настороженно, ожидая предательского удара в спину.
— Получается, Свистун не завязал? — раздумчиво спросил Усач, когда Поршень, наконец, замолчал. — Я у него не спрашивал — не мое это дело, а он не сказал.
Иван перевел взгляд с Федорова на Усача, удивленно вздернул густые брови.
— Нет, не завязал. Они с Жетоном очередное дельце раскручивают, кровавое дельце… Хотели, падлы, и меня втравить, да я ушел от ответа: не согласился и не отказался. Базар был накоротке, времени размусоливать не было.
— А почему не отказался? — встопорщил хилую бородку хозяин. — Ежели не согласный — надо бы прямо сказать.
— Замочили бы, стервы. Дельце потаенное, секретное, к нему многие пришпилены и в низах, и в самых верхах. Откажешься — бросят на пику, это у них просто…
— И что за дело? — внезапно полюбопытствовал Федоров, которому надоело молчать. — Нам ты можешь смело говорить — не продадим.
Хотел было Поршень открыться, но не успел. Заскрипела плохо смазаннвая входная дверь, в прихожей что-то упало с полки, забренчало дужкой ведро с водой.
— Юрка, где ты, бездельник чертов? Примай сумки с пропитанием, лежебока! — и обращаясь к сопровождающей «гостье». — Как я из дому, муженек — на лавку.
— Он же по ночам работает, устает бедный…
Михаил насторожился. Удивительно знакомый девичий голосок, где-то довелось ему слышать его… Впрочем, не зря говорят — девичьи голоса всегда походят один на другой, будто слеплены они молодостью.
— Баба пришла, — об'явил Усач, хитро подмигивая. — Прикажу еще один бутылек достать из погреба.
В горницу заглянула моложавая женщина в сбитой на затылок цветастой косынке. Федоров ожидал увидеть дебелую торговку, визгливую, наглую и матерщинную — перед ним стояла сухощавая молодуха с накрашенными губами и подведенными глазками. От ее ладной фигурки, какой-то девичьей легкости в движениях исходили лучи смешливой доброты.
— Глянь-ка, девонька, тут без нас бражничают? — удивленно, с примесью радости, провозгласила она, всплеснув полными ручками. — Юрчик, бестолковая твоя головушка, поленился достать холодец, нарезать колбаски, сырка, дело ли угощать друзей-приятелей одной картохой… Ну-ка, девонька, помоги накрыть на стол по человечески. Да и мы выпьем вместе с мужиками божьего нектарчику, споем с ними песенки.
Хозяйка открыла холодильник, принялась носить из него на тут же расстеленную хрустящую скатерть блюда с «человеческими» закусками. Граненные стакашки очутились в мойке, вместо них перед каждым из пирующих поставлена хрустальная рюмочка, алюминиевые вилки-ложки перекочевали на кухню, из извлеченной из комода коробки появились золоченные, праздничные.
— Девонька, слазь, милая, в подпол, достань настоящей водочки, «столичной». Не дело угощать гостей нашим зельем.
Через несколько минут в дверях с двумя бутылками в руках появилась смеющаяся девушка. Взглянул на нее Федоров и обомлел. Так вот почему показался ему таким знакомым девичий голосок!
Перед ним стояла дочь Красули… * * *
На полпути к Клину «оку» в очередной раз остановили. Странно, подумал Свистун, вроде старательно выполнял все правила: не гнал, плелся в правом крайнем ряду, старался поменьше обгонять, тормозил перед желтым светом. И потом — четвертый раз от Москвы, не много ли?
Гаишник, старший лейтенант, долго изучал поданные документы, вчитывался в каждую строку, придирчиво рассматриввал печати и штампы.
— За что, командир? — привычно настроился на обиду водитель. — Ничего не нарушил…
— Медицинскую справку! — рявкнул неизвестно чем оскорбленный старлей.
— Так она же у вас в руке, — уважительно показал пальцем Валера. — Только в этом году получил… И квитанции приложены. Я — человек законопослушный, государство не обманываю, не то, что некоторые прохиндеи.
