расположилась бригада.
Вернувшись, снова прилипли к приемнику. Не подаст ли голос Москва? Только она может все прояснить. Но где она? Наконец сквозь треск и шипение донесся знакомый голос московского диктора. Но говорил он о спортивном празднике, об уборке урожая и силосовании кормов — совсем не о том, о чем хотелось бы услышать.
— Не теряйте волну, сейчас должны передавать последние известия, — посмотрел на часы Волобой.
Все притихли, жадно вслушиваясь в приглушенные расстоянием и непогодой шорохи. Снова прорвался искаженный помехами голос диктора. Москва сообщала о японских контратаках. Вот это новость! Выходит, полковник Токугава — не исключение. Японцы контратакуют всюду, не только на этом направлении.
— То же, что было у Ворот Дракона, только во всеяпонском масштабе, — заметил Русанов.
Комбриг сказал:
— Одним словом, не бей меня по носу, дай мне изловчаться тебя ударить.
Начальник штаба утверждал, что японские фанатики хотят дать нам бой на счастливой для них Мукденской равнине, где когда-то разбили Куропаткина.
Туманян не соглашался: как можно рассчитывать на призрачное счастье, когда против них четыре великие державы? Неумно, нелогично.
— Ты хочешь найти логику у них? — спросил Волобой. — Они же самолюбивые до чертиков — фасон держат!
Викентий Иванович хотел было высказать свою точку зрения, но в это время донесся глухой гул, похожий на приглушенный расстоянием артиллерийский залп.
— Что такое? — встрепенулся Волобой.
— Пушка.
Молчала ночь. Все так же барабанил по крыше автобуса надоедливый дождь.
И вдруг — тревожные крики часовых:
— Потоп! Потоп!
Все, кроме Туманяна, выскочили из автобуса и услышали надвигающийся в темноте шум воды.
— Запруду взорвали, — предположил Сизов.
Хлынувшая на берег вода зажурчала в траве, хлестнула по гусеницам танков.
Голос Цыбули:
— Чия матчасть? Хватай, бо уплывэ!
— Скатки смыло!
— Всем на бугор! — приказал Русанов.
Загудели моторы, задвигались машины. Вспыхнувшие на мгновение фары вырвали из мрака матовую поверхность воды, суетившихся бойцов.
У крайнего танка появился Волобой.
— Отставить на бугор! — распорядился он, подняв руку. — Всех десантников на броню!
Вода поднималась все выше, била по колесам бронетранспортеров, крутнула командирский виллис, понесла его вниз по течению. Ерофей Забалуев бросился за машиной, поймал за борт, но удержать не смог. Быстрое течение сшибло Ерофея, потащило на быстрину. Забалуев, не выпуская из левой руки края борта, кинулся к затопленному дубу, обхватил его правой рукой и одолел поток, выстоял. Подошел тягач, вытащил Ерофея и машину.
Иволгин не понял, почему командир бригады запретил выводить танки на бугор, и спросил об этом Будыкина.
— Командира бригады не проведешь, — ответил тот. — А может, бугор пристрелян, и японцы нас туда водой загоняют. Смекаешь?
Они услышали отдаленный пушечный выстрел, и на бугре разорвался снаряд. Потом весь бугор ощетинился багровыми пиками взрывов — начался артиллерийский налет. Длился он минут пять и серьезного вреда не причинил. Тридцатьчетверки, стоявшие под бугром, быстро спустились в воду. Лишь у двух машин разорвало гусеницы. «Видно, у них тоже не густо со снарядами, — подумал Иволгин. — А может, поняли, что стреляют по пустому месту?»
После минутной паузы в болотных камышах застучал крупнокалиберный пулемет. Автоматчики из-за танков ответили огнем, но били наугад: в кромешной тьме трудно было разобрать, где противник и какие у него силы.
К Будыкину подскочил Драгунский:
— Какого дьявола мы здесь стоим? Пассивная оборона — верная гибель. Об этом еще Клаузевиц говорил. Чего стоять-то?
— Посмотрел бы я на твоего Клаузевица в этих болотах, — проворчал командир роты.
— Я предлагаю ударить по болоту с левого фланга. Поручите это дело мне, — нетерпеливо, с придыханием проговорил Валерий, точно боясь, что его инициативу перехватят.
Будыкин, поразмыслив, согласился с Драгунским: ударом с фланга можно ввести противника в замешательство, выиграть время и даже разведать расположение его огневых средств.
— Поднимайте взвод, — распорядился Будыкин. — Только не отрывайтесь далеко: неизвестно, как развернется бой.
Драгунский мгновенно скрылся в темноте.
Камыш на болоте тянулся черной стеной. В небе ни звезд, ни луны, даже туч не видно, кругом непроницаемая мгла. От болота доносились глухие выстрелы. Изредка постукивал пулемет. Вспышек не видно, и трудно было определить расположение огневых точек противника.
Автоматчики жались к тридцатьчетверкам — за их панцирем пуля не страшна. Будыкин то и дело взглядывал на фосфорические стрелки часов, ждал, когда же Драгунский со своим взводом выйдет во фланг и ударит по японским позициям. Драгунский молчал, — значит, до места еще не дошел.
Позади послышался приглушенный стук. Это минометчики начали снимать свои «самовары» с бронетранспортеров, чтобы прочесать минами болота. «А как же Драгунский? — встрепенулся Будыкин. — Надо предупредить, чтобы с минометным огнем повременили».
Ротный пришел от комбата расстроенный и с еще большим нетерпением стал ждать, когда же вернется Драгунский, который мешал минометчикам обстреливать болото. Но тот не подавал никаких вестей. «Ну и угораздило же меня согласиться на эту вылазку», — подосадовал Будыкин, все больше осознавая, что выйти во фланг по такой трясине вряд ли удастся. Минометы могли сделать куда больше, чем взвод автоматчиков.
Вскоре от Драгунского пришел связной, весь мокрый, в болотной тине, без каски — потерял ее в камышах при переправе через ручей.
— Командир взвода приказал передать, что он решил ударить по противнику не с фланга, а с тыла, — доложил связной и добавил, тяжело дыша: — С фланга ничего не получается: грязюка до ушей.
Своевольничанье взводного еще больше расстроило Будыкина. Минометчикам надо открывать огонь, а Драгунский бродит где-то в районе обстрела. Что, если японцы пойдут в атаку? Тогда свои же автоматчики станут помехой в бою. Нельзя же стрелять из минометов и пушек по противнику, если за его спиной наши люди.
— Передайте лейтенанту, чтобы немедленно возвращался назад, — отчеканил Будыкин, еле сдерживая негодование.
Связной ушел. Вслед за ним ротный послал для подстраховки отделение Баторова: ведь связного могут перехватить японцы. А так будет надежнее.
Вскоре на южной кайме болот началась стрельба: это возвращался Драгунский. Пришел он злой и усталый, едва волочил ноги, чертыхался. Сегодня ему очень хотелось с блеском осуществить задуманный план, показать, что и он не лыком шит, но опять ничего не получилось. То мешали проклятые горы, теперь мешают залитые водой болота. Негде, ну негде развернуться!..
Из темноты выплыли два силуэта — к танку по воде прибрели Волобой и Сизов.
— Доложите о результатах разведки, — приказал комбриг Драгунскому.
