Оливье Клеман Беседы с патриархом Афинагором

Россия восприняла христианство. Русская душа остается озаренной тем видением божественной красоты, которая коснулась посланцев великого князя Владимира в храме Святой Софии. Святой Григорий Палама был богословом света, но только русский, Андрей Рублев, сумел выразить этот свет в живописи. Вплоть до XIX века русская православная мысль питалась греческой мыслью, Но так было, пока русские сами не стали первыми в богословии и религиозной философии. Вспомните о роли Максима Грека в XVI веке, о братьях Ликудах в XVII, о «Добротолюбии» святого Никодима Святогорца в XVIII и XIX веках… Даже после пробуждения великой русской мысли, Хомяков с энтузиазмом встретил послание 1848 года, найдя в нем импульс и питательную среду для свой идеи свободного церковного общения. В течение всего оттоманского периода русские с неиссякаемой щедростью помогали нашему патриархату. Со своей стороны Константинополь помог братствам мирян успешно сопротивляться натиску униатов в западно–русских землях, когда они находились в руках Польши. Русский народ мечтал о «Царьграде», его паломники и монахи веками наполняли Афон. А на юге России были и еще остаются многочисленные и процветающие греческие колонии.

Греки, как я вам говорил, нередко относятся критически к моей любви к русским. Но я люблю Святую Русь, которая сегодня остается потаенной, но которая когда–нибудь вернется к своей духовной миссии на исторической сцене. Я люблю ее за ее святых, за ее богословскую мысль, но в особенности за ее мучеников… Вот почему нужно, чтобы Русская Церковь была с нами.

Я

Но можно ли доверять тем, кто руководит ею, решив спасти то, что можно спасти в рамках системы, которая методически стремится превратить христианство в суеверие для того, чтобы удобнее было расправиться с ним.

Он

Я знаю, что есть проблемы и внутри Русской Церкви. Но будьте уверены, большинство русских епископов думает прежде всего о том, как лучше служить Церкви. Я вам уже говорил: для меня, русские христиа–630

не уже победили коммунизм в своей стране. Я говорю не о социальной системе, ибо Церкви нечего говорить на эту тему, но об атеистическом тоталитаризме. Они победили его своим страданием, своим умением страдать. Внешне этого пока не видно. Но атеистическая идеология смертельно ранена, и потому сильные мира сего упорно защищают свою власть и ищут козлов отпущения: интеллигентов, евреев, может быть христиан! В этой труднейшей переходной ситуации некоторым людям на вершине Русской Церкви приходится приносить себя в жертву. Поверьте мне, мучеников в России предостаточно.

В 1951 году в послании, адресованном Церквам–сестрам, патриарх выразил желание собрать общий собор. Однако ему пришлось ждать до 1959 года, чтобы предложить предварительное совещание. Чтобы лучше подготовить его, он решил отправиться в паломничество по различным православным Церквам. Он начал с апостольских патриархатов Ближнего Востока, древнейших свидетелей пентархии.

В ноябре 1959 года впервые за несколько веков Вселенский патриарх покидает Фанар, 17 числа его принимают в Алепе городские власти и Архиепископ. По дороге на юг он с совершеннейшей простотой посещает деревни с православным населением. Тысячи верующих встречают его в Омсе, древнем Эмесе.

Перед Дамаском навстречу ему выезжает патриарх Феодосии Антиохийский и министры сирийской провинции (Сирия в то время была частью Объединенной Арабской Республики), христианские и мусульманские религиозные деятели. В своей речи на патриаршем соборе он говорит о славном прошлом Антиохийской Церкви и тесном сотрудничестве между дву мя кафедрами:

«Наш Вселенский и апостольский Престол на осно. ве исторических связей, соединяющих его с Антиохий–ской кафедрой, придает самое большое значение общему поиску в разрешении проблем, которые волнуют православную Церковь и мир в целом, и которые от всех требуют изучения и пристального внимания Проблемы эти стояли на повестке дня предсоборногс совещания; оно не смогло состояться ввиду тех условий, в которых находятся автокефальные Церкви, но его созыв стал необходим и безотлагателен. Сегодня эти проблемы могут стать предметом особого изучения на конференции, которая должна собрать прежде всего православные Церкви».

