обычай - принцип обмена военнопленных с маврами действующим поныне
трактатом, заключенным между королем Испании и султаном Марокко. В 1800
году, когда, по-видимому, судьба покровительствовала французским армиям и
французское правительство преследовало династию Бурбонов, он устроил
королевский престол в Этрурии [203] для принца этой знаменитой фамилии,
женатого на дочери Карла IV, и подписал в Сан-Ильдефонсе трактат с генералом
Бертье [204], который после стал принцем Ваграмским.
V. Смерть папы Пия VI послужила для него благоприятным случаем ослабить
в некоторой степени зависимость Испании от Ватикана. Благодаря ему король
подписал 5 сентября 1799 года декрет, возвращавший епископам пользование
правами, узурпированными римской курией вопреки канонам. Этот декрет
освобождал испанский народ от ежегодной траты многих миллионов на получение
брачных льгот в близких степенях родства и других булл и бреве.
VI. Этот смелый шаг должен был привести к преобразованию инквизиции,
этого бича человечества, которая своим устарелым и чудовищным устройством
противоречила духу Евангелия и принципам Церкви и противодействовала
государственному благу и благополучию народа. Министр хотел было упразднить
ее совершенно и ее имущество отдать на учреждения благотворительности и
общественной пользы. Он заготовил декрет и представил его к подписи Карла
IV. Если это великое дело и не было тогда совершено, то министру, по крайней
мере, удалось убедить монарха в необходимости урегулировать власть святого
трибунала по принципам, более согласным с правосудием, запретив этому
трибуналу арестовывать кого бы то ни было без королевского соизволения и
разрешив узникам после судебного допроса получать всякое сообщение и
предъявление всех документов их процесса и свидетельских показаний, как это
бывает в других судах.
VII. В числе многочисленных мудрых решений, внушаемых кавалером Уркихо
королю, есть одно, которое нельзя опустить в этой Истории. Это решение было
опубликовано 11 октября 1799 года в форме указа о свободе и независимости
всех книг, бумаг и вещей иностранных консулов, поселившихся в приморских
портах и торговых городах испанских владений. Указ был издан по случаю
опрометчивого обыска, произведенного комиссарами инквизиции Аликанте в доме
Леонгарда Стука, покойного голландского консула, и в Барселоне у
французского консула.
VIII. Эти счастливые мероприятия испанского двора прервались с падением
министра, который был их инициатором. Жертва интриги, он испытал судьбу,
выпадающую на долю великих людей, которым не удалось уничтожить заблуждения
и предрассудки, против которых они боролись. Своекорыстие, тщеславие, низкие
страсти, задетые разоблачением и подавлением злоупотреблений, ничего не
прощают тому, кто поднял завесу, а еще менее тому, кто, никогда не произнося
слов предательства или лжи, встречает их ухищрения с откровенностью и
мужеством безупречной души. Кавалер Уркихо был заключен и постоянно
содержался в строжайшей тайне в сыром застенке Памплонской крепости.
Лишенный всего, не имея возможности добыть книги, чернила, бумагу, огонь,
свет, он претерпел в долгом заточении беззаконное обращение.
IX. Фердинанд VII при своем вступлении на престол объявил
несправедливым и незаконным все сделанное относительно его в минувшее
царствование. Кавалер Уркихо, забыв ужасы восьмилетнего гонения, благословил
в Фердинанде государя, который желал необходимых реформ и добровольным актом
положил предел испытанному им ужасному обращению. Он отправился в Витторию,
когда государь, направляясь в Байонну, остановился в этом городе. Он все
пустил в ход, чтобы отвратить короля от этого гибельного путешествия.
Письма, написанные им по этому поводу его другу генералу Куэсте от 13
апреля, 8 мая и 5 июня 1808 года (вечный памятник проницательности и глубины
взглядов этого действительно государственного человека), содержат точное
предсказание всех несчастий, постигших Испанию, и указывают средства,
которые могли бы их предупредить {Эти письма находятся во втором томе
Мемуаров по истории испанской революции дона Хуана Нельерто, под э 34, 59 и
67. (Под Нельерто следует разуметь того же Льоренте. - Ред.)}. Личные
советники Фердинанда отвергли эти мудрые предостережения, предохранившие бы
монархию от бедствий, которые навлек этот неосторожный шаг.
X. Полный привязанности к испанской королевской фамилии, кавалер Уркихо
отказался явиться в Байонну, вопреки троекратному приказу Наполеона, пока не
появились акты отречения Карла IV, Фердинанда VII и принцев его семьи.
Только после того, как все эти королевские особы покинули этот город,
он прибыл туда. Он любил свою родину; он ничего не упустил, чтобы убедить
Наполеона не приводить в исполнение его планов в отношении Испании, но его
энергичная логика не имела успеха.
XI. Избранный секретарем хунты испанских нотаблей, собравшихся в
Байонне, и вслед за тем назначенный министром и государственным секретарем,
Уркихо принял эту должность. На его благородных намерениях незачем долго
останавливаться: они известны всем. Он видел, что монархия низвергнута и
погружена в анархию. Тогда, уступая насилию, воспламеняясь надеждой с
пользой послужить нации, он отдал ей свое просвещение и пожертвовал своим
покоем. Он всячески старался отвратить бедствия, которые готовы были
обрушиться на нее. Он хотел предупредить народные восстания, осквернение
храмов, разрушение городов, пожары домов, разорение семей - одним словом,
вырвать страну из бедствия гражданской и международной войн, удержать
целость ее границ и сохранить за ней то высокое положение, которого
требовала национальная честь.
XII. Находясь на этом высоком посту, в каждом несчастном он видел
своего брата, и среди бед, каких Испания не испытывала никогда, этот министр
(в чьем характере было чувство презрения ко всему бесчестному и неразумному
и в котором серьезное отношение к своим обязанностям и любовь к
общественному благу горит пожирающим пламенем, подавляющим другие страсти
или соединяющим их в одно чувство) стал не менее известен своими
дарованиями, которые развил размышлением и трудом, чем своей прежней крайней
филантропией. Наконец, он имел счастие видеть во время своего министерства
появление декрета, упразднявшего страшный трибунал святой инквизиции и
объявлявшего его посягающим на государственную власть.
XIII. Похвала этому великому человеку только что сделана энергичным и
откровенным пером. Публика прочтет ее с удовольствием и интересом. Я
ограничусь тем, что скажу, что в течение четырех лет кавалер Уркихо жил в
Париже среди знаменитых друзей, которых он очаровал, судя по их сожалениям в
связи с его смертью. Смерть прервала его жизненную карьеру после
шестидневной болезни. Он умер, как жил, полный мужества и необыкновенной
безмятежности, философии и глубокого чувства добродетели, которые
свойственны честному и мудрому человеку. Его тело было похоронено 4 мая 1817
года на восточном кладбище Пер-Лашез, где поставили из белого каррарского
