пришлось его застрелить.
Затем я решил навестить ту вдову. Наверное, мы бы нашли с ней общий язык – Слендер говорил, что она купила Птицу только потому, что лошадь принадлежала знаменитому бандиту, и даже переименовала ее в Пулю в мою честь. Но свидеться нам не привелось, потому что один встречный вакеро сказал мне, что лошадь украли. Он назвал мне приметы парня, который это сделал, – ковбой в высокой шляпе, очень молчаливый. Я прикинул, что он должен был отвезти Птицу в Ларедо, потому что именно туда отправляется большая часть угнанного скота. Я знаю, что говорю, – ведь я и сам был когда-то конокрадом.
Словом, я притащился в Ларедо и на улочке едва не сбил какого-то франта из игроков. Парня в высокой шляпе я нигде не заметил, а мальчишка-нищий, которого я стал расспрашивать, не видел ли он кого на пегой лошади, ответил, что ничего такого не помнит. Все-таки я отыскал того типа, который увел мою лошадь, да только разговора у нас не получилось. Стоило мне заикнуться о лошади, как он выхватил «кольт», и в следующее мгновение ему пришлось встретиться со всеми своими предками, включая Адама и Еву.
В общем, я понял, что Птица для меня потеряна, и поехал искать шерифа Гамильтона. Конь мой бежал рысью, а я от нечего делать смотрел по сторонам. Можете себе представить, что со мной было, когда впереди на дороге я вдруг увидел мою Птицу! Она мелькнула и тотчас скрылась из виду, но я-то успел ее заметить и тотчас двинулся следом. Тот, кто ехал на ней, был мастер запутывать следы, и поэтому я изрядно проплутал, пока не обнаружил его с моей лошадью возле какой-то реки.
Я не хотел, чтобы новый владелец моей Птицы пал жертвой собственной неосторожности (это выражение я вычитал в книжке, и, по-моему, оно вполне подходит к ситуации). Словом, я не желал, чтобы в меня опять начали палить и мне пришлось отстреливаться. Когда стреляешь без промаха, это дело имеет свои неудобства, а именно, если с кем сцепишься, то исправить потом уже ничего нельзя. Поэтому я тихонько заехал со стороны кустов и тут же увидел мою славную лошадку. Она была совсем близко, и ее хозяин, должно быть, видел мое приближение. Но на берегу никого не было.
Я позвал: «Птица!» Пегая лошадь радостно заржала и сделала шаг мне навстречу, но потом остановилась. Я решил, что ей не нравится вид моего серого, а потому я спешился и пошел ей навстречу.
– Птица! Хорошая моя! Как же я рад тебя видеть!
Она фыркнула и стала пить воду. Я подошел ближе, и тут кто-то позади меня выскочил из реки и бросился на меня. Я-то, дурак, искал его на берегу, а он оказался умнее: спрятался под воду и сидел там.
Напавший сбил меня с ног и окунул в реку. Я пытался вырваться, но этот гад ухватился за платок, который я ношу на шее, и опустил под воду мою голову. Я начал захлебываться. Вода заливалась мне в уши, в нос, в рот. Ощущение было премерзкое, и тут я потянулся за своим верным «кольтом», но… мой враг уже завладел им.
Я рванулся из его рук, схватил его собственный револьвер, про который он, видно, забыл, взвел курок и нажал на спуск. Раздался сухой щелчок. Его револьвер был пуст.
Тут я схлопотал такой удар по почкам, что, воя, повалился на спину, и мгновенно получил удар сапогом между ног. Честное слово, этот парень умел бить, чтоб его!
Я валялся в воде, как большая колода, и не мог пошевелить даже пальцем. Мой враг, фыркая и отдуваясь, стоял неподалеку с моим револьвером. Улыбка его мне не понравилась. Это был пижон примерно моего возраста, с длинными, до плеч, волосами, которые слиплись прядями и падали ему на лицо. Желтые глаза горели злобным блеском.
– Ну что ж, Билли Мэллоун, неустрашимый стрелок, – заговорил он, – ты хотел меня убить? Признавайся, ублюдок!
