Глава 10
— Лысы-ы-ый… Ирбис, кажись, я живой! — радостно хохотнул Весельчак, сияя, как начищенный золотой. — Гляди, нога как новенькая!
— Щас я ее сломаю, — недобро процедил воин, открыв глаза и наглядно убедившись: до рассвета еще целый час, а этот отвратительно бодрый Лис гудит над башкой, готовый прям лопнуть от гордости за себя, любимого.
Рыжий оскорблено вскинулся.
— Ты что, не рад? У меня рана почти закрылась и совсем не болит! Знаешь, что это значит?!
— Что я тебя сейчас убью, — мрачно пообещал Ирбис. — Какого Торка ты меня растолкал?! Новостью поделить?! Вон, напарника своего буди, пусть порадуется!
— Не, — огорченно вздохнул Весельчак. — Сейчас твоя очередь караулить, а Аркан мне башку отвернет, если я его раньше времени потревожу. Знаешь, какой он злой по утрам?
— Моя очередь?! Тьфу! Сразу не мог сказать?!!
— Нет: так неинтересно.
Ирбис зло сжал кулаки, прошептал сквозь зубы страшное проклятие, но орать во весь голос не стал — люди еще спали. За испорченное утро ему никто потом 'спасибо' не скажет: вымотались за день, а теперь дрыхнут без задних ног. Если растолкать раньше времени, то не только по матушке обложат, но еще и тумаков надают, чтобы впредь неповадно было. Ладно, потом…
— Там Таррэн, правда, изъявил желание тебя сменить, — раздался в спину напряженный шепот. — Но я подумал, что ему будет скучно одному. Составишь компанию?
Мечник тихо застонал: ну, что за паскуда рыжая?! Хуже Белика временами! Догнать бы и удавить его на месте, да можно ж весь лагерь перебудить! Специально, гад, подальше забрался, чтобы дух из него не вышибли, но ничего, будет и на нашей улице праздник.
'Убью, — решил он, намереваясь присоединиться к эльфу. — Вот рассветет, и точно убью!'
Таррэн, действительно подпирающий плечом высокий каменный бортик и внимательно рассматривающий пустую землю далеко внизу, ненадолго обернулся, обозначив понимающую улыбку, и милостивым кивком разрешил не вставать: пусть досыпает, смертному нужнее. Сам он отдохнул уже достаточно, чтобы позволить себе такую вольность, теперь мог и до утра посидеть, не боясь потом заснуть на ходу. Так что пусть. Все-таки Перворожденные гораздо выносливее людей. Не грех и воспользоваться другим на благо, тем более что снаружи все тихо и спокойно.
Ирбис признательно прикрыл веки, уронил голову обратно и моментально провалился в сон — быстро, прочно и глубоко, как умеют лишь дети и опытные, мудрые, наученные жизнью ветераны, отдавшие государственной службе не один десяток лет. Спасибо ушастому, потом сочтемся…
Темный эльф беззвучно усмехнулся и быстро пробежался глазами по усталым лицам своих спутников: рыжий наглец, его более сдержанный приятель-Лис, здоровяк с секирой, опытный двуручник Ирбис, молчаливый Сова… внимательный взгляд эльфа старательно миновал спокойные лица Светлых, которые даже так, во сне, могли почувствовать чужое внимание. Мимоходом скользнул по Урантару и на мгновение задержался на темной шевелюре Литура.
