это я уже не помню... Самое смешное - приказ о захвате подбитого ангельского звездолёта был, очевидно, составлен заранее, и в тот момент, когда их Адмирал передавал его на борт 'Бездны', главарь 'зелёных' был уже распылён. Последний привет от покойника...
Так что это моё тело восстановлено по кристаллозаписи, сделанной при помощи 'хранителя душ'. Как и всех остальных членов экипажа. Времени, правда, прошло немало - как я понял, выращивание нового индивида в той ванне с отростками процесс далеко не мгновенный. Но если у других ангелов восстановление личности прошло нормально и в полном объёме, то мне сейчас впору играть в мексиканских сериалах, где, как известно, герои постоянно пребывают в состоянии амнезии.
-... Ты полностью здоров, Ди. Физически, - сообщает мне вердикт консилиума главврач.
- Я не Ди, - поправляю я его. - Я Рома.
Главврач опускает голову.
- Вот именно... Рома.
В обширном холле клиники меня ждёт целая делегация. Изрядное количество ангелов, здоровенный зверюга, покрытый блестящей короткой шерстью и похожий чем-то на пантеру, и ещё более впечатляющих размеров девушка явно из отряда копытных. Девушка, кстати, в отличие от других делегатов одета в короткую мини-юбку с разрезами по бокам и розовый облегающий топик. Завершают парад люди - да, настоящие живые люди. Высокая, очень стройная молодая дама и столь же молодой человек, одетые строго и изящно. Вот только уши у них какие-то необычные...
- Ты совсем не помнишь их, Рома? - Ирочка смотрит напряжённо и внимательно. Я всматриваюсь в делегатов, и в голове нарастает тонкий стеклянный звон. Ещё усилие...
- Нет. Не помню...
...
- Ещё салату положить?
Я благодарно улыбаюсь. Моя жена невероятно заботлива. Вот, ореховый салат соорудила... хотя не любит готовить...
Мы ужинаем на веранде, открытой с трёх сторон - боковые стены-панели комнаты втянуты внутрь. Великая звезда уже взошла, и воздух напоён прозрачным колдовским сиянием. Как красиво... Как здесь красиво...
Ирочка изо всех сил излучает оптимизм, улыбается, шутит. Говорит она только вслух и только по- русски, поскольку ангельский язык я почти не понимаю. Правда, кое-какие слова понемногу всплывают в моей повреждённой голове - как будто проявляется фотобумага. Однако до полноценного владения языком ещё...
А вот у моей дочери излучать оптимизм не получается. Совсем плохо выходит. Не умеют ангельские дети притворяться. Она тоже говорит по-русски, но улыбка бледная, едва заметная, а уж глаза... в её глаза мне сейчас лучше не смотреть.
И даже обе летучие сони, по обыкновению явившиеся к трапезе, ведут себя на удивление скромно. Зверюшкам не дано понять, что именно произошло, но звериное чутьё безошибочно подсказывает им - в дом пришла беда.
Держать меня в клинике доктора не стали, справедливо полагая, что в домашних условиях шансов на скорейшее выздоровление у меня много больше. Одно общение с Ирочкой и Мауной чего стоит... Да и другая родня не пустой звук.
Уже в тот день я всё же узнал-вспомнил маму Машу и папу Уэфа. Но ни тот, ни другой не испытали по этому повода излишнего энтузиазма. И вообще, моя память ныне напоминает губку с многочисленными пустотами. 'Тут помню, тут не помню'... И местная медицина пока беспомощно хлопает крыльями. Медицину можно понять - биоморф зверь настолько редкий, и как его лечить...
- Ну, давайте-ка ложиться спать, - Ирочка убирает со стола, Мауна ей помогает. - Не кисни, Рома! Всё будет хорошо. Правда, Мауна?
- Да, мама... - тихо отвечает дочь. Или это не ответ, а вопрос?
Робот-'домовой' уже убирает столик, смешно топоча коротенькими гофрированными ножками. Странно, вот 'домового' я помню, а Ирочкиного брата нет. И встречавших меня в холле клиники я не помню. Это Ирочка мне сказала, что сэнсэя зовут Цанг, а свирку Динна. Собственно, я смутно помню даже, что такое сэнсэй... у меня это слово почему-то ассоциируется с пожилым японцем в кимоно.
- Спокойной ночи, папа. Мама, спокойной ночи, - Мауна уходит к себе. Я ощущаю укол смутного беспокойства - мне помнится, раньше дочь говорила как-то иначе... Да, точно. Она всегда говорила 'папа- мама', слитно. А не раздельно, как сейчас.
- Рома...
Она идёт ко мне, легко и осторожно ступая. Я невольно любуюсь - какая она красивая, моя Ирочка...
И отчаянно распахнутые глаза.
- Рома...
Лёгкий, как пёрышко, поцелуй. А вот и тягучий, крепкий. Моё тело реагирует вполне исправно - то, что нужно, поднимается. Тело моё абсолютно здорово...
- Нет, нет, нет!!! - сдавленно кричит она страшным полушёпотом. - Нет, я так не хочу!!!
'Ира, Ир...' - я глажу её, целую. - 'Я знаю, ты сейчас слышишь все мои мысли. Это я глухой. Давай думать, как выбираться. Иначе ты рискуешь вместо мужа остаться с контуженным биоморфом'
Но она уже и так взяла себя в руки.
- Ты прав, Рома, - Ирочка зарывается носом в перья на сгибе моего крыла. - Надо думать. Надо очень крепко думать... Ладно, давай спать. Утро вечера мудренее.
...
Глава 51
Живая легенда
Цветные пятна извиваются, сплетаются, танцуют свой бесконечный таинственный танец. Вот вас я сразу узнал, ребята. Вы что-то хотите мне сказать? А я не слышу, вот беда-то... Последствия контузии...
Что-то вдруг меняется в мире. Что именно? Цветные пятна разом очищают поле зрения, разбегаясь, как испуганные котята. Я рывком распахиваю глаза.
Комната наполнена сиянием, струящимся ниоткуда. Ирочка стоит в позе, какой я ни разу ещё не видел - на коленях, умоляюще сцепив руки. А перед ней уже проявляется нечто радужное... впрочем, всё равно мне не описать словами, нечего и стараться.
- Ты права, Иолла, - внезапно раздаётся голос свыше - вернее, он звучит со всех сторон сразу. - Это очень опасно, замещение... Я попробую помочь вам. Но это лучше делать не здесь.
Что-то лопается в моей голове со стеклянным звоном, и сквозь нахлынувшую острую боль я говорю,
- Здравствуй, Радуга.
- Узнал... Уже не так плохо. Ждите меня возле Изумрудного ручья!
...
-...Как тут темно...
- Ну сели же...
Тучи, заволокшие здешнее небо, делают мрак под пологом леса почти непроглядным. Правда, многочисленные светлячки и светящиеся цветы всё-таки позволили нам с Ирочкой совершить посадку, однако даже для ангельского глаза чаша родника, выложенная изумрудами, кажется тёмным пятном, с почти неразличимыми деталями.
Мы прижимаемся друг к другу, как малые детишки. Нет, не то, чтобы страшно, а всё-таки боязно нам...
Золотистое сияние охватывает поляну, и прямо над изумрудной чашей родника возникает Радуга.
- Ну вот, здесь нам точно не помешают. Поскольку Рома сейчас способен воспринимать только звук,
