вокруг неё своего рода оболочку. Она как будто оказалась в чёрном ящике, не позволяющем её увидеть. Но с той разницей, что чёрный ящик виден сам по себе, так как он тоже отражает свет. А я сделала так, что лучи света проходят вокруг Дары, обтекают её тело, преломляются таким образом, что увидеть её становится нельзя. Электромагнитные волны ведут себя так, как будто Дары здесь попросту нет, и в результате люди смотрят сквозь неё, видя те предметы, которые она, казалось бы, загораживает. При этом сама Дара не меняется, она остаётся точно такой же, какой была всегда. Её тело никуда не исчезает. Просто его невозможно увидеть из-за того, как преломляется свет. Ну, и, конечно, из-за того, как устроено наше зрение. Да ладно, что мы, на уроке, что ли? — добавила я, видя чрезвычайно печальное выражение на их лицах. — Если в двух словах, то никаких чудес. Только природа и наука.
— То есть ты хочешь сказать, что маги — это те же учёные? — спросил Ярослав.
— В общем-то да. Кто как, конечно. Можно просто использовать уже существующие знания, а можно проводить новые исследования. К примеру, кто-то лечит людей уже известными лекарствами, а кто-то изучает новые свойства трав.
— А ты?
— Я безусловно занимаюсь наукой. Иногда, конечно, и лечу, но заниматься всё время только этим мне было бы страшно скучно. Моя стихия — исследования.
— Вот как…
— Тебя это как будто удивляет, — заметила я. — Но разве в университетах не проходят магию? А что могут проходить в университете, если не науку?
— Магию как таковую, по-моему, нет, — ответил Ярослав. — Скорее некоторые элементы, например, гербологию и растительную медицину.
— Вот как? Ну что ж, возможно, так оно и должно быть. Мне всегда казалось, что сочетание магии и университета — это в некотором роде нонсенс.
— Отчего же?
Я пожала плечами.
— Ну, хотя бы оттого, что магические знания передаются на слишком личном уровне. Преподаватель не может в должной степени прочувствовать большую аудиторию. Впрочем, я никогда всерьёз не задумывалась над этим вопросом. Но все по-настоящему сильные маги и ведьмы были одиночками. Возможно, это случайность. А может, обязательное условие для того, чтобы добиться чего-то по- настоящему важного.
Я постучала пальцами по подоконнику, вспоминая старые строки.
Сидел в высокой башне звездочёт.
Имел он и достаток, и почёт,
Но вряд ли отдавал себе отчёт,
Насколько были знания полезны.
Он часто запирался изнутри.
И целый час, а может, даже три,
Нередко — от заката до зари
В темнеющую вглядывался бездну.
В час волка, скорпиона и совы,
Порой цветенья ведьминой травы
Он вглядывался в звёзды, но, увы,
Они давать ответа не хотели.
Но он трудился с ночи до утра,
В любую непогоду и ветра,
И в зиму, что на облачность щедра,
И в самые суровые метели.
В высокой башне не было окон,
Но слишком много ставилось на кон,
Столь важный он исследовал закон,
Что недосуг задуматься о стуже.
Он всё искал последнюю черту,
Меж небом и землёю на мосту.
В высокой башне, будто на посту
Он жил и мир покинул на посту же.
Знал больше всех живущих, ну так что ж?
Он думал, что цена познаньям — грош,
Покуда самой сути не найдёшь.
И, с каждым днём всё более печально,
Забыв о выполненье прочих дел,
Он в небо необъятное глядел,
Как будто силясь высчитать предел
Вселенной, беспредельной изначально.
Шло время. Звездочёта больше нет.
Он за собой оставил яркий след.
Его со школы знает целый свет,
В большом долгу небесная наука.
Но есть загвоздка важная одна,
И в этом не учёного вина:
За редкие открытия цена —
Вседневное отчаянье и мука.
Глава 8
Убедившись в том, что преследователи покинули деревню, мы тоже засиживаться не стали. Продвигались осторожно, но солдат больше видно не было: они ускакали в другом направлении. Что и неудивительно: откуда им было знать, что мы направляемся к замку? А больше никуда наша лесная тропинка и не вела.
— Далеко ещё до замка? — спросила Дара, тяжело дыша.
Тропа медленно, но верно забирала в гору. Зрительно подъём был почти не заметен, но ноги этим было не обмануть, и они уставали быстрее обычного.
— Часа два, не больше, — ответила я. — Скорее даже полтора.
— И чей же это замок, если не секрет? — поинтересовался Ярослав. — Кто этот великий специалист в области холодного оружия?
— Мой давний друг Кощей, — буднично ответила я.
От изумления Ярослав остановился, как вкопанный.
— Кощей??? — переспросил он, снова нагоняя нас с Дарой.
— Ну да, Кощей.
— Что, тот самый, бессмертный?!
— Никакой он не бессмертный, — поморщилась я. — Просто одни люди глупости болтают, а другие очень любят их слушать.
— А третьи обожают всё на свете отрицать, — подхватил Ярослав.