Гм, странный мальчик. Тренированный, упрямый, но все-таки странный. Интересно, откуда взялось его безграничное доверие к Белику? И это необъяснимое почитание, смешанное с плохо скрываемым чувством вины? Вряд ли его можно объяснить только давней трагедией, связанной с тем Темным, от которого все они когда-то пострадали. И вряд ли можно связать с их неразлучной троицей, гибелью Литы и Малой Сторожи. Что-то здесь было еще: мальчишка дико боялся за Белика, это факт. Знал про Стражей и Гончую, сам видел работу хмеры, прекрасно понимал разницу в классе, а все равно боялся и незаметно, пока пацан не видит, пытался опекать. Смотрелось это довольно несерьезно, а временами — и просто глупо, но Таррэн был отчего-то уверен, что их новый спутник будет твердо придерживаться своей странной привязанности. А на эту безумную прогулку по Тропе Смертников решился только потому, что туда шел Белик. Да еще Пророчество…
Зачем Литур рискует? Что его тянуло к пацану? Нет, не к пацану, конечно, но все равно воспринимать Белика, как зрелого мужа, оказалось невероятно трудно. Из-за подозрительно молодо выглядящего лица, из-за легкого нрава, небольшого роста и внешне хрупкого телосложения, которое на самом деле было далеко не хрупким. Но самое главное — из-за удивительно ярких голубых глаз, которые неуклонно притягивали к себе, как магнитом, и были способны заставить совершить даже форменную глупость. Но это не магия, совсем нет. Какое-то внутреннее очарование, необъяснимая сила, которой, безусловно, поддались все идущие по Тропе. Даже строптивый и несговорчивый Элиар, что вот уже который день терпеливо сносит от пацана даже 'ушастых', хотя прежде не погнушался бы сцепиться хоть с самим Торком, отстаивая оскорбленную честь. А тут (чудеса в решете!) все еще терпит.
Да что там Элиар! В его присутствии опытные ветераны Бронлора необъяснимо размякали, теряли тонус и непростительно расслаблялись, если, конечно, пацан не начинал угрюмо рычать или хамить совсем уж открыто. Будто забывали пнуть его за наглость, едва встречались взглядом, бормотали под нос какую- нибудь неубедительную чушь, разжимали кулаки и неловко отворачивались, будто их в нижайшей подлости уличили. Причем, все без исключения!
Таррэн покачал головой, удивляясь собственной, ничем не объяснимой покладистости. Просто поразительно, насколько часто Белик умудрялся вывести его из себя, а он ни разу (совсем!) его даже не двинул! Не пнул и не обложил, как следует, хотя пацан явно напрашивался! С Литуром ведь намедни и не подумал церемониться — влупил так, что тот еще сутки башкой тряс, стараясь избавиться от звона в ушах. Но на малыша почему-то рука не поднялась. Даже более того: чем яростней сопротивлялся общению Белик, тем, кажется, сильнее становился к нему интерес…
Эльф, некстати вспомнив про грядущее совершеннолетие, мысленно осекся и со всей силы треснул себя по башке. Так, хватит, а то с этими размышлениями можно уйти совсем не в ту сторону, и гнусные намеки гадкого мальчишки превратятся в страшную правду. Тьфу, тьфу, тьфу, как выражаются суеверные ланнийцы. Чур меня. Говорят же, что длительное воздержание приводит к непредсказуемым последствиям… не хватало еще начать интересоваться молоденькими мальчиками!
Темный поежился, как от холода, и внезапно передернул плечами.
— Что, замерз? — хмыкнул насмешливый голосок откуда-то снизу, и он непроизвольно вздрогнул, наткнувшись на знакомое мерцание зеленоватых радужек: они, как ни странно, были совершенно спокойны и позволяли надеяться на то, что вспыльчивый малец полностью собой овладел. — А мне что-то прохладно стало. Так что двигайся, ушастый, я тоже залезу. Траш покараулит на пару с Каррашиком, а я малость передохну.
— Гм, надеюсь, твои низменные инстинкты не возобладают над здравым смыслом? И мне не придется потом отдирать тебя от своей шеи?
— Много о себе возомнил, — фыркнул Белик, ловко взбираясь по заботливо сброшенной веревке. — Можешь не надеяться: обниматься с эльфами в мои привычки не входит.
Темный насмешливо хмыкнул.
— Конечно. Тебе вполне хватает общества хмеры.
— Верно. А ты опять караулишь за всех? Совсем нам не доверяешь? Или великое бла-а-агородство заставляет идти на такие жертвы?
— Нет, я просто мало сплю.
— Ага. Часа три дрыхнешь так, что не разбудить даже выстрелом из пушки (есть теперь у гномов такая любопытная штука), а все оставшееся время тупо таращишься в темноту и считаешь звезды, тщетно пытаясь найти смысл жизни.
Таррэн снова несильно вздрогнул (с'сош! откуда знает?!!), но покорно потеснился, предоставив нагретое место у бортика деловито опершейся Гончей.
— А ты, похоже, вообще не спишь?
— Нельзя, — неслышно вздохнул Белик, неожиданно помрачнев. — Никому из нас нельзя, иначе узы
