тебе и ужин. Зато можно слушать музыку, спокойно разговаривать, не отвлекаясь на шныряющих приставучих официантов. Вообще много чего можно. Но нет, так нет. Он пригласил ее в Blue Bird на Кингз- роуд. Не чрезмерно, но современно, нейтрально – он еще не знал ее вкуса – модно, но в меру.
К своему удивлению, Хельмут не мог дождаться назначенной среды. Анна похвалила выбор ресторана, и он ни на минуту не подумал, что это могло быть просто из вежливости – ресторан-то был ого-го! Его налоговый консультант сочла бы, что «партнер» швыряется деньгами, и ей было бы здесь неуютно. После обеда Хельмут пригласил Анну к себе, что было не очень навязчиво, поскольку он жил, можно сказать, рядом, на хорошую музыку. Действительно, с полчаса потчевал музыкой, а когда Анна подошла к балкону, поскольку он настаивал, чтобы она оценила сад, он приблизился сзади, обнял за плечи и предложил другое блюдо. Анна отказалась. Взрослые же люди, чего ломаться? Она уже вскружила ему голову. Он просто должен ею обладать. Ему очень хотелось. Но она завела какой-то странный разговор:
– Мы так мало друг друга знаем…
– А ты ложишься в постель не с тем, кто тебе нравится, а только со старыми друзьями?
– А почему ты решил, что ты мне нравишься?
– Потому что ты мне нравишься, и я надеюсь, взаимно. Ну тогда хотя бы еще один поцелуй. А то я в выходные улечу в Берлин, а потом еще через неделю – на рождественские каникулы. Мы едем на Маврикий.
– Видишь, ты летишь в Берлин к своей даме, потом вы едете отдыхать на Маврикий. А я здесь при чем? Меня это все как-то смущает.
– А чего тут смущаться? Разве не естественно, что мне хочется тебя целовать, хочется всего остального тоже – обнимать красавицу, такую секси, такую удивительную женщину? Было бы неестественно обратное. Я с тобой голову теряю. Это на меня вообще-то не похоже, правда.
– Не знаю, что на тебя похоже, что нет. Знаю только, что ты тянешь меня в постель, при том, что послезавтра уезжаешь к другой женщине, которую ты, вероятно, любишь.
– Почему надо все так усложнять?
– Я не усложняю. Я дала себе слово не связываться с женатыми мужчинами.
– Я не женат. Сколько раз я должен это еще повторить? Мне нравится тебя целовать. Я совершенно от тебя без ума.
И так далее, но Анна была непреклонна, и Хельмут сдался. Опять-таки, нет, так нет. Не конец света. Но очень досадно. Он был хорошо воспитан и видел, что перед ним женщина, которая ничего меньшего и не ожидает. Поэтому пошел провожать. До такси.
Анна веселилась от души. Хотя местами ее коробило. Ну зачем так напролом, дурачок, ведь как приятно было погулять и поболтать? Ну почему мужики, которые к ней проявляют интерес и которых она не отталкивает, потому что нет причин отталкивать, – тут же считают своим долгом затащить ее в постель? Других форм общения нет, что ли? Ведь не животные, а люди, с душой и умом. Но, конечно, это уникальный человек. «Я приду ужинать к тебе. Ну если ты не хочешь, то ко мне». Прост, как правда. Даже подкупает, честное слово. А что его так ломал совершенно естественный ход – пригласить ее в ресторан? Жадный, что ли? Ну и ресторан, конечно, выбрал, под стать себе. Огромное, как вокзал, безликое квази-французское бистро. Без французского шарма, но со всем французским пренебрежением к клиенту. Столики впритык, официанты – хамы, обсчитывают даже, что уж совсем не по-лондонски. Затея послушать музыку у него дома была проста как три копейки. Даже с сиропом, как в автомате. Настолько предсказуемо, сплошное клише. Подойди, мол, к балкону – самая лучшая мизансцена для объятий и поцелуев. Сам завтра едет со своей бабой отдыхать и, совершенно не стесняясь этого, сегодня лезет под юбку к другой. Ну ладно, вы просты, мы тоже будем все делать так, чтобы вам было предельно понятно. Я – девушка из хорошей семьи, Гретхен почти, и с заангажированным мужчиной – ни-ни. Против ясных и устойчивых принципов – да ни за что в жизни. Да это и не игра, если по сути-то. После всего – опять на те же грабли? В конце концов, на все можно посмотреть и с другой стороны. Если бы этот партайгеноссе не появился, я бы сидела одна и перебирала бы тексты Джона. Совершенно деструктивное занятие. А так, все прошло, все забыто и пора собираться на Рождество, к Борьке и Филиппу. И снова с гор… А от сердца моего – руки прочь.
