не хватало в этой хижине, и спросил:
– Где твой брат Педро, Мария? А ты, толстяк, не трогай ружье!
Луис колебался. Стив повернул «кольт» и прострелил ему руку. Тот завизжал и запрыгал на месте, кроя Стива последними словами.
– Мы бедные люди! – закричала Мария. – Чего вы хотите от нас?
– Даже если вы бедные, это не значит, что вам позволено быть подлецами. Так где твой брат, Мария? Где его жена? Где их приятель со шрамом, которого я видел как-то в салуне? Что они сделали с Амалией?
– Я не знаю, сеньор! Богом клянусь!
Стив пожал плечами.
– Ну все, у тебя больше нет племянницы, – сказал он мягко и отвел курок. По глазам его было видно, что он выстрелит, не колеблясь.
– Они увезли ее! – прохрипела Изабель.
Мария разразилась визгливой бранью и закрыла лицо руками. Луис кое-как доковылял до кровати и плюхнулся на нее, таращась на свою простреленную руку, из которой текла кровь.
– Куда они ее увезли?
Стив сжал косу чуть покрепче. Изабель начала задыхаться.
– В Ларедо!
– Зачем?
– Они хотят… Ох, сеньор, я больше не могу! Они хотят продать ее Санчесу.
Лицо Стива окаменело.
– В бордель?
– Да, сеньор.
– Это они убили вакеро, который сопровождал ее?
– Не знаю! – крикнула Мария. – Оставьте нас в покое!
– Они или нет?
– Его убил отец, – всхлипнула Изабель в изнеможении. – И тебя он тоже убьет.
Стив хмыкнул.
– Ну, мы еще посмотрим, кто кого. Еще вопрос: кто велел ему сделать это?
Изабель в ужасе затрясла головой.
– Он не говорил! Кто-то в городе дал ему деньги…
– Мексиканец?
– Нет. Гринго.
– Кто? – Стив снова отвел курок.
– Я не знаю! – Изабель тяжело дышала. – Я правда не знаю, сеньор!
– Твоя мать с ними заодно? Отвечай!
– Она помогает выхаживать сеньориту. Если она умрет, мы не получим денег.
– Ясно. Значит, они сначала привезли ее сюда. А когда они уехали?
– Два дня назад.
Кожа на скулах Стива натянулась, под ней запрыгали желваки.
– Любопытно. – Гробовщик наконец-то отпустил девушку и опустил руку с «кольтом». Мария тихо всхлипывала. – Зачем кто-то хотел убить Ричардсона?
– Мы не знаем, сеньор… – простонала Мария. – Умоляю вас, оставьте нас!
Она раскачивалась всем телом взад и вперед, но слез больше не было.
– А почему вы решили ее продать?
Вопрос упал в пустоту. Стив нахмурил брови.
– Деньги, сеньор, – проблеял Луис. – Сеньор Санчес – очень щедрый человек… А Изабель собирается замуж, ей нужно приданое.
– Да? – Стив неприятно прищелкнул о зуб языком и смерил девушку таким взглядом, что она, дрожа, отступила в угол. – Приданое, значит? Ну-ну…
Он подошел к двери, но на пороге обернулся.
– Надеюсь, что твой муж будет обманывать тебя со всеми встречными, – сказал он Изабель. – Большего ты все равно не заслужила.
Стив поправил шляпу и повернулся к ней спиной.
Изабель издала дикий вопль и, схватив нож для резки тростника, бросилась на него. Ох, не следовало ей этого делать. Стив повернулся и выстрелил в нее в упор.
Изабель осела на пол, выронив нож. В ее прекрасных темных глазах застыла немая укоризна, губы дрожали. Из простреленного плеча хлестала кровь.
Мария бросилась к раненой племяннице и начала голосить.
– Ты продешевила, – сказал Стив со вздохом, глядя на красивую девушку, распростертую на земле. Он ни капельки не жалел о том, что нажал на спуск. Стив вспоминал Амалию. И, вспоминая ее, начал презирать всех, находящихся в этом доме. От неприязни к этим людям у него начало сводить скулы.
Стив Холидей вышел на солнечный свет и поправил шляпу. У ног его с квохтаньем клевали зерно куры.
– Черт, если я скажу полковнику, что его гостью продали в бордель, он с меня шкуру живьем сдерет… – задумчиво проговорил Стив, сев в седло. – Значит, Ларедо?
Часть III
Братец Билл и братец Гарри
1
Приключения – это когда ты сталкиваешься с людьми, с которыми не хотел сталкиваться, и делаешь с ними то, чего никогда не собирался делать.
Пегий конь несся как стрела, и его даже не надо было подгонять. Мелкие камешки взлетали из-под копыт, грива развевалась волнами. Ветер бил Амалии в спину, и она то и дело отводила волосы с лица.
Главное же заключалось в том, что она была свободна. Ни один человек, никакая сила в мире не могли ее вернуть в дом с красными ставнями. Разумеется, для этого пришлось погибнуть Франсиско, но, если говорить начистоту, Амалии было не слишком жаль его. Она ведь не собиралась убивать его, и если бы он не попытался вывернуть ей руку, то отделался бы пустячным ранением. Она поежилась, вспоминая взгляд раненого, когда он лежал на полу. Это была смесь страдания и безграничного презрения. Нет, не презрения, а ненависти. Да, именно ненависти. Амалия усмехнулась. Действительно, Франсиско есть за что ее ненавидеть. И его отцу, конечно, тоже, – ведь это она отняла у него единственного сына.
При мысли о Санчесе Амалии стало неуютно. От тех, кто продал ее ему, она знала, что он человек безжалостный и могущественный, не останавливающийся ни перед чем. Пока это были всего лишь слова, но как знать – вдруг он и впрямь таков, каким его расписывают? Тогда он наверняка попытается рассчитаться с нею. Во всяком случае, на его месте Амалия именно так бы и поступила.
Получается, что все ее неприятности только начинались, а она-то, выбравшись из дома Санчеса, наивно полагала, что с ее бегством из Ларедо им точно пришел конец. Она всегда знала, с того самого мгновения, как ее захватили, знала, что убежит, была уверена в этом. Ибо по натуре Амалия была не из тех людей, что склонны к смирению.
Как только она пришла в себя и из насмешливых намеков гринго поняла, что за судьба ей уготована, ею владела только одна мысль – скрыться, оставить своих похитителей с носом. Ее везли на повозке, и Роза не отходила от пленницы ни на мгновение. Муж Розы, Педро, ехал на хорошем гнедом коньке, и как-то раз, когда они остановились перекусить, Амалии было позволено выйти из повозки. Она едва держалась на ногах и упала, когда Педро подъехал к ней.
Мужчины подняли ее на смех, и Амалия тотчас сообразила, как обратить это в свою пользу.
– Уберите лошадь! Ой, не надо! Я боюсь лошадей! Ой!
Педро и американец хохотали. С тех пор для них превратилось в любимую забаву дразнить Амалию. Глупая блондинка, которая боится лошадей, – что может быть смешнее? С каждым днем Амалия чувствовала себя все лучше и лучше. Она глотала насмешки, терпеливо ожидая своего часа, и как-то раз
