являться иногда в торжественных Собраниях дворянства в виде его
главы, и не в мундире офицера гвардейского, а в дворянском? Сие
произвело бы гораздо более действия, нежели письмо красноречивое
и словесные уверения в монаршем внимании к обществу благородных;
но ничем Александр не возвысил бы оного столь ощутительно, как
законом принимать всякого дворянина в воинскую службу офицером,
требуя единственно, чтобы он знал начала математики и русский
язык с правильностью... Давайте жалованье только комплектным, —
все благородные, согласно с пользою монархии, основанной на
завоеваниях, возьмут тогда шпагу в руки вместо пера, коим ныне,
без сомнения, ко вреду государственному и богатые, и небогатые
дворяне вооружают детей своих в канцеляриях, в архивах, в судах,
имея отвращение от солдатских казарм, где сии юноши, деля с
рядовыми воинами и низкие труды, и низкие забавы, могли бы
потерпеть и в здоровьи, и в нравственности. В самом деле, чего
нужного для службы нельзя узнать офицером? Учиться же для
дворянина гораздо приятнее в сем чине, нежели в унтер-офицерском.
Армии наши обогатились бы молодыми, хорошо воспитанными 108
дворянами, тоскующими ныне в повытьях. Гвардия осталась бы
исключением — единственно в ней начинали бы мы служить с
унтер-офицеров. Но и в гвардии надлежало бы отличать сержанта
благородного от сына солдатского. Можно и должно смягчать
суровость воинской службы там, где суровость не есть способ
победы. Строгость в безделицах уменьшает охоту к делу. Занимайте,
но не утомляйте воинов игрушками, или вахт-парадами. Действуйте
на душу еще более, нежели на тело. Герои вахт-парада оказываются
трусами на поле битвы; сколько знаем примеров! Офицеры
Екатеринина века ходили иногда во фраках, но ходили смело и на
приступы. Французы не педантствуют — и побеждают. Мы видели
прусских героев!
Как дворянство, так и духовенство бывает полезно государству
по мере общего к ним народного уважения. Не предлагаю
восстановить Патриаршество, но желаю, чтоб Синод имел более
важности в составе его и в действиях; чтобы в нем заседали,
например, одни архиепископы; чтоб он, в случае новых коренных
государственных постановлений, сходился вместе с Сенатом для
выслушания, для принятия оных в свое хранилище законов и для
обнародования, разумеется, без всякого противоречия. Ныне
стараются о размножении духовных училищ, но будет еще похвальнее
закон, чтобы 18-летних учеников не ставить в священники и никого
без строгого испытания, — закон, чтобы иереи более пеклись о
нравственности прихожан, употребляя на то данные им от Синода
благоразумные, действительные средства, о коих мыслил и государь
Петр Великий. По характеру сих важных духовных сановников можете
всегда судить о нравственном состоянии народа. Не довольно дать
России хороших губернаторов — надобно дать и хороших священников; 109
без прочего обойдемся и не будем никому завидовать в Европе.
Дворянство и духовенство, Сенат и Синод как хранилище
законов, над всеми — государь, единственный законодатель,
единовластный источник властей. Вот основание российской
монархии, которое может быть утверждено, или ослаблено правилами
царствующих.
Державы, подобно людям, имеют определенный век свой: так
мыслит философия, так вещает история. Благоразумная система в
жизни продолжает век человека, — благоразумная система
государственная продолжает век государств; кто исчислит грядущие
лета России? Слышу пророков близкоконечного бедствия, но,
благодаря Всевышнего, сердце мое им не верит, — вижу опасность,
но еще не вижу погибели!
Еще Россия имеет 40 м[иллионов] жителей, и самодержавие име-
ет государя, ревностного к общему благу. Если он, как человек,
ошибается, то, без сомнения, с добрым намерением, которое служит
нам вероятностью будущего исправления ошибок.
Если Александр вообще будет осторожнее в новых
государственных творениях, стараясь всего более утвердить
существующие и думая более о людях, нежели о формах, ежели
благоразумною строгостью обратит вельмож, чиновников к
ревностному исполнению должностей; если заключит мир с Турцией и
спасет Россию от третьей, весьма опасной, войны с Наполеоном,
хотя бы и с утратою многих выгод так называемой чести, которая
есть только роскошь сильных государств и не равняется с первым их
благом, или с целостью бытия; если он, не умножая денег бумажных,
мудрою бережливостью уменьшит расходы казны и найдет способ
прибавить жалованья бедным чиновникам воинским и гражданским;
если таможенные Уставы, верно наблюдаемые, приведут в
соразмерность ввоз и вывоз товаров; если — что в сем 110
предположении будет необходимо — дороговизна мало-помалу
уменьшится, то Россия благословит Александра, колебания утихнут,
неудовольствия исчезнут, родятся нужные для государства привычки,
ход вещей сделается правильным, постоянным; новое и старое
сольются в одно, реже и реже будут вспоминать прошедшее,
злословие не умолкнет, но лишится жала!.. Судьба Европы теперь не
от нас зависит. Переменит ли Франция свою ужасную систему, или
Бог переменит Францию, — неизвестно, но бури не вечны! Когда же
увидим ясное небо над Европой и Александра, сидящего на троне
целой России, тогда восхвалим Александрове счастье, коего он
достоин своею редкою добротою!
Любя Отечество, любя монарха, я говорил искренно.
Возвращаюсь к безмолвию верноподданного с сердцем чистым, моля
Всевышнего, да блюдет царя и Царство Российское!
1. Гнездо племен, колыбель народов (
2. В более точном переводе эта фраза (из «О духе законов»)
звучит следующим образом: «Она (монархия) еще нуждается в
учреждении, охраняющем законы» (
произведения. М., 1955, с.177).
