читает и будет читать все его мысли. Мальчику потребовалось время, чтобы свыкнуться с ощущением абсолютной открытости перед учителем, но он справился и с этим. А, едва освоив азы новой магии, стал компенсировать зависимость от Олефира экспериментами над слугами, поначалу выбирая тех, кто не обладал магическим даром. Дима неумело забирался в их сознание, и у подопытных вдруг начинала жутко болеть голова, они бледнели и даже падали в обморок. Но вскоре странные припадки у слуг прошли - юный маг научился лёгким ветерком бродить по извилистым дорогам человеческого сознания. И тогда настала очередь магов.
Дмитрий ужасно волновался, проникая в сознание повара-лирийца, и тот, почувствовав робкое вторжение, неожиданно оказал такое яростное сопротивление, что 'экспериментатор' полчаса не мог справиться с дикой головной болью. Это был первый значительный промах ученика, и Олефир не замедлил появиться в его покоях. Он сидел в кресле и молча смотрел, как Дима лежит на полу, обхватив голову руками. Когда же ученику удалось справиться с болью, сердито произнёс:
- Ты разочаровываешь меня, сынок. Моему ученику непозволительно допускать столь грубые ошибки.
И мальчик на неделю угодил в холодный сырой карцер. Учитель запретил ему спать, есть и использовать магию. Но ни голод с бессонницей стали на этот раз самыми трудными испытаниями: Олефир впервые приставил к нему стражников. Так Дмитрий познакомился с Киром и Изотом. За три года, проведённые в Керонском замке, он ни разу не подвергался такому унижению: два простых гвардейца целую неделю провели с ним в одной камере. Они жрали, пили, играли в кости и карты, травили байки, по очереди спали на деревянном топчане, а мальчик сидел на холодном каменном полу, глотая слюну и силясь удержать глаза открытыми, потому что, стоило опустить веки, гвардейцы грубо встряхивали его и одаривали подзатыльниками. Дима надеялся, что, покинув карцер, больше никогда не увидит ни Кира, ни Изота, но напрасно. Ошибка с поваром-лирийцем была первой, но далеко не последней, и за годы учёбы ему не раз пришлось побывать в руках ненавистных гвардейцев. Со временем воспоминание о первом опыте общения с Киром и Изотом стало вызывать у Димы саркастическую улыбку и желание отомстить. Юный маг грезил о том дне, когда Олефир разрешит ему убить их, однако в присутствии придворных или слуг всегда был вежлив и корректен со своими мучителями. Благо выдержки и актёрского мастерства у него имелось в избытке, ведь, после того, как учитель вплотную занялся его обучением, Диме пришлось вести двойную жизнь. Олефир воспитывал боевого мага - жестокого, бессердечного убийцу, но для керонцев Дмитрий оставался тщеславным и гордым воспитанником короля. То, что Олефир учил его магии, вопросов не вызывало: большинство жителей Лайфгарма обладали магическими способностями и в детстве тоже обучались магии в школах или у частных преподавателей. Пожалуй, большую зависть вызывало светское образование Димы. Для обучения безродного мальчишки в Кероне собрались лучшие учителя мира - ни один из них не посмел отказать королю Годара. Дмитрий изучал историю и литературу, военное дело и дипломатию, этикет и танцы, фехтование и множество других дисциплин.
Почти все преподаватели приехали в Керон с мыслью, что им предстоит возиться с капризным и избалованным ребёнком, однако после первых же уроков, поняли, что обучают маленького взрослого. В отличие от сверстников, Дима никогда не шалил, знал слово 'надо' и всегда делал то, что ему говорили. К тому же, он был любознательным и умным. Более благодарного ученика трудно было представить, и учителя души в нём не чаяли. Но если б они узнали, чем Дмитрий занимается под руководством короля Годара, то все как один, отвернулись бы от него…
Накануне десятилетия воспитанника, Олефир поднял его среди ночи и перенёс на север Инмара, в маленькую горную деревушку. Он подвёл Диму к крайнему дому, вскинул руку, и соломенная крыша вспыхнула. Раздались испуганные крики, на улицу выскочили двое мужчин и женщина. С руки высшего мага сорвались три багровых шара, крестьяне превратились в живые факелы и с дикими воплями заметались по двору. Диму затошнило. Он попытался отвернуться, но учитель приказал: 'Смотри!', и мальчик покорно уставился на сгорающих заживо людей.
