раз!И опрокинула чашку; и тесто в муке отвалилось,Пышность свою сохранив, – хлеб испечется неплох.Все посовавши, тут скутала печку хозяйка, заслонкуПлотно прикрыла к челу, вьюшки, блинок за блинком,дружку на дружку поклала и сбила задвижку.Запахла духом печеным изба. Время свое просидятХлебы и легкими станут, с подсушенной нижнею коркой,Так что руки не обжечь, если стряпню вынимать.Твердую корку хозяйка, как хлебы брала, прищелкнула,В чашки рассунула все жареным исподом вверх.А поостынут лишь, Дарья ножом каравай перекрестит,Тесно под груди прижмет, срежет горбушку в длину;И, коль случишься тут быть, обернется к тебе и промолвит,Свежий гостинец подав: «Съешь на здоровье ломоть!»1920БлиныКучу больших рогачей, круторогих в обхвате, раздвинув,Чапельник цепкий взяла баба: пекутся блины;В липовой кадке опара, туда и ныряет половник;Смазана маслом, шипит жаркая сковорода.Шлепнется тесто ноздристым, прилипчивым комом в середкуИ, разойдясь по краям, круг весь займет на огне.Полымя бок зарумянит, а чапельник сунется в печку, —Чтобы тот блин не сгорел, вынуть его на шесток.Нож с деревянною ручкой, скользнувши под испод немедля,Блин на весу обернет, снова тот сунут на жар.Вот и испекся. А вышел красавцем, с двойною сережкой,Пышен, поджарист, румян, коркой, как хворост, хрустит.Целую стопку сложила в тарелку таких же стряпуха,После на стол подала к ним из пера помазок,В масло топленое в чашке его обмакнуть не забыла.Коли ты в гости пришел, тут же садись и за стол.Мажь, не жалеючи сдобы: еда ведь на редкость какая!Блин и другой закусив, добрую бабу хвали.1920ПечкаПечку Анисья с утра протопила и, жар загребая,Старым гусиным крылом золу с загнетки смела.Стукнула жестью заслонки, заботливо под посмотрела,Щи, в чугуне прокипев, преют капустным листом,Каша в горшке разварилась и коркой поджаренной вспухла,В плошке свинины кусок салом избу продушил.Пыл от углей сберегая, Анисья завесила тряпкойПечку с чела, рогачи кряду поставила все,А кочергою баран заслонила и сунула вьюшки,Чтобы тепло по трубе только до борова шло.Кончив дела и махотки обсохнуть засунув в печурки,На печь полезла сама старые кости погреть,Кофту на средний кирпич от ожога под тело постлала,С теплой поддевкой затем долго возилась она,После решила и ею накрыться совсем с головою,Сонная дрема верней в эдаком разе возьмет.1920СходВ било, в чугунную доску, колотит мужик деревяшкой.Знак он народу дает, чтоб собирался на сход.Только что стадо прогнали, и утро за крышами рдеет,Осени ясной пора, бабьего лета конец.Звон услыхавши железный, идут мужики и степенноРечи ведут меж собой; ладно ль с уборкой полей.Все собрались: Николай, Тимофей, Адриан, Пантелеймон,Яков Баширов, Мысев, Пронин, Брызгалин Кузьма,Стенька Вавилов, Терехин Василий, Максим Агафонов,Трое Иванов, Петра два и Гришин Егор.Важное дело они обсудить порешили на нынче:Можно ли стадо пускать на озимя или нет.Первым сказал Адриан, рыжеватый мужик, со штанинойВ частых заплатах, в лаптях: «Озимь-то в былку пошла, —Коль не запустим скотину, без хлеба весь год насидимся,Вот мое слово: велеть, чтобы не медлил пастух.Я-то ему говорил, а пастух мне ответил: «Ты скажешь,Сделаю я, а весь мир мне по загривку и даст».Мешкать не следует, братцы», – тем речь Адриан и закончил,Сел на завалень, свернул тут же цигарку и ждал.«Правда! – то Пантелеймон вступился, мужик тороватый,С черной большой бородой, в валенках и в зипуне: —Только б коровы кормов не объелись, следить непременно,Лошадь ведь жвачку жует, та же глотает в живот».