подносил доски.
— Вот и вышло по-моему, как я говорил, — назидательно бурчал Поликарп, загоняя прикладом последний клин. — Поглядели они на тебя, недоростка, и пошли в наступление.
— Хватит тебе...
Стало темно. Автоматчики натыкались друг на друга, спотыкались о разбросанные на полу циновки, обломки стульев, на разбитую раму от ширмы.
Иволгин ощупью разыскал в стене нишу с постелью, выломал доски и взялся выворачивать стойку, чтобы для прочности подпереть ею сейф. И вдруг натолкнулся на Драгунского. Тот, запрокинув голову, пил из бутылки сакэ.
— С ума спятил! — прошипел Сергей и вышиб у него бутылку.
— А, помирать, так с музыкой! — махнул рукой Валерий.
Зазвонил телефон. Викентий Иванович взял трубку. Полковник Кабаяси приносил глубокие извинения, ругал Мамуру. Это он своим неожиданным вмешательством сорвал переговоры, а сам убежал с баргутскими кавалеристами. Кабаяси готов немедленно открыть Ворота Дракона, сложить оружие и передать русским все дизельное топливо.
«Нет, больше ты не надуешь меня», — подумал Русанов и крикнул в трубку:
— Как вы посмели задержать парламентеров!
— Это Мамура. Я готов срожить оружие.
— Вам никто не мешает это сделать. Постройте солдат и ведите их к пролому. Там командир примет вашу капитуляцию.
Последовало молчание, потом сдержанный полушепот:
— Йороси, хоросо...
Русанов положил трубку. Ни одному слову Кабаяси он не верил. Вся затея с капитуляцией придумана лишь для того, чтобы выиграть время, задержать, насколько возможно, бригаду. Но почему японцы не предпринимают попыток ворваться в убежище? На этот вопрос Русанов тут же нашел ответ: зачем же им ершиться, если у них цель — затянуть время? Они создают впечатление, будто переговоры продолжаются. Тишина им на руку, они не сделали ни одного выстрела. Не без ума работают! А нам надо шуметь, чтобы наши поняли: мы попали в западню и ведем бой. Подумав так, Русанов бросился к смотровой щели. У подножия скалы шныряли японские солдаты и суетились два офицера.
— Вы что на них любуетесь? Огонь! — приказал Русанов.
Зазвенели стекла, ефрейтор Туз дал очередь поверх сейфа, а Илько просунул автомат в амбразуру, прицелился и послал свои пули в офицеров.
Сразу же зазвонил телефон.
— Приказываю прекратить огонь! — кричал по-русски майор Мамура.
— Ах, вы еще здесь? Вам не нравятся наши выстрелы? — спросил Русанов.
— Вы обречены. Здесь тысяча наших солдат. Стены заминированы. Сдавайтесь!
— За Воротами Дракона сотни наших танков. У вас нет другого выхода, кроме плена.
— Ваши танки стоят без горючего. Дорога закрыта: Хорул-Даба занят нашими горноартиллерийскими батареями.
— Вы хотите заставить нас заночевать здесь, чтобы подтянуть к перевалу эти батареи? Не выйдет. Хорул-Даба сегодня будет в наших руках.
— Мы не боимся ваших танков, не боимся бомб. Вы слышите? У нас есть новый меч. Мы задушим вас чумой и холерой. Копайте себе могилу!..
Издали глухо донесся пушечный выстрел.
— Бригада услышала нас! — крикнул Иволгин.
— Нас в беде не оставят, но и мы должны помочь бригаде, — сказал Викентий Иванович. Он шагнул к двери, потом к окну. Автоматчики впервые видели таким своего замполита, злость на японцев прямо-таки преобразила его. Даже голос изменился — стал тверже.
В дверь дважды ударили чем-то тяжелым.
— Один выстрел, и мы взрываем вас ко всем чертям! — предупредил Мамура.
