Богу, может быть, внуки их станут порядочными людьми». А если не станут? А если случайно возьмут и не станут?
Сванидзе: Извините, я в порядке личного просто интереса. Вам не кажется, что Ваш свидетель, свидетель Вашей стороны — Виктор Владимирович Геращенко тоже может объяснить про экономику?
Кургинян: Хорошо. Я в порядке Вашего личного интереса еще раз Вам отвечу на этот вопрос. Я выбираю линию защиты…
Сванидзе: Несомненно, я Вам просто напоминаю об этом.
Кургинян: …и Ваши напоминания…
Сванидзе: Несомненно.
Кургинян: …считаю верхом бестактности.
Сванидзе: Хорошо. Я принимаю Ваше замечание, Сергей Ервандович.
Кургинян: Вы представляете себе, что чем отличается построение капитализма в какой-нибудь Италии, где со средних веков там ремесленники и заводские там какие-нибудь мелкие частные собственники накапливали деньги? Шло, шло, потом этот капитализм развивался. И вот вам сказали: «Всем советским гражданам, которые честным трудом не могли заработать денег, достаточных для того, чтобы что-нибудь купить, там, завод, фабрику и так далее, им — вот. (
Тем самым вы создали не криминализованный капитализм, не коррумпированный — вы создали преступный класс. Сначала вы создали преступный класс. Потом этот преступный класс как базис создал преступную надстройку, не криминализованную, не коррумпированную, как везде, а преступную. Нам обещали, что нам создадут то ли Швецию, то ли что-то еще. Создали Колумбию, преступный симбиоз капиталистов, которые купили все на наворованные деньги, и чиновников, которые находятся в доле с ними. Теперь большая часть населения ненавидит это и кусает локти, а меньшинство жирует и продолжает воровать. Вот что было создано.
Итак, теперь дальше. Господин Геращенко, Вы помните момент, когда существовал господин Матюхин, да, и когда Верховный Совет назначал директора Центрального Банка, главу Центрального Банка, и сжимались вот так оборотные средства, и все грозило уже быть остановлено? В этот момент Вы стали руководителем Центробанка, и мое мнение, что Вы тогда спасли страну. Скажите мне, пожалуйста, что было бы, если бы эти средства сжимались дальше так, как хотели реформаторы?
Сванидзе: 25 секунд у Вас.
Геращенко: Ну, было бы всеобщее недовольство, и я не знаю, чем бы это кончилось, даже при отсутствии товаров в магазинах. Потому что предприятия просто не могли платить зарплату, предприятия ничего не производили. По существу, правительству было наплевать, что будет с промышленностью. Поэтому промышленное лобби, в конце концов, в 92-м году снесло Гайдара как руководителя правительства.
Сванидзе: 20 секунд добавляю Вам, Виктор Владимирович, прошу Вас, если есть еще что сказать.
Геращенко: Все.
Кургинян: Расскажите нам, пожалуйста, что вот было бы, ну, еще бы оборотные средства сжимались, ну еще бы? У нас не 50 % упало бы, а больше?
Геращенко: Наверное. Наверное.
Кургинян: И это все еще было бы созиданием институтов?
Геращенко: Нет, ну, Вы знаете, какие-то институты создавались по законодательству еще до 91-го года — та же банковская система. Налоговая система как бы подготавливалась к созданию. Чего, например, не сделал Егор Тимурович — он забыл, что ответственность правительства и Центрального Банка — создать закон о валютном регулировании. Он это почему-то не делал.
Сванидзе: Спасибо. Я объявляю небольшой перерыв, после которого мы продолжим наши слушания.
Сванидзе: «Суд времени» в эфире нашего канала. Второй день слушаний по делу Егора Гайдара. Сторона защиты задает вопрос свидетелю обвинения.
Млечин: Вот, уважаемый защитник сказал, что все, кто купил предприятия, вообще, воспользовался возможностью приватизации — все это были воры и преступники. Вы согласны с этим?
Геращенко: Вы знаете, если они использовали по существу блатные методы, то они в какой-то степени преступники. Они купили то, что стоит во много раз больше, за маленькие деньги.
Млечин: Т. е. мы должны считать всех людей, которые владеют сейчас крупными предприятиями, это все воры, я Вас правильно понимаю?
Геращенко: Ну, я не знаю, кто … кого Вы имеете в виду?
Млечин: Значит, все-таки не все, видимо, да?
Геращенко: Конечно, не все, потому что мы развиваем тот же средний бизнес, мелкий бизнес, думая, что это спасет экономику России. Хотя это экономику России не спасет.
Млечин: Ага.
Кургинян: Так не спасет?
Геращенко: Не спасет.
Кургинян: Не спасет?
Геращенко: Не спасет.
Млечин: Скажите, пожалуйста, а приватизацию можно было как-то по-другому провести?
Геращенко: Да, можно было. Другого рода, как говорится, систем — конкурсного отбора. Да? Или, вполне возможно, с получением каких-то кредитов от коммерческих банков. Да?
Руцкой: Трастовая система управления.
Геращенко: Определенной активной позиции Центрального Банка в этом вопросе. Но не так, как это делалось.
Млечин: А те вот эти идеи предлагались, прислушивались и отвергались по какой- то причине, потому что они не нравились или казались неуместными?
Руцкой: Они постоянно отвергались.
Млечин: Или просто не нравились люди, которые их предлагали? Почему…
Геращенко: Вы знаете, я, слава Богу, не был в правительстве, и в такого рода дискуссиях участия не принимал.
Руцкой: Я принимал участие, я могу ответить.
Млечин: Вы просто не знаете, да?
Геращенко: Я не знаю.
Сванидзе: Леонид Михайлович, свидетель… свидетель Руцкой говорит, что он принимал участие. Может быть, он какие-то…
Руцкой: В заседании правительства.
Млечин: А уважаемый защитник не задавал вопросов своему свидетелю, следовательно, и я не имею права к нему обратиться.
Сванидзе: Спасибо.
Кургинян: Процедура выше истины.
Руцкой: А? Ну, да. Ну, да.
Сванидзе: Итак, сторона защиты, Ваш свидетель, Ваш тезис.
Млечин: Евгений Григорьевич, так что, значит, все воры, да, кто владеет чем-то крупным? Может быть, Егор Тимурович страшную вещь сотворил — дал возможность ворам легализовать преступно нажитый капитал, как теперь говорят?
Ясин: Я абсолютно не согласен с утверждениями нашего обвинителя. Для того чтобы у России появилось завтра, для этого обязательно должна быть создана была рыночная экономика. В