Деревня проснулась. К горящему дому бежали крестьяне с баграми и вёдрами. Олефир взглянул на бледное лицо ученика и усмехнулся:
- Довольно, на первый раз.
Дмитрий с облегчением вздохнул, когда они, наконец, оказались в его спальне, и едва король отпустил его руку, рухнул на стул и в смятении уставился на благодетеля:
- Зачем Вы убили их?
- Ради тебя. Ты - боевой маг. Твоё дело убивать! Люди для тебя лишь мишени!
- Я не смогу…
- Но ты же мечтаешь убить Кира и Изота?
- Это другое. Те крестьяне мне ничего плохого не сделали…
- Изот и Кир тоже действуют не по своей инициативе.
Олефир усмехнулся, едва уловимо шевельнул рукой, и Диму охватило багровое пламя. Дико завыв, он свалился со стула и стал кататься по полу, пытаясь затушить огонь, а учитель тем временем размеренно говорил:
- У нас с тобой множество врагов, мой мальчик. Совет высших магов спит и видит, как бы избавиться от нас. Ты должен научиться убивать, ибо я не всегда буду рядом, чтобы защитить тебя. - Маг убрал пламя, и Дима замер у его ног, боясь пошевелиться - лицо и тело покрывали страшные ожоги, и малейшее движение причиняло боль. - С сегодняшней ночи наши отношения вступают в новую фазу, сынок. - Олефир глубоко вздохнул и твёрдо сказал: - Пришло время расставить точки над 'i'! Ты не человек, Дима! Ты страшное и опасное оружие! Забрав тебя в Керон, я спас тебя от смерти. Мне чудом удалось опередить высших магов. Ты дорог мне, мальчик, и моё сердце обливается кровью, в преддверии того, что я должен сделать с тобой. Но, поверь, иного выхода нет! Ты сам не знаешь, на что способен. А когда начнёшь убивать, твой дар проявится в полную силу. Но ты будешь не в состоянии контролировать его сам. Твой дар - твоё проклятье, Дима! Но не страшись, я буду рядом. Я по-прежнему буду оберегать тебя, сынок, потому что, скоро тебя возненавидят не только высшие маги. Весь мир будет требовать твоей крови! И только я буду твоей единственной защитой! И твоим единственным хозяином! Ты всё понял?
Дима медленно поднял голову и смиренно взглянул ему в глаза:
- Я понял, хозяин.
В руке Олефира появился массивный перстень с прозрачным овальным камнем. Присев на корточки, маг взял левую руку ученика, надел перстень на средний палец, и прозрачный камень вспыхнул, потемнел, и в коралловой глубине зажглась пурпурная буква 'О'.
- А теперь лечись и ложись спать, сынок.
Олефир потрепал его по волосам и исчез, а Дима с благоговением посмотрел на подарок учителя и уткнулся лицом в пол: 'Он знает, что лучше для меня. Он всё делает правильно. Кем бы я был, если б не он?.. Я буду его верным оружием'. Внезапно мальчика окатила волна необъяснимого отчаяния, и, обхватив голову руками, он горько заплакал. В последний раз. Больше Дима не плакал никогда…
- Меня учили убивать, - произнёс Дмитрий, и в его руке вновь задымилась сигарета.
- Ты весь вечер пугаешь меня. - Стася недоверчиво улыбнулась. - Зачем?
- Не хочу, чтобы ты попала в ловушку. Ты не должна возвращаться в Лайфгарм. Оставайся на Земле. Я приду… если смогу.
- Но я не хочу, чтобы ты уходил!
Дима вонзил взгляд в коралловую глубину перстня.
- Я попробую помочь тебе. Я мало что могу, но я всё равно попытаюсь, - хрипло произнёс он и внимательно посмотрел на заклинание Фёдора, окружающее Станиславу.
На вид это было простое защитное заклятье, однако, осторожно коснувшись его тонких тенет, Дмитрий понял, что перед ним 'маячок', с помощью которого отец следит за дочерью. Ученик Олефира не стал трогать заклинание высшего мага, аккуратно наложив поверх заклинания Фёдора своё: теперь у Артёма и Ричарда не было шансов уговорить Хранительницу отправиться в Лайфгарм.
Станислава не почувствовала колдовства: мысли занимал печальный таинственный маг. Она буквально кожей ощущала, как стремительно тают минуты их свидания. Дима собирался уходить, а как остановить его Хранительница не знала. В горьком отчаянии она прижала руки к груди и тихо попросила:
- Возьми меня с собой.