— Огонь! — в ответ скомандовал Русанов.
Ефрейтор Туз дал короткую очередь, на длинную пожалел патронов. И сразу же из-за хребта донеслись выстрелы и шум моторов. Значит, комбриг все понял и начал бой.
Теперь надвигалось худшее: Мамура, конечно же, постарается уничтожить пленников, чтобы не мешали ему обороняться.
— Росскэ, сдавайс, — галдели за дверью.
— А гранату хочешь? — ответил Ерофей Забалуев.
Туз и Посохин не отходили от окна. Когда видели японцев, стреляли. По временам автоматчики полностью заслоняли бойницу, и тогда становилось совсем темно. Только чуть поблескивал тусклой позолотой солнечный диск с внуком богини Солнца, спускавшимся на облаке на священную гору.
За дверью разорвалась граната, в темноте что-то свалилось, ударилось о пол. Иволгин подумал, что выбита железная дверь, и инстинктивно бросился к ней. Но дверь оказалась целой.
— Японцы накапливаются у окна! — доложил ефрейтор Туз.
Русанов заглянул в щель. Лицо его покрылось багровыми пятнами, у переносья залегла морщинка.
— Это опасно, — сказал он, прислушиваясь к топоту ног и приглушенным голосам.
— Надо пугнуть их, — сказал Иволгин замполиту и приподнял противотанковую гранату.
— Наддай!
Но бросить гранату не удалось. Под окном тяжко рвануло, дрогнули стены. Взрывной волной сейф швырнуло на пол, и он едва не задел стоявшего неподалеку Забалуева. Взметнулось облако цыли, запахло гарью. У Посохина взрывом сорвало с головы каску.
— Бим-бом-брам-стеньга... — произнес Драгунский, выплевывая попавшую в рот землю.
И тут в окно ворвался рев авиационных моторов. «Неужели японские? — подумал Викентий Иванович. — Когда же успели их вызвать?»
Снова грянул взрыв. Тряхнуло стены, сверху посыпались камни. Все попадали на пол. В глаза ударил ослепительный свет — снесло крышу и вышибло переднюю стену. Кабинет коменданта стал похож на открытую террасу. Под торчавшими балками качался на цепочке диск восходящего солнца.
— Спокойно, товарищи! Раз бомбы падают на японскую крепость, значит, это наши самолеты! — сказал Русанов.
Забалуев в порванной гимнастерке с белой от пыли головой уже залег между обломками стены, выбрал удобное место для стрельбы по Воротам Дракона. Баторов стоял на коленях, раздвигал в стороны камни.
Рядом с постройкой упал снаряд.
— Ложись! — скомандовал Иволгин.
Грохнул взрыв, взвизгнули осколки. Когда рассеялся дым, Иволгин на засыпанном щебенкой полу увидел окровавленного Березкина. Его стал перевязывать Туз. У разбитого телефонного аппарата лежал автоматчик Селянин, убитый. Около них ползал запыленный Посохин, без каски, с оторванным погоном.
— Ты контужен? — дернул его за рукав Баторов.
— Ничего, жив-здоров. Тут у них подполье, должно быть. Погреб... Ну, как у нас для картошки.
Поликарп оказался прав: подполье вскоре нашлось. Он приподнял крышку, бросил в темную дыру гранату и, переждав взрыв, прыгнул вниз.
— Давай сюда! — крикнул он.
За ним шмыгнул Юртайкин, потом Иволгин с карманным фонариком. В его свете они увидели серые бетонные стены, узкую амбразуру с пулеметом, убитого японца. Слева чернел дверной проем. Кто-то бросился к двери, закрыл ее на засов. Иволгин вылез из подвала, сказал Русанову:
— Там хорошее бомбоубежище.
«В бомбоубежище, конечно, безопаснее, — подумал Русанов, — бомба там не достанет. Но если японцы ворвутся на террасу и забросают подвал гранатами? Тогда конец».
