согласишься с тем, что достаточно видеть пищу — и ты уже сыт?
— Нет.
— С этим не соглашается и сознание. Если ум предположил новый мир, то его нужно воспринимать. Так начинается открытие нового мира, но уже не предполагаемого через ум, а через непосредственное восприятие. Это рождает второе действительное сознание и второе тело.
— Значит, ум имеет положительную роль?
— Только в этом смысле. Умом открывается новый мир. В начале он не действительный. Это создаёт помеху действительному миру. Это угнетает органы восприятия и старит человека. Но у человека есть шанс. Вот почему для меня нет отрицательного. Поэтому и к уму я отношусь с почтением. Но одних ум старит и калечит, а других может возродить.
— Это для меня очень интересно. Древние утверждали, что все страдания идут от ума.
— Это так на первом этапе жизни. Это верно для смертных.
— Как же совершить перерождение от старящего мира ума.
— Сначала вспомни об искусствах.
— Я помню наш разговор о слухе.
— Ты ощутил разницу между слушанием и изменением звуков, согласно качества сознания.
— Такое нельзя не оценить. Слушающий музыку рискует.
— Это верно. Теперь есть основания говорить об искусстве созидания нового тела. Западные люди создали танец и физическую культуру. Сначала это было натурально.
— Как это?
— Вошедший в эмоцию человек совершал телодвижения. Эти движения не были произвольными. Они стояли на том базисе, на котором прошел сигнал эмоции. Люди утверждают это состояние разнообразием движений.
— Получается, что танец описывал телом возможные вариации единства психики и тела.
— Это так.
— Когда же танец перестал быть созидательным?
— Внешнему наблюдателю нравились эти качества. В танце он находил свои бывшие состояния. Так в танце появилась ценность. Затем из него сделали товар. После этого пошли мучительные танцоры. Они из кожи лезут и по сей день, пытаясь изобразить эмоциональное состояние. Но произошла подмена причины и следствия. Причиной танца было качество. Зритель оказался в той же ловушке. Он поверил в то, что танец это ценность. Красота восприятия и физиологическая практика стали опошляться товаром. То же самое произошло и с физической культурой тела. Её сделали тоже товаром. Так началась деградация людей Запада.
— Получается, что люди Запада жили когда-то в гармонии.
— Да. Так шло до того времени, пока качества сознания людей Запада не сменились. Красоту умертвили, сделав её товаром. Физическую культуру умертвили, приспособив её практику для стремления к победам. Вскоре и красота тела слилась с товаром и стремлениям к превосходству. Но любая победа преследует собой отрицание. Чувствуешь разницу.
— Как такого пустяка не понять. Я же не дикарь Запада. Пока я танцую в естестве эмоций и гармонии духа, то тело идет путём созидания.
— Да. Так оно избегает старения.
— Когда тело «тренируется» к танцу, то оно старится. Старятся физиология, эмоции и дух.
— Но неужели они не замечают старения от такой практики?
— Замечают. Факт не скроешь.
— И что же? Продолжают танцевать и упражнять «культуру» тела?
— Они на этом позоре пытаются найти себе заслуги?
— Как это? Позор — он и есть позор!
— Они выставляют своё раннее старение так, что требуют от этого привилегий, сострадания и почестей.
— Шутите? Кто же будет почитать человека, подтвердившего свою никчёмность фактом преждевременного старения?!
— Ум.
— При чём здесь ум?
— Мир ума выбирает ценности. Он не пользуется эмоциями и качествами как инструментом. Это ему не дано. Зато он отмечает в памяти всё успешное и особенное. Соображаешь?
— Теперь я понял. Мир ума приносит в жертву конкретные судьбы и жизни, чтобы набрать ценности.
— Такое жертвоприношение является ритуальным для мира ума.
— Лучше бы сразу приносили этих людей на заклание. Ди кость — она и есть дикость.
— Э, монах, заблуждаешься. Подумай, когда приносили людей или животных в жертву?
— Для подъёма духа.
— Понял преимущество таких жертвоприношений?
— Они короче к эмоциям и психике, а, следовательно, и физиологичнее. Но разве они созидательные?
— Нет. Конечно. Подумай сам, почему.
— В них есть утверждение себя с отрицанием…
— Себя, но внешнего мира. Там уже была дикость двойственного разделения на «я» и «не-я». Такая магия привела к деградации людей и вымерла.
— Какой уровень берут жертвоприношения людей теперь на Западе?
— Более дикий.
— Почему?
— В жертву приносятся люди по обоснованиям ума. Обосновал — и можешь убивать. Обосновал — и громи целые народы. Появились обоснованные умом «правильные» и «неправильные» убийцы
— Убийца — это качественное состояние человека. Как он может быть правильным?
— По уму.
— А факт убийств?
— Я же сказал, что ум кровожаден и обязан приносить жертвы. Такими жертвоприношениями становятся служители и исполнители искусств. Затем жертвами становятся все, кто не вписывается в конструкции мира ума. Наконец, жертвами становятся все, кто живёт иначе, чем насильник построил как «цивилизованное», «справедливое», «демократичное».
— Получается, что эти дикари опираются на силу ума.
— Такая сила действительна только в мире, созданном умом. Она развеивается как мираж в ином мире. Например, можно ли тебя запугать?
— Нет.
— А купить?
— Нет.
— А прельстить наградами, почестями, богатством, властью?
— Нет.
— А похвалами, комплиментами, провозглашением тебя превосходящим над всеми?
— Что я, враг самому себе.
— Я перечислил тебе все «крючки ума». Но почему ты не согласился? Для людей Запада это — единственные показатели.
— Потому, что в том нет гармонии. Такое искусство жить ведёт к самоуничтожению.
— Можешь растолковать?
— Могу. Ценность угнетает неценное. А жизнь это тот комплекс, в котором нет ничего ненужного. Следовательно, погоня за ценностями — это угнетение самого себя. Я хорошо запомнил Ваш урок относительно борьбы с самим собой. Здесь побед не бывает. Поэтому я не хочу быть победителем кого-то. От этого я проиграю в здоровье. Власть — ещё худшее отрицание самого себя. Богатства дадут условия для технической жизни, но погасят эмоции.