Он знал меня, но я-то никогда в жизни его не видел. Впрочем, на мгновение мне почудилось в его лице что-то знакомое, только я не мог определить, что именно.
– Я тебя знаю? – спросил я, чтобы потянуть время.
– Возможно, – глумливо ответил мой враг.
У него была интонация, как у Джеффа Оливера, и это напомнило мне о худшем времени моей жизни. Я бросился на него, но он изловчился и треснул меня рукояткой револьвера по голове. Я упал. Он взвел курок и прицелился. Я впервые оказался под прицелом совершенно безоружным. Знать, что этот желтоглазый мерзавец может в любой момент оборвать мою жизнь, было хуже смерти.
– Это моя лошадь, – сказал я, чтобы хоть что-то сказать.
– То есть?
Я мотнул головой в сторону Птицы, которая совершенно равнодушно наблюдала за нами.
– Это моя лошадь. Я ее искал.
Он повел плечом.
– Да, но мне она тоже нужна. А вот ты – нет.
Я понял, что он убьет меня. Моя шляпа валялась на песке, он спокойно подобрал ее и напялил себе на голову. Кажется, я никогда еще не испытывал такого унижения, как в тот момент. Он покрутил шляпу, пристраивая ее получше, и снова наставил на меня револьвер.
– Платок.
– Чего? – опешил я.
– Давай сюда платок! И без резких движений, понял? Ты не похож на человека, который хочет расстаться с жизнью, так что лучше не зли меня.
Я снял с шеи платок. Расставаться с ним ужасно не хотелось. В сущности, я его украл, но он мне безумно нравился.
– Положи его на камень, а сам отойди назад. Еще дальше!
Я сделал, как он велел. Больше мне все равно ничего не оставалось.
– Чтоб тебя повесили! – сказал я с горечью.
К моему удивлению, он ухмыльнулся.
– Не дождешься. Деньги есть?
У меня был мешочек с золотом, который я взял в экспрессе. К счастью, я своевременно спрятал его в голенище.
– Нет, – ответил я.
Мой противник наморщил нос.
– Что это за бандит, у которого нет денег? – Он пренебрежительно передернул плечами, сунул «кольт» за пояс, взял с камня мокрый платок и повязал его себе на шею. Я сделал шаг вперед, но он держался начеку. – Стоять! – рявкнул парень, опять хватаясь за оружие.
Я подумал, что он решил доставить меня властям живым. Это был шанс, и мне показалось, что глупо было бы им не воспользоваться.
– Ты меня сдашь? – спросил я.
– Тебя? – удивился он. – А, ты имеешь в виду награду… – Мой враг усмехнулся и задумчиво оглядел меня с головы до ног, поглаживая узел платка на шее. – Пятьсот долларов? Да ты мне и за пять тысяч не пригодишься.
Я остолбенел. Никогда в жизни меня еще так не оскорбляли.
Парень подошел к моей лошади, той, на которой я приехал, и вынул из седельной кобуры запасной револьвер. Откинул барабан, высыпал патроны себе на ладонь и, широко размахнувшись, швырнул их в кусты. Затем разжал пальцы и бросил мой бесполезный «кольт» на песок.
– А «винчестер» я, пожалуй, возьму с собой, – продолжал он, разглядывая мои вещи, – а то ты еще натворишь глупостей. Хм, денег ни цента… И еды тоже никакой… Черт! Губная гармошка! И фляжка! – Он покосился на меня и снова ухмыльнулся. – Маленьким детям вредно пить, Мэллоун!
С каждой фразой этот парень все больше напоминал мне Оливера.
– Знаешь, что я тебе скажу, – продолжил мой враг, неожиданно повернувшись ко мне, – ты, конечно, думаешь, что ты крутой бандит и всякое такое, но ты всего лишь дешевка! – Он прищелкнул пальцами. – И лошадь тебе тоже незачем. Эй, Пегас!
Я невольно повернул голову, чтобы увидеть, кого он так кличет, и с негодованием увидел, что моя Птица тотчас бросила все дела и побежала к желтоглазому. Тот ловко сел на нее, но по тому, как он старался
