращайся прямо к графам, маркизам и герцогу. И к командующему флотом. Прямо в первой строке укажи, что действуешь по совету Нитки. Не госпожи, не сударыни, а просто одним словом — Нитки. На помощь барсницких королевств тоже можно рассчитывать с упоминанием этого имени, но они пока слабы. Разве, сами предложат. Блокада интанского побережья нужна всем.
— А не ты ли, доченька, покомандовала Вальдийскими силами этой осенью? Как-то они уж больно лихо с Орденами управились.
— Немножко. Папа, не выведывай, пожалуйста, у меня про мои дела. Я еще не готова решить, что делать с теми сведениями, которыми располагаю. И даже не уверена, имею ли право спросить совета. Это нечто совершенно ужасное по своей сокрушительной силе. Наш мир можно в одночасье поставить на уши, развалить все до основания. Представь себе — целый флот из тридцати пяти кораблей, уничтоженный одним человеком за десять минут.
— Так это ты потопила корабли серых?
— Рик. Но у него не было выбора. Они загнали нас в самую середку Безымянного Океана. Погода стала меняться, и мы уже не могли от них уйти.
Ветка замолчала. Мама плакала. Отец смущенно посмотрел на дочь.
— В другой раз поговорим. Пойдем, перекусим, пока детвора спит. Кстати, герцог Лучиано, зятек мой венценосный, как-то не очень понятно отписал мне, что вроде бы намерен принести тебе клятву вассала. Как будто совета спрашивал. Я еще не ответил.
— Не надо ничего отвечать.
Столовую нашли по запаху. Виталий с детьми, одетые по-местному, уже были там. И несколько солдат. Глиняные миски, полученные в кухонном окошке, содержали незнакомое вкусное варево. Солдаты поглядывали с интересом, но с расспросами не приставали.
— Клок! Откуда ты здесь взялся?
— Здравствуйте Ваше Вы… Ветка! Женился я. А на гражданку после Акульих Зубов меня не отпускают.