На следующий день Афинагор I принимает представителей различных конфессий и религиозных учреждений, а затем отправляется для молитвы в монастырь Рождества Богородицы в Сайдная, одно из наиболее почитаемых мест христианской Сирии. В воскресенье 22 ноября он сослужит с патриархом Феодосием и другими антиохийскими епископами. Он принимает представителей движения православной молодежи, выразив при этой встрече надежду, что из среды Движения выйдут молодые епископы, которые сохранят контакт с молодежью. Он объявляет о созыве съезда православной молодежи. Подобные съезды собираются с тех пор регулярно в рамках Синдесмоса, т. е. «связи», существующей между различными православными молодежными движениями в разных странах {Поскольку подобных движений не существует в странах Восточной Европы, на эти съезды обычно приглашаются представители Духовных Академий.}.

23 ноября Афинагор отправляется в Иерусалим, где Патриарх Венедикт принимает его у Гроба Господня. Он посещает Иерихон, берега Иордана, Вифлеем, мечеть Омара.

Ближневосточные христиане, которые совершили паломничество к Иордану, обновив свое крещение в водах, куда погружался Христос, носят титул хаджи подобно мусульманам, совершившим паломничество в Мекку. Этот титул служит как бы объективным свидетельством о святости…

2 декабря Афинагор прибывает в Александрию, где в церкви Благовещения его встречает патриарх Христофор. Здесь Афинагор вспоминает о том, чем обязано христианство Александрийской мысли. 7 декабря он посещает Синай и монастырь Святой Екатерины, самую маленькую, но одну из самых почитаемых православных Церквей. 10 декабря Вселенский патриарх в Каире, где устанавливает, как мы говорили, рабочие контакты с коптской Церковью. 11 декабря он в Бейруте, где после встреч с президентом Республики, главами Церквей, членами дипломатического корпуса, представителями православных организаций, он встречается с представителями православной молодежи, а также посещает больницу и разговаривает с каждым больным в отдельности…

Его паломничество, даже в наиболее официальной своей части никогда не напоминало визиты по протоколу. Патриарх непрестанно проповедует объединение православных и единство всех христиан, единство, которое может легко осуществиться прежде всего в отношении нехалкидонских Церквей. Повсюду он говорит о непобедимости любви. О. Георгий Ходр, генеральный секретарь Движения православной молодежи и, наверное, самая яркая личность арабского Православия, сказал о нем так: «У каждого, с кем он вступал в контакт, патриарх оставлял впечатление человека смиренного и простого, «владыки, не утратившего души пастыря». Мы убедились, что в Константинополе царит сегодня подлинно экуменическая атмосфера, далекая от всякой политики. Новым ветром повеяло над этим древним христианским народом».

* * *

Если проект Всеправославной Конференции не смог осуществиться в 1960 году из–за уклончивых ответов некоторых Церквей, к концу года ситуация изменилась в лучшую сторону. Патриарх Алексий Московский, на обратном пути из Святой Земли, останавливается в Стамбуле и сослужит Рождественскую литургию вместе с патриархом Афинагором. Он получает заверения в том, что решения Всеправославной Конференции будут свободны от всякого антикоммунизма и что спорные вопросы между Москвой и Константинополем мало–помалу разрешатся. Москва признает независимость Финской Церкви в юрисдикции Вселенского патриархата, который, со своей стороны, признает Болгарский патриархат. В 1966 году Константинополь упраздняет временный экзархат для русских приходов в Западной Европе.

Со своей стороны патриарх Афинагор получает обещание, что Восточноевропейские Церкви будут участвовать в конференции с согласия своих правительств, но без слишком сильного политического давления с их стороны. В то время коммунистические правительства, не оставляя своих усилий к удушению