пропаже-то они, конечно, знали; но версий почти не было. Если не считать официальную: царь сам его куда-то запихнул и забыл напрочь.
Солнце уже опускалось к горизонту, когда в одном из темных тупичков на нас напала цыганка. И не спрашивайте, откуда она взялась, я сам по этому поводу в большом недоумении; но факт оставался фактом… цыганка, на вид старая бабка, подкатила к Василисе и проскрипела:
— Деточка, позолоти ручку! Судьбу расскажу: вай, красавица какая? Небось хочешь будущее-то узнать?
Все это было сказано на чистейшем русском, причем с такой железной уверенностью, что здесь, в центре Берлина, мы ее поймем, будто это был не Берлин, а Суздаль. Мы слегка обалдели; Вася, никогда прежде с гадалками не знавшаяся, растерялась. Цыганка, наоборот, набралась откуда-то хамства схватить царевну за руку.
— Деточка, позолоти ручку! Дело доброе сделаешь! А я за то вознагражу тебя щедро.
Волк попытался отстоять свободу Василисы:
— Слушай, бабка, отпустила бы ты Василису свет Прекрасную!
Но серое говорящее чудо не поразило бабку.
— Так это сама Василисушка? Тем более, ей ведь не трудно помочь бедной, старой, больной женщине деньгами! — неожиданно возразила она. — Но не за так, а за правду-матушку обо всем, что ее ожидает!
И цыганка пристально поглядела Васе прямо в глаза. То ли она ей что-то телепатировала (?!), то ли Премудрая в гадалкиных глазах что-то для себя новое увидела, но, во всяком случае, девушка, к моему удивлению, остановилась и, достав кошелек, отсчитала три монеты:
— Гадайте, бабушка.
— Благодарю тебя, деточка, — кивнула гадалка и взяла Васину руку. — Так… ждет тебя, яхонтовая, преграда; да не одна. Ой-ой-ой, одни беды тебя ждут! Черный человек на твоем пути, черный, дурной человек сердца твоего взыскивает… Зато потом счастливая будешь! Мужа хорошего себе найдешь, замуж выйдешь скоро, вместе будете жить-не тужить…
— Стойте, бабушка, — ошарашенно перебила Василиса. — Как это — замуж выйду скоро? Мне ж выходить не за кого!
Что-то неприятно кольнуло в груди; я убедил себя, что просто переживаю за напарницу.
— Али точно не за кого? — задумчиво, но с хитринкой сощурилась цыганка. — Нешто никто не люб?
У меня возникло такое ощущение, что бабка на Василису досье собирала и знает о ней даже такие подробности.
Голос Василисы чуть дрогнул:
— Точно, бабушка, никто.
— Уверена, деточка? Ты повнимательнее смотри, как в Америку поедете; авось и увидишь?
— Что увижу? — не поняла та.
— А кто тебе люб! Главное, не прогляди, а не то всю жизнь маяться будешь одна-одинешенька! И смотри, от друзей сердце не закрывай, не таи, что думаешь, друзья-то всегда поддержат!
Василиса рассеянно окинула взглядом сначала Волка, затем меня. Сердце заколотилось, я занервничал под пристальным взглядом. Чего это она так смотрит, думает, я ее сердечные тайны слушать буду? Зря, я все равно в этом ничерта не понимаю, к тому же, в душе заранее зародилась злоба на будущего хуан-карлоса моей Премудрой спутницы; я опасался, что если она хоть слово про него скажет, я сорвусь. А я знал, что это причинит ей боль. Чего не хотелось. К горлу поднялся комок различных чувств, и я отвернулся.
Серый Волк слабо улыбнулся в ответ на взгляд Василисы. Улыбка его говорила: 'Я, конечно же, всегда на твоей стороне!'
— Спасибо, бабушка, — поблагодарила царевна. — Так мы пойдем?
— Идите с богом, брильянтовые, и будьте счастливы! — тепло ответила цыганка.