Перед отъездом в Америку предстоял еще корпоратив, на который их банк пригласил много гостей со стороны. Очередной creme de la creme, будь он не ладен. Ей хотелось, как всегда, выглядеть так, чтобы все сказали: «Н-да-а…». У нее есть свой почерк! Конечно, никаких вечерних платьев, это все-таки на грани с деловым неформальным общением. Просто надо быть очень красивой, но не переусердствовать. Никаких костюмов, даже очень нарядных, – не поймут, решат, что из офиса пришла. Ничего черного – две трети теток будут в черном. Маленькое красное ее любимое платье, в котором она куда-то совсем недавно ходила с Джоном. Черные Louboutins с красными подошвами, как водится, и черный крокодиловый клатч. Ну и, конечно, любимая, безотказная на все случаи жизни, черно-красная кашемировая шаль Hermes, драпирующая шею и плечи. Дежа вю. Вот буквально вчера. Но сейчас не до глупостей. Наряд – то, что надо. Не вечерний красный, а мощный красный. Он говорит о силе, но, кстати, и о Рождестве. Теперь главное – прийти вовремя, потому что единственное интересное на этих корпоративах с длинными речами и жуткой едой – потолкаться с аперитивами.
Анна переходила от одной группы к другой, особо подолгу не задерживаясь. Ее провожали взглядами, это она хорошо видела. Наряд был не только красив, но делал ее моложе. Даже тем, что всё было – последний крик. Только молодые девушки так следуют моде. Но не придерешься, вроде простое красное платье, черные туфли с черной сумочкой. Классика. Подходя к очередной группе, она вдруг увидела Хельмута. А он-то что тут делает?
– Здравствуйте все. Очень рада вас видеть. Хельмут, привет. Не знала, что ты тоже сюда собираешься. Я думала, ты уже в Берлине.
– Нет, я не мог пропустить такое мероприятие. Познакомься, это…
Анна как-то не расслышала имени, но поняла, что это налоговый консультант.
– …моя партнерша, а это Анна, коллега из России.
Анна оглядела с ног до головы маленькую, худенькую женщину. Так, полтинник незатейливо нарисован на лице. Ни дня меньше. Не имеет представления об уходе за собой, торчат седые корни, укладку делала дома феном, как могла. Гадость какая. Зачем идти на люди, если лень дойти до парикмахерской? Прямое скучное черное платье, не длинное, не короткое. Покрой ширпотреб. А туфли-то! Бог мой, черные лаковые Ferragamo без каблуков. Доисторический материализм какой-то. Но всё это меркло по сравнению с короткой норковой накидкой, наброшенной на плечи. Анна была готова поклясться, что в воздухе тянет нафталином. Хранит этот жалкий мех, унаследованный от матери, в скрипучем шкафу, бережно достает раза два в год, чтобы прийти на такие «выдающиеся» мероприятия, а потом бережно складывает, завертывая аккуратно в старую фланелевую пижаму. Анна улыбнулась своей самой «доброй», покровительственной улыбкой.
– Как вы поживаете? – Она специально использовала этот оборот, вообще-то совершенно отвратительное обращение британских снобов к людям, стоящим ниже их на социальной лестнице. Конечно, налоговый консультант, да и Хельмут такого не прочтут, но должны почувствовать некую сдержанность.
– Очень хорошо, спасибо. Вы, правда, из России?
– Да, правда. Надеюсь, вы не очень удивлены? Россия – это все-таки не такая уж экзотика, как Папуа – Новая Гвинея, не правда ли? – Анна состроила одну из своих самых милых гримасок.
– Нет, нет, конечно. Просто я еще не встречала русских.
– Ах, вот как? Вы живете теперь в Лондоне? Как вам
– Я живу в Берлине, сюда приехала только вчера, на этот ужин.
– Понятно. Ваш муж, должно быть, очень скучает? Он что, совсем один в городе? – Это издевательство Хельмут, конечно, поймет. И это было приятно.
Не задерживаясь после ужина, Анна, повиснув на руке у приятеля-итальянца, попросила проводить ее до гардероба. Не уходить же без эскорта. Она шла по залу, зная, что Хельмут провожает ее взглядом.
Глава 8
Рождественский сезон в Америке был, слава богу, прекрасен. После обычной недели в Вашингтоне – с посещениями друзей, длинными семейными обедами с разговорами, елкой и подарками, любовно выбранными и вкусно запакованными, так что их просмотр превратился уже давно в одну из самых приятных семейных традиций, – они улетели в горы. Всё, как всегда, только лучше.