«Да постеречь не мешало б, – из кучки откликнулся Пронин, —На озимях лошадей, чтоб не ушли далеко».«Вот уж с неделю в Баракове скот весь по озимям ходит, —Молвил старик Тимофей, дед всей деревни он был. —Прежде и мы запускали, случалось, себя не корили, — После бывал урожай: конный не виден во ржах».Стенька Вавилов прибавил: «Как войлок озими стали,Выросли в дождь и тепло, в пору косою косить».«Братцы, пускать и решим, – рассудил Николай, – для работыСходное время стоит, зря не годится терять».Крепко надвинув шапки на лоб, мужики разошлися:Надо картошку копать иль молотить на гумне,Бревна тотчас опустели у двери Мысева амбара,Било покойно висит, случая нового ждет.Бабка СентябрихаБабка Сентябриха до грибов охоча,Только листик липы глянет золотым,Над трубой в деревне не повиснет дым,Подобрав подол (так росы не намочат),Бабка в лес плетется с кузовом пустым.Как сморчок по виду бабка Сентябриха,Кожица желтее восковой свечи,Полем над старухой каркают грачи,Только бор зеленый встренет гостью тихо,Ей под лапоть кинет вороха парчи.У корней средь моха грузди и совики,Розовых волвенок тесная семья.Белый гриб покажет желтые краяИспода, как масло. Рядом, невелики,Боровик-малина и валуй-скуфья.Бабка Сентябриха все сберет. ПоганкуПалкой поколотит, ворохнет листок.Так и есть: глядится молодой груздок! Видно, нынче утром вылез спозаранку.Бабка тут и шамкнет: «Ну, иди, милок!»Обойдет по лесу бабка все овраги,Ей давно грибные ведомы места,У какого корня, или у куста,Или у побитой грозами корягиГриб родится, – чует бабка неспроста.Оттого и нынче бабка с божьим даром,Сбор листом накрыла. До дому идет.В поле – бабье лето. Паутины лёт.Бабка, чтоб добычи не терять задаром,Кузов обернула задом наперед.1925ХозяинДвор белый как ладонь, светло, и все видать.Ночь месячна в звездах, горит снег хрусталями,Бежит от месяца тень робкая, как тать,От перекладины ложится костылями.Спи, старый хрыч! Пора свой двор прибрать!И домовой кряхтит, нагнувшись над лаптями.Овцам бросает сноп (чтоб мягче было спать),Коровам чешет шерсть корузлыми ногтями.Под лаской нежною скотине сладко млеть,Сощуривши глаза, размеренно сопеть,А домовой в дозор уходит за ворота.Все старому нужда, все старому забота:Где сторожит беда? Не видно ли волков?И, руку козырьком, глядит в простор снегов.ВетрякКак эта мельница потрепана ветрами:Одно изломано, другого нет крыла;На крыше, по стене, меж ветхими столбамиТрава высокая так густо поросла.А мельника уж нет. Глядит за жерновамиЛишь старый домовой из темного угла…А ветер налетит и крылья закачает,И мельница вздохнет и стоном отвечает.* * *Тишина и покой умирающей ночи,Звезд прекрасных неслышный, размеренный бег.Месяц бледен, и тени короче…Спит туман на лугу, как белеющий снег.Зазывает русалка. Плеснулась игриво.Плавником шевельнула. Вот машет рукой.Провалилась. В тумане ленивоЛеший лапоть плетет над рекой.1914БесыЕСЫЗимний бес блудить заставил,Потерял я все пути,Много есть молитв и правил,Их на четках перечти.В поле слышно песнопенье,То полночная яга.Отпусти ты прегрешенье,Замети следы, пурга!Хлопья вьются несудом,Не найду родимый дом,Утомился ходом пешим,Повстречался с чертом-лешим,Под микитки хочет взять,Длинным пальцем щекотать.Чур меня, слепые бесы,Чур, гуляки и повесы.Здравствуй, русская зима!Ведьма плачется сама.Старая мельницаКругом пустырь: снега, полынь да вешек строй.Налево – в Серкино, в Рожново путь – направо.В лощине мельница с поломанной ветлойИ стогом небольшим, где сложена
