Они все поднимались, со свистом рассекая воздух; ветер разрывал их одежду, охлаждал их кожу.
Глаза гнома были широко раскрыты и выпучены, а его плоть свисала из раскрытого клапана.
«Он был пухлым раньше. Я уверен»
Лопасть была в метре, когда они пронеслись поверх судна и на наносекунду зависли пока поток из нижнего туннеля Крюика, наконец, не истек.
— Не плохая выдержка, — прорычал Дворецки, и они направились вниз, непосредственно к роторам.
«Однако же», — думал Дворецки. «Умереть, спасая сестру от смертоносного гнома. Все могло быть и хуже»
В самый последний момент, ротор гиролета повернулся на девяносто градусов, резко наклонив корабль, позволив Дворецки и Крюику ловко пролезть в него с подветренной стороны.
У Дворецки только появился момент, чтобы поблагодарить судьбу, как она тут же втянула его в еще одну опасную ситуацию.
Здесь кажется, происходила серьезная борьба среди целой банды гномов. Пассажирский отсек был завален гномами в бессознательном состоянии, в то время как трое оставшихся гномом дрались двое против одного. У этого одного был кровоточащий нос и закопченный след на плече, куда кто-то пальнул в него из Нейтрино, но, в общем, он казался даже веселым.
— Ты очень вовремя, — сказал он Дворецки уголком рта
— Эти парни рассердились, что я помял их корабль.
— Надгробник, ты предатель! — завыл один из оставшихся гномов.
— Надгробник? — переспросил Дворецки, которому удавалось тяжело дышать и говорить одновременно.
— Ага, — сказал старый друг Дворецки Мульч Рытвинг, — Это мое прозвище. Повезло что ты не знаешь почему.
Гироскопические стабилизаторы выровняли судно, и Дворецки воспользовался моментом, чтобы отцепиться от Крюика.
— Ах, Крюик, — сказал Мульч, — Редко встречается кто-то с таким фонетически подходящим именем.
Дворецки даже не слушал. Если даже и было время заниматься ерундой с Мульчем, то оно еще не наступило. Вместо этого он обратился к остальным враждебным гномам.
— Вы двое, — сказал он, смотря на них своим самым жестоким взглядом, взглядом который однажды заставил тролля подумать, что возможно он откусил больше чем, может прожевать.
Вышеупомянутые двое сжались под взглядом Дворецки и задались тревожным вопросом, что этот гигант прикажет им сделать.
Дворецки махнул большим пальцем в сторону двери.
— Прыгайте, — просто сказал он.
Гномы посмотрели друг на друга, и взгляд этот был красноречивее всяких слов.
«Мы должны фактически прыгнуть в дневной свет», — думали они, — «или мы должны остаться и бороться с этим ужасным человеком-горой»?
Они взялись за руки и прыгнули.
Не больше секунды Мульч брал под контроль управление аппарата и снижал судно, чтобы захватить Джульетту.
— Привет Нефритовая Принцесса, — заявил он со своего кресла пилота, — как твоя карьера рестлера? У меня тоже есть прозвище. Надгробник. Как тебе?
— Мне нравится, — сказала Джульетта, целуя Мульча в щеку, — спасибо что спас нас.
Мульч улыбался.
— По телевизору ничего не было. Только «плата за каждую просмотренную программу», а я отказываюсь покупать программы из принципа. За исключением того шеф-повара пошляка. Мне нравится он, и то, что он делает с индюшкой и парой стручков фасоли.
Новообретенные воспоминания Джульетты напомнили ей зависимость Мульча от еды.
— Получается, ты случайно оказался в закусочной, когда поступил заказ этим парням? — с сомнением спросил Дворецки, бросая некоторое полевое снаряжение первой необходимости беспомощным гномам ниже.
— Мульч потянул рычаг управления, быстро поднимая судно в облака.
— Да. Это судьба, друзья мои. Я пошел против собственного вида ради вас. Надеюсь, вы цените это. Или лучше: «надеюсь, ваш богатенький босс оценит это».
Дворецки закрыл люк, перекрыв порыв ветра.
— Насколько я помню, я проделал большую часть спасения.
— Все что ты сделал, испортило мой план, — фыркнул гном, — я собирался позволить им оглушить вам обоих, поднять с помощью лебедки на борт, а затем делать свой ход.
— Потрясающий план.
— В отличие от вашего: броситься под лопасти ротора?
— Согласен с тобой.
На мгновение застыла тишина, тишина которой невозможно добиться, находясь в человеческом летательном аппарате. Так же, тишина, которая возникает, когда небольшая группа людей задается вопросом, как долго они смогут еще попадать в ситуации верной гибели с надлежащей жизнеспособностью в их телах.
— Снова в путь, я думаю? — наконец сказал Мульч, — в путь, в другое «спасти мир», «вовремя», «не по инструкциям» приключение?
— Ну, за одну ночь на нас напали зомбированные фанаты рестлинга и невидимые гномы, — угрюмо произнес Дворецки, — так что, безусловно, похоже на то.
— Куда? — спросил Мульч, — Где не слишком солнечно, надеюсь. Или не слишком холодно. Я ненавижу снег.
Дворецки понял что улыбается, не с нежностью точно, но и не с волчьим оскалом.
— Исландия, — сказал он.
Судно резко наклонилось, когда Мульч на мгновение отпустил свой рычаг управления.
— Если ты шутишь, Дворецки, то не смешно.
Улыбка Дворецки исчезла.
— Нет, — произнес он, — не шучу.
Глава 7 Как я люблю тебя?
Ватнаекуль; настоящее время.
Орион Фаул пристегнулся ремнями безопасности непосредственно рядом с Элфи и шептал ей на ухо, пока она вела спасательную капсулу через червоточину ледника, расколотую угнанным зондом.
Когда кто-то бубнит прямо в ухо, раздражаешься и в более счастливые времена, но когда этот человек извергает романтическую ерунду, в то время как владелец уха пытается совладать с управлением двадцатилетней спасательной капсулы в скоростном преследовании, то это вызывает немного больше чем просто раздражение — это опасно отвлекает.
Элфи протерла рукавом ее костюма иллюминатор. Снаружи единственный луч освещал путь в червоточине.
«Прямо», — думала она. «Пока прямо»
— Как я люблю тебя? — спросил Орион, — дай-ка подумать. Я люблю тебя страстно и бесконечно. Естественно, «бесконечно» — это и так понятно.
Элфи сморгнула пот с глаз.
— Он это серьезно? — обратилась она через плечо к Жеребкинсу.
— О, абсолютно, — сказал кентавр, его голос дрожал наряду с движениями капсулы, — если он
