Лондонские тайны

это воспоминание всегда жило во мне.

Несколько мгновений они сидели молча, а потом он напомнил:

– Вы не досказали историю.

Она удивленно обернулась к нему.

– Что вы имеете в виду.

– Вы не досказали историю, – повторил он. – Что вы тогда сделали?

Губы ее приоткрылись.

– Я просто не могу себе представить, что вы так ничего и не сделали. Даже в одиннадцать лет вы не могли никак не отреагировать.

Медленная улыбка родилась в ее глазах и росла… росла… пока не захватила ее губы, а потом щеки, а потом и сердце.

– Думаю, я сказала ей пару нежных слов.

Ее глаза поймали его взгляд, и она увидела в них какое–то странное родство.

– Обидчицу еще хоть раз приглашали на ваш день рождения?

Она все еще улыбалась. Даже усмехалась.

– Не думаю.

– Готов поспорить, она не забыла вашего имени.

Оливия почувствовала, как радость буквально бурлит в ней.

– Я тоже так считаю.

– А ваша подруга Миранда в итоге смеялась последней, – продолжил он, – выйдя замуж за будущего графа Ридланда. У вас в округе были женихи лучше?

– Нет. Ни одного.

– Иногда, – заключил он задумчиво, – мы все получаем по заслугам.

Оливия тихо сидела рядом сним, счастливая, погруженная в свои мысли. И вдруг, совершенно неожиданно повернулась к нему и произнесла:

– Я чрезвычайно любящая тетушка.

– У вашего брата и Миранды есть дети?

– Дочка. Кэролайн. Она – мое самое–пресамое любимое существо во вселенной. Иногда мне кажется, что я так бы и съела ее!.. – Тут она посмотрела на него. – Чему вы улыбаетесь?

– Тону вашего голоса.

– А что в нем такого?

Он покачал головой.

– Понятия не имею. Вы говорите так, будто… будто… ну не знаю, будто как раз предвкушаете десерт.

Она рассмеялась.

– Теперь мне придется научиться делить внимание. Они ждут второго.

– Мои поздравления.

– Я думала, что не люблю детей, – задумчиво произнесла Оливия. – Но я просто обожаю свою племянницу.

Она снова замолчала, думая, как же славно оказаться, наконец, рядом с человеком, с которым не надо постоянно говорить. Но потом, конечно же, заговорила сама, поскольку редко молчала подолгу.

– Вам стоит съездить к сестре в Корнуолл, – сказала она. – Встретиться с племянниками и племянницами.

– Действительно, стоит, – согласился он.

– Семья – это очень важно.

Он хранил молчание немного дольше, чем она ожидала, но, наконец, кивнул.

– Действительно, важно.

Что–то было не так. Что–то в его голосе звучало фальшиво. Или нет. Она надеялась, что ошиблась. Она бы страшно разочаровалась, узнав, что он оказался одним из тех мужчин, для которых семья ничего не значит.

Но ей не хотелось об этом думать. Не сейчас. Все его недостатки, секреты и вообще все, кроме того, что она видела в данный момент… она не хотела об этом знать.

Не сегодня.

Определенно, не сегодня.

______________________________

(1) risque - (фр.) рискованный

Глава 9

Они не могли сидеть в нише весь вечер, и Оливия с огромным сожалением встала, выпрямилась, через плечо обернулась к Гарри и произнесла:

– Что ж, снова ринемся, друзья, в пролом(1).

Он тоже поднялся и теперь смотрел на нее тепло и лукаво.

– А я–то думал, вы не любите читать.

– Не люблю, но ради всего святого, это же «Генрих пятый»! Даже мне не удалось его избежать. – Оливия даже содрогнулась, вспомнив Четвертую Гувернантку, которая настояла на чтении всех Генрихов. По неясным причинам, начиная с последнего. – А ведь я старалась. Поверьте мне, я старалась.

– И почему, интересно, мне кажется, что вы не были примерной ученицей? – проговорил он.

– Только чтобы Миранда на моем фоне выглядела лучше.

Это была полуправда, но Оливия не переживала, поскольку ее неуспеваемость была результатом плохого поведения. Она не то, чтобы не любила учиться, ей просто не нравилось, когда указывают, что учить. Миранда постоянно жила, зарывшись носом в книги, и была счастлива впитывать любое знание, которое решала им преподать gouvernesse du jour(2). Оливии же больше всего нравились периоды между гувернанками, когда девочки оказывались предоставлены сами себе. Вместо того чтобы учиться путем механического заучивания и запоминания, они сами себе выдумывали игры и мнемонические приемы. Никогда у Оливии не обнаруживалось таких способностей к математике, как в те времена, когда она учила ее самостоятельно.

– Мне начинает казаться, что ваша Миранда – просто святая, – заявил сэр Гарри.

– О, у нее есть свои завихрения, – ответила Оливия. – Я никогда не встречала никого упрямее.

– Она упрямее вас?

– Гораздо, – она посмотрела на него с удивлением.

Она вовсе не упряма. Импульсивна — да. Склонна к авантюризму — да. Но не упряма. Она всегда знает, когда уступить. Или отступить.

Она склонила голову, наблюдая, как он оглядывает толпу. Каким интересным человеком он оказался! Кто бы мог подумать, что у него такое дьявольское чувство юмора? Что он так обезоруживающе внимателен. Разговаривать с ним – все равно, что встретить друга детства. Это ошеломляло. Дружить с джентльменом – кто бы мог подумать, что это вообще возможно?

Она попыталась представить себе, что рассказывает Мэри, Анне или Филомене, что знает о том, насколько красива. Она никогда не сможет этого сделать. Они воспримут это как крайнюю степень зазнайства.

С Мирандой все было иначе. Миранда поняла бы. Но Миранда теперь редко появлялась в Лондоне, и Оливия только сейчас начала осознавать, какую огромную прореху это создало в ее жизни.

– Вы так серьезны, – произнес Гарри, и Оливия поняла, что в какой–то момент настолько углубилась в свои мысли, что не заметила, как он повернулся к ней. Он смотрел на нее очень внимательно, и взгляд у него был такой теплый, такой сосредоточенный… на ней.

Интересно, что он там увидел?