догонялки и постреливающие друг в друга из игрового оружия. Наша охрана схватилась за пистолеты, но из-под одежды их не вытащила.
— Ух ты, давай посмотрим, местные в виртуалку с халобендами играют, — сказал Валли.
Посмотреть правда было на что: как я и предполагал, люди этого вида способны бегать на всех четырёх, как кошки. До сих по мы этого не видели, все граждане чинно шествовали по городу на своих двоих вполне прямоходящим способом, только Алуки иногда по дому и кораблю на всех четырёх передвигалась. Тут же игроки носились, как натуральные котята, причём еще иногда и заскакивали с разгона на стены почти до второго этажа, переворачиваясь в воздухе.
— Высокого класса игроки, — оценил один из охранников.
В этот момент один из игроков кинулся на другого, но тот, вместо того, чтобы отскочить, подставил руки. Первый игрок встал ногами на подставленное 'колечко' из рук и взлетел в воздух, направляя свою пушку на нас. Алуки встала между мной и террористом. Стрелок успел сделать два выстрела перед тем, как охрана нашпиговала всю команду металлом. Первая пуля попала Алуки в бронежилет, вторая — прямо в шею.
Когда я подошел, она уже умирала. Кровь толчками выливалась из огромной раны на шее. Я рухнул на колени рядом с бывшей рабыней. Почему-то было очень обидно, что именно такие, безмятежные и простые девчонки, должны умирать.
— Какое счастье. Я смогла умереть ради господина, — сказала Алуки, подняла руку и из последних сил смахнула слезу с моей щеки. Я чувствовал у неё внутри панику, но при этом — и тихое счастье, как будто все проблемы решены и возвращаешься домой, и гордость за то, что она смогла умереть ради господина.
Алуки умерла. Она просто хотела служить, чтобы хоть что-нибудь происходило. Она была рада всему. Она никому не желала зла и просто хотела хоть немного поучаствовать в празднике жизни. Просто с детства никому не нужный ребёнок, простоявший треть жизни в магазине. А когда пришло время, она просто встала между мной и пулей. Алуки посчитала, что должна это сделать, и просто сделала шаг. Жаль, что мы не успели её распрограммировать.
Из ниоткуда взялось несколько взводов ударной полиции — не наши охранники в гражданском, а настоящие бойцы, все в броне с головы до ног. Их командир подошел ко мне и начал что-то говорить о том, что они следили за религиозными экстремистами, но не имели права ничего сделать до тех пор, пока те не выстрелят хоть раз, зато теперь они взяли всю сеть в сотню человек, что мы теперь в безопасности и как у них вообще всё удачно прошло. Я сидел, продолжал капать и не реагировал, и командир перенёс внимание на Валли.
Откуда-то появились Бий У с программистом из нашей комиссии. Как они здесь оказались? Им сюда ехать почти час. Неужели я плачу целый час? Программист, размахивая руками, принялся объяснять моим бойцам и каким-то ещё личностям, что у нас была Связь и что это что-то значит, что раб с сильной связью иногда умирает, когда гибнет его хозяин.
Подошел Валли.
— Эй, капитан, ты ещё жив?
— Она сказала, что рада, что смогла умереть ради своего хозяина.
Валли посмотрел на меня с опаской:
— Командир, она умерла сразу и ничего не говорила.
Я посмотрел на тело Алуки. Странное дело. Я помню, как она смахнула мне слезу со щеки правой рукой. Но как она могла это сделать, если она лежит на правой руке? Мозг иногда выкидывает странные шутки.
Бий У и Валли подхватили меня на руки и запихнули в броневик. Только сейчас я почувствовал, что ноги совсем отнялись, что я действительно просидел на коленях слишком долго.
