Стася ойкнула, схватила салфетку и бросилась к Диме:
- Не расстраивайся! Сейчас я всё вытру!
- Нам лучше уехать, - сказал маг, равнодушно наблюдая за её тщетными попытками спасти его костюм.
Тем временем к столику подбежали официанты во главе с благообразным пожилым метрдотелем, который, растеряв всю свою значительность, суетливо забубнил:
- Наш ресторан приносит Вам глубочайшие извинения! Мы можем компенсировать…
Дмитрий проигнорировал льстивое бормотание, взял из рук Стаси салфетку, бросил её на стол и поднялся. Непререкаемым жестом заставив метрдотеля замолчать, маг галантно подал спутнице руку, и они быстро покинули ресторан.
- Жаль, вечер испорчен, - вздохнула Хранительница, оказавшись на улице.
- Я отвезу Вас домой, - ровным голосом произнёс Дима и распахнул перед Станиславой дверцу автомобиля. 'Я должен всё исправить!' - приказал он себе, машинально привёл одежду в порядок и сел за руль.
Стася с удивлением уставилась на его совершенно чистый костюм.
- Как здорово у тебя получилось! Что ж, раз твоя одежда почищена, мы можем отправиться ко мне и спокойно попить чаю.
Маг послушно кивнул и ужаснулся собственной покорности: 'Что она со мной делает?' Он нервно сглотнул, повернул ключ, и 'Бентли' плавно тронулся с места…
Несмотря на поздний вечер, на скамейке возле Стасиного подъезда сидели три подруги-пенсионерки. Подвергнув внимательному изучению чёрный блестящий автомобиль, дочку Михея в неприлично открытом вечернем платье, её красавца-кавалера в дорогом костюме, они многозначительно переглянулись и нестройным трио пропели:
- Здравствуйте, Станислава Михеевна.
Хранительница натянуто улыбнулась, кивнула и юркнула в подъезд.
- Они думают о тебе гадости, - холодно сообщил ей Дмитрий.
- Оставь! Они обо всех так думают. С этой триадой…
О том, что с троицей местных сплетниц не связывается никто, маг не узнал - слова Стаси заглушил пьяный вопль:
- Как ты могла?!
С лестницы кубарем скатился взъерошенный Валечка. Его серый плащ был грязен и помят, а глаза полыхали праведным гневом. Театрально воздев руки к не очень чистому потолку подъезда, Валентин закатил глаза и возопил:
- Ты падшая женщина, Станислава! Ты изменила мне! Мои одежды промокли от слёз в ожидании тебя! Ты алчешь моей смерти?! - Он похлопал ладонями по грязному плащу и обвёл руками подъезд: - Я здесь! Одинокий! В тёмном подъезде! Где каждый, да, каждый, жаждет оскорбить и обидеть меня!
От бывшего мужа разило водкой, и от этого он выглядел ещё более жалким.
- Ты пьян! - недовольно произнесла Хранительница, отодвигаясь от наступавшего на неё Валентина.
- Я пьян от любви к тебе! Я исполнен страсти! Я полыхаю, как олимпийский факел, Станислава, а ты не желаешь этого признать!
- Я желаю, чтобы ты ушел! - выпалила Стася, и вдруг глаза Дмитрия сверкнули холодным белым огнём:
- Вон! - ледяным голосом приказал он.
Валечка открыл рот, чтобы возразить, но железная дверь подъезда с грохотом распахнулась, внутрь ворвался яростный шквал ветра, подхватил влюблённого пьяницу, словно тот ничего не весил, и вышвырнул на улицу.
- С… с… спасибо, - пролепетала Станислава и, подумав: 'Хорошо, что он не убил его…' - застыла, насторожено глядя на мага.
- Я испугал тебя? Прости… Хочешь, я уйду?
- Ни за что! - Хранительница вцепилась в его руку. - Мы идём пить чай!
'Почему я ещё здесь?' - тоскливо подумал Дима и вошёл в лифт.
В родной квартире Станислава почувствовала себя увереннее. С удовольствием скинула туфли на высоком каблуке и, сунув ноги в мягкие тапочки, заспешила на кухню. Схватив чайник, она метнулась к раковине, резко крутанула вентиль, и струя холодной воды ударила ей в грудь.
- Это не я, - замотал головой ученик мага.
- Сейчас соседей зальём! - запаниковала Стася и, вместо того чтобы перекрыть воду в стояке, ринулась в ванну за тряпкой.
Сначала Дмитрий растерянно наблюдал, как Хранительница мечется между ванной и кухней, а потом приказал:
- Брось тряпки! Я всё исправлю.
Станислава остановилась и с недоверием посмотрела на его холёные руки:
- А ты умеешь?
- Да.
Женщина бросила мокрую тряпку на пол, выбежала в коридор и вернулась с небольшим чемоданчиком.
- Что это?
- Как что? Инструменты!
- А-а… - рассеяно протянул маг и раскрыл чемоданчик. - Знаешь… ты иди, переоденься, я тут сам разберусь.
Стася с сомнением взглянула на кавалера, на бьющую фонтаном струю и вышла из кухни, а Дмитрий вытащил из груды инструментов разводной ключ, с недоумением осмотрел его, кинул обратно и поднял глаза на сломанный кран. Струя воды тотчас исчезла, пол высох, а кран, на секунду растворившись в воздухе, появился вновь, сверкая хромированными деталями. Маг удовлетворённо улыбнулся, захлопнул чемоданчик и сел за стол. Выудил из воздуха дымящуюся сигарету, поискал глазами пепельницу. 'На нет и суда нет' - и, падая, сигаретный пепел стал просто исчезать в воздухе…
Станислава влетела на кухню и остолбенела: кран и раковина выглядели так, словно их только что принесли из магазина и установили, пол был сухим и чистым, а на плите закипал чайник. Задумчиво покосившись на Диму, Хранительница заварила чай, поставила на стол чашки и корзиночку с печеньем и нервно хихикнула:
- Ну его этот Лайфгарм. Оставайся со мной, будешь народу краны чинить.
- У меня другое предназначение.
- Какое?
Стася напряглась, надеясь, что сейчас он приподнимет завесу таинственности, но Дмитрий отвёл взгляд и уставился в окно…
В стремлении не разочаровать учителя, Дима готов был горы свернуть. Он так живо постигал магическое искусство, что Олефир в нарушение всех правил начал заниматься с семилетним мальчиком боевой магией. Объяснив, как обучают боевых магов, он вызвал у мальчика неподдельный испуг, но желание угодить благодетелю помогло преодолеть страх. И Олефир стал учить его терпеть боль, сутками обходиться без еды и сна, поддерживая себя с помощью магии. Изнурительные уроки Дима переносил с недетской стойкостью, тем самым распаляя учителя ещё больше. В пылу вдохновенного азарта Олефир придумывал для ученика всё более сложные задания, и порой ему приходилось сдерживать себя, чтобы не перегнуть палку, и не свести Диму с ума.
Время шло, и воспитанник короля Годара менялся. Комната его по-прежнему была заполнена игрушками, но рядом с Дмитрием они казались неуместными. Глаза мальчика больше не смотрели на мир с любопытством и радостью, став холодными и внимательными. Слуги невольно содрогались, когда худощавый мальчишка бросал на них цепкий, пронзительный взгляд. Им чудилось, что ученик мага видит их насквозь, и они были недалеки от истины: Олефир вовсю обучал сына работать с сознанием человека. На первом уроке он, как обычно, прочёл вступительную лекцию, из которой Дима узнал, что учитель читал,