И тут меня стукнуло.
Я схватил кошелек, отсыпал пять золотых, поспешно вручил их недоумевающей бабке и выпалил:
— А вы не могли бы погадать нам на пропажу?
Волк и Вася с изумлением и надеждой посмотрели на меня.
— Отчего же нет? — криво улыбнулась гадалка, спешно прикарманивая деньги. — Только нужны мне будут: ценник от пропавшей вещи, трава-голова, мышиная косточка и волчий волос.
Ценник?! Какое-то новомодное гадание…
Я тайком поинтересовался у Премудрой:
— А что за трава-голова такая? Про мяун-траву слышал, про разрыв-траву, про плакун-траву, про червец-траву… даже про сон-траву слышал, а чтоб была трава-голова — ни разу не слышал!
— Трава-голова — новый сорт томатов, у которых плоды похожи на человеческую голову, — так же шепотом пояснила она. — Неудачный генный эксперимент печально известного нам Добронравова…
— Уу, — я сделал вид, что все понял, и уже вслух спросил ее:
— А что из перечисленного у тебя есть?
— Почти все, — царевна скосилась на Серого Волка; тот, в свою очередь, поглядел на нее с опаской и отошел под защиту цыганки.
— Скажите, а порошок из листьев травы-головы подойдет? — вежливо спросила Вася у цыганки.
— Конечно, яхонтовая! — ответила она.
— А мышиная косточка у тебя есть? — осторожно вылезая из своего 'убежища', поинтересовался Волк.
— Конечно! — Василиса с гордостью продемонстрировала маленькую костяшку. — Без нее же не обходится ни один мало-мальски серьезный способ одурманивания! И ценник тоже есть, — она достала и его. Я присвистнул: вот это цена!
— Дело осталось за малым.
Все трое одновременно выжидающе уставились на Волка.
— А я что? Я ничего, — не к месту пробормотал тот и ретировался.
Ну что ты с ним будешь делать?!
Минут так через пять Волчик все-таки согласился, скрепя сердце, отдать волосок. Гадалка долго варила зелье из добытых нами ингредиентов, куриного бульона и еще какой-то гадости (при одной только мысли, что ЭТО напоминает человеческие мозги, меня начинало здорово мутить); потом, к общему немалому удивлению, прочитала над ним что-то на латыни. А потом — я поежился — выпила на наших глазах три стакана этой гадости… судя по всему, зелье было мощным галлюциногеном, потому что после этого цыганка впала в глубокий транс и забормотала:
— Вижу… вижу… стены… богато украшенные… здание. Я вхожу в него… коридоры… похоже на дворец… дверь открывается… выходит звероголовый человек… я вхожу в дверь. За компьютером сидит спиной ко мне какой-то человек… рядом с ним стоят охранники… они меня не видят… человек встает… идет к выходу… я иду вслед за ним… бронированная дверь… он набирает код. Не вижу, не могу его запомнить… входит… я тоже.
Она замолчала на несколько секунд. Мы напряженно молчали, Волк нервно мотал хвостом.
— Вижу… помещение… вещи… — продолжила бабка, раскачиваясь вперед-назад с остекленевшим взглядом. — Что искать?
— Ковер-самолет, — осторожно, тихо подсказал я. — С выдвижным бронированным куполом, царский.
— Вижу… он лежит в открытом сейфе… огромном сейфе. Человек закрывает сейф, набирает код, читает заклинание… выходит. Он поворачивается ко мне лицом… я его узнаю… это Кощей! Он увидел меня! Он что-то говорит… ааршш! — пожилая гадалка зашипела, словно от боли. — Темнота! Ничего не вижу!!! Мои глаза!
Гадалка схватилась за глаза, крича от боли, по пальцам потекла кровь; только представив, что произошло с бедной женщиной, я едва не заорал от ужаса; шерсть у Волчика на загривке встала дыбом,