— Помолчи, законник! — уже беззлобно приказал гаишник. — Трещишь на подобии чапаевского пулемета.
Поигрывая жезлом, обошел вокруг машины, приказал показать повороты, ближний и дальний свет. Покопался в двигателе.
— Куда едешь?
— В Клин. Братан занемог, попросил наведаться. Подозревают опухоль в животе, а это — кранты, — горестно покачал Свистун кудрявой головой. — Жинка остается, два пискуна, кто им поможет, ежели не я?
Старлей окончательно отмок, сочувственно повздыхал. Житуха, мол, житуха, все мы гости на грешной Земле, каждому отмерян срок, который не сократить, не продлить.
— Ладно, езжай к братану, — разрешил он. — Что-то правый поворот слишком часто мигает, — неожиданно спохватился он. — И люфт рулевого колеса велик… Когда проходил техосмотр? Дай-ка права, еще раз погляжу, — протянул он руку за только-что возвращенными документами.
Стыдливо повернувшись боком, Свистун незаметно вложил в права стольник. Гаишники — тоже люди, маслица с икоркой хочется, к рюмке с «мартини» тянет, а на мизерную зарплату разве только самогончика отхлебнуть да черняшкой закусить. Один раз в неделю, по субботам.
Когда права снова вернулись к владельцу, денег там уже не было.
И все же пасут, думал Валерка, поворачивая на проселочную дорогу, ведущую в усадьбу какого-то бывшего колхоза-совхоза. Четыре остановки, непонятное изучение новенькой «оки»… Если пасут — значит в одной из машин, следующих за ним, сидит «пастух». Повернет на проселок — все станет ясно.
Резко повернув под прикрытие сельскохозяйсвенной постройки, Свистун выскочил из машины и уставился на шоссе. Сейчас он горячо желал расшифровать пастуха, убедиться в слежке, ибо неизвестность намного страшней самой изощренной опасности.
Никто на проселок не повернул — разноцветные легковушки мчались мимо поворота.
К постройке приковылял самосвал с вонючим навозом. Остановился. Из кабины вылез щуплый мужичонка. Такой же грязный, как его машина.
— Отдыхаешь, друг, или тачка забарахлила?
— Малость ошибся, не туда свернул.
— Бывает… Куревом не богат?
Сказать — не курю, не поверит. Свистун достал из бардачка специально припасенную пачку «мальборы». Водитель самосвала вытер грязной тряпкой руки, выудил пяток сигарет.
— Ты уж извиняй, без курева не могу — уши вянут, в горле щипет.
— Ничего, понимаю.
Мужичонка торопливо влез в кабину. Самосвал пару раз простуженно чихнул и уехал.
Подозревать в навознике топтуна — глупо, просто мужик оголодал на махре, захотелось побаловаться более стоящим куревом. Постоянное напряжение опасно так же, как и расслабленность, нужно взять себя в руки, подтянуть нервишки.
Свистун отдохнул, заодно сжевал пару бутербродов с сосисками, купленных на заправке. И что за жизнь у него — спать приходится в полглаза, не кушать — торопливо глотать! Вот скопит заранее намеченный капитал, улетит вместе с Викой в Южную Америку и наступит благодатная житуха состоятельного человека.
Возникший в сознании образ девушки, будто придал Валерке новые силы. Подумаешь, сон, жратва, все это — мелочевка, временные трудности, которые сам Бог велел перетерпеть ради будущего блаженства!
Юркая «ока» пропустила несколько престижных иномарок, вежливо уступила дорогу разрекламированной «волге» и осторожно выбралась на шоссе. Солнце взобралось на «перевал» и теперь пошло вниз. Сколько потеряно дорогого времени из-за дурацких проверок! А ведь еще предстоит навестить одного хмыря со странной кликухой — «Пятница». Жетон вышел на него и послал шестерку побазарить с целью вербовки в группу киллеров.
