знаменитость в государственной системе европейской — цель усилий
Петровых; Миних исправил, оживил воинские учреждения и давал нам
победы. К совершенной славе Аннина царствования недоставало
третьего мудрого действователя для законодательства и внутреннего
гражданского образования россиян. Но злосчастная привязанность
Анны к любимцу бездушному, низкому омрачила и жизнь, и память ее
в истории. Воскресла Тайная канцелярия Преображенская с пытками;
в ее вертепах и на площадях градских лились реки крови. И кого
терзали? Врагов ли государыни? Никто из них и мысленно не хотел 39
ей зла: самые Долгорукие виновны были только перед Отечеством,
которое примирилось с ними их несчастием. Бирон, не достойный
власти, думал утвердить ее в руках своих ужасами: самое легкое
подозрение, двусмысленное слово, даже молчание казалось ему
иногда достаточною виною для казни или ссылки. Он, без сомнения,
имел неприятелей: добрые россияне могли ли видеть равнодушно
курляндского шляхтича почти на троне? Но сии Бироновы неприятели
были истинными друзьями престола и Анны. Они гибли; враги
наушника Бирона гибли; а статный конь, ему подаренный, давал
право ждать милостей царских.
Вследствие двух заговоров злобный Бирон и добродушная
правительница утратили власть и свободу. Лекарь француз и
несколько пьяных гренадеров возвели дочь Петрову на престол
величайшей империи в мире с восклицаниями: «гибель иноземцам!
честь россиянам!» Первые времена сего царствования ознаменовались
нахальством славной лейбкомпании, возложением голубой ленты на
малороссийского певчего и бедствием наших государственных
благодетелей — Остермана и Миниха, которые никогда не были так
велики, как стоя под эшафотом и желая счастия России и Елизавете.
Вина их состояла в усердии к императрице Анне и во мнении, что
Елизавета, праздная, сластолюбивая, не могла хорошо управлять
государством. Несмотря на то, россияне хвалили ее царствование:
она изъявляла к ним более доверенности, нежели к немцам;
восстановила власть Сената, отменила смертную казнь, имела
любовников добродушных, страсть к весельям и нежным стихам.
Вопреки своему человеколюбию, Елизавета вмешалась в войну
кровопролитную и для нас бесполезную. Первым государственным
человеком сего времени был канцлер Бестужев, умный и деятельный,
но корыстолюбивый и пристрастный. Усыпленная негою, монархиня 40
давала ему волю торговать политикою и силами государства;
наконец, свергнула его и сделала новую ошибку, торжественно
объявив народу, что сей министр, душа почти всего ее
царствования, есть гнуснейший из смертных! Счастье,
благоприятствуя мягкосердной Елизавете в ее правление, спасло
Россию от тех чрезвычайных зол, коих не может отвратить никакая
мудрость человеческая, но счастие не могло спасти государства от
алчного корыстолюбия П.И.Шувалова. Ужасные монополии сего времени
долго жили в памяти народа, утесняемого для выгоды частных людей
и ко вреду самой казны. Многие из заведений Петра Великого пришли
в упадок от небрежения, и вообще царствование Елизаветы не
прославилось никакими блестящими деяниями ума государственного.
Несколько побед, одержанных более стойкостью воинов, нежели
дарованием военачальников. Московский университет и оды
Ломоносова остаются красивейшими памятниками сего времени. Как
при Анне, так и при Елизавете Россия текла путем, предписанным ей
рукою Петра, более и более удаляясь от своих древних нравов и
сообразуясь с европейскими. Замечались успехи светского вкуса.
Уже двор наш блистал великолепием и, несколько лет говорив
по-немецки, начал употреблять язык французский. В одежде, в
экипажах, в услуге вельможи наши мерялись с Парижем, Лондоном,
Веною. Но грозы самодержавия еще пугали воображение людей:
осматривались, произнося имя самой кроткой Елизаветы или министра
сильного; еще пытки и Тайная канцелярия существовали.
Новый заговор — и несчастный Петр III в могиле со своими
жалкими пороками... Екатерина II была истинною преемницею величия
Петрова и второю образовательницею новой России. Главное дело сей
незабвенной монархини состоит в том, что ею смягчилось
самодержавие, не утратив силы своей. Она ласкала так называемых
философов XVIII века и пленялась характером древних 41
республиканцев, но хотела повелевать, как земной Бог, — и
повелевала. Петр, насильствуя обычаи народные, имел нужду в
средствах жестоких — Екатерина могла обойтись без оных, к
удовольствию своего нежного сердца: ибо не требовала от россиян
ничего противного их совести и гражданским навыкам, стараясь
единственно возвеличить данное ей Небом Отечество или славу свою
— победами, законодательством, просвещением. Ее душа, гордая,
благородная, боялась унизиться робким подозрением, — и страхи
Тайной канцелярии исчезли, с ними вместе исчез у нас и дух
рабства, по крайней мере, в высших гражданских состояниях. Мы
приучились судить, хвалить в делах государя только похвальное,
осуждать противное. Екатерина слышала, иногда сражалась с собою,
но побеждала желание мести — добродетель превосходная в монархе!
Уверенная в своем величии, твердая, непреклонная в намерениях,
объявленных ею, будучи единственною душою всех государственных
движений в России, не выпуская власти из собственных рук — без
казни, без пыток влияв в сердца министров, полководцев, всех
государственных чиновников живейший страх сделаться ей неугодным
и пламенное усердие заслуживать ее милость, Екатерина могла
презирать легкомысленное злословие, а где искренность говорила
правду, там монархиня думала: «Я властна требовать молчания от
россиян — современников, но что скажет потомство? И мысль,
страхом заключенная в сердце, менее ли слова будет для меня
оскорбительна?» Сей образ мыслей, доказанный делами 34-летнего
владычества, отличает ее царствование от всех прежних в новой
российской истории, т.е. Екатерина очистила самодержавие от
примесов тиранства. Следствием были спокойствие сердец, успехи
приятностей светских, знаний, разума.
Возвысив нравственную цену человека в своей державе, она
пересмотрела все внутренние части нашего здания государственного 42
и не оставила ни единой без поправления: Уставы Сената, губерний,