Я пробыл в прострации ещё несколько часов. Я не плакал и не рыдал, просто слёзы текли и текли. К вечеру я пришел в себя. Валли пересказал вкратце то, что ему доложил офицер полиции. Религиозные фанатики, экстремисты, они были против того, чтобы чужие существа лезли в их религию. Они подготовили многоуровневую засаду, в которой должны были погибнуть мы все, но полиция приготовила ответную засаду для них. Оказывается, после первого нападения стрельба шла ещё двадцать минут, правда, в отдалении от нашего автобуса.
— Сколько же я там просидел?
— Больше часа. Мы опасались, что ты уйдёшь вслед за девчонкой, оказывается, те, у кого сильная связь… они часто умирают в один день. Слушай, надо рвать с этой планеты. Парни погружаются в виртуал всё глубже, и чем глубже погружаешься, тем больше там интересного, у нас уже у всех глаза болят и хронический недосып. А ещё парни участвуют сразу в нескольких виртуальных реальностях и уже начинают путаться, кто они в данных момент и как их зовут. Мы все уже так думаем, что надо уходить. И ещё, что делать с гитарой?
— Возьми с собою завтра на похороны.
Алуки хоронили почти как национальную героиню. У неё оказалось довольно много знакомых, как по школе, в которой она училась до программирования, так и родственников, пришли её мать с братьями — сёстрами. Привезли даже троих рабов из магазина, её бывших товарищей по 'Кораблю — Беглецу', в специальных шлемах. Комиссия тоже пригласила сама себя и присутствовала в полном составе. Получилась довольно большая толпа.
Погребальный костёр сложили на берегу реки, на лучшем кладбище, это считалось очень почётным местом. Перед церемонией ко мне подбежал жрец основной религии и клялся, что какими бы ни были наши разногласия, он никому ничего не говорил и что акция фанатиков были их собственной задумкой. Я отпустил его кивком.
Перед тем, как поджигать костёр, я вложил в руки Алуки гитару. Когда я обернулся, оказалось, что вся толпа прослезилась. Странно, до этого они выглядели довольно весело. Пока костёр горел, я спросил у главы комиссии, что их так растрогало.
— Раб с гитарой в руках — это символ. Символ души человека, порабощённой условиями выживания, но стремящаяся к красоте. Это очень распространённый символ в наших художественных произведениях. Вы об это знали?
— Нет. Просто у нас на корабле места мало.
Под конец я дал знак своей команде, и те сожгли останки из излучателей. На всякий случай. Алуки бывала с нами в разных мирах. Красивые похороны. Чаще всего такие ребята, как мы, заканчивают пеплом после обработки защитным полем или излучателем без всяких похорон.
— У неё будет прекрасная следующая жизнь, — сказал старший из монахов, незаметно подойдя ко мне сзади, — если раб умирает ради своего господина, то у него следующая жизнь очень хорошая. Отсутствие страха перед смертью даёт многое. Я знаю, я сам в прошлой жизни так умер.
— Вы помните свою прошлую жизнь?
— Мы все помним. А вы разве нет?
ОНИ ВСЕ ПОМНЯТ СВОИ ПРОШЛЫЕ ЖИЗНИ. Почему никто не сказал мне об этом раньше?
— Во всех подробностях?
— Нет, только как общий итог, как вы, наверное, помните суть давно виденного фильма — общее впечатление, без памяти об эпизодах. Но некоторые особо яркие эпизоды мы тоже помним.
— Откуда же взялась религия, в которой утверждается, что человек состоит из случайного набора частей?
— Некоторые помнят сразу несколько жизней, причём таких, которые пересекаются во времени. Кроме того, при переносе разума из тела в тело, если разум попадает в другое тело, то человек начинает вести себя иначе.
— Вы умеете переносить разум из тела в тело?
— Да, на космических кораблях внешней охраны все сознания хранятся в электронном виде, а тела в виде выращенных из клонов почти взрослых тел в летаргии, так энергия и продовольствие экономятся. В случае необходимости или при гибели солдата заготовленное тело оживляют, а затем переносят туда воспоминания из архивной копии. Вы не забыли, у нас же разум на электромагнитной основе? Это как
