инвестициях.
Особый интерес США вызвали планы Триполи совместно с «Газпромом» построить газопровод с ливийских газовых месторождений до Италии, что обсуждалось в ходе апрельского визита в Ливию Владимира Путина. Госдепартамент США сообщил, что Кондолиза Райс и Муаммар Каддафи обговаривали и энергетическое сотрудничество. Нетрудно догадаться, что суть этих переговоров могла заключаться в рекомендациях – строить, но не с русскими, под гарантии финансовых вливаний в экономику Ливии.
Примерно в это же время британская
На фоне противостояния с Россией и желания найти альтернативные источники энергии Запад, похоже, готов активизировать диалог с лидерами стран, владеющих газом, вне зависимости от идеологических пристрастий крупнейших европейских держав. Энергетическая безопасность ставится странами Запада во главу угла и оказывается выше любых политических принципов.
Издержки предвыборной гонки
В начале XXI века Москва осознала свое стратегическое преимущество в сфере энергетики. И тот факт, что газовые войны могут быть целесообразнее вооруженных конфликтов, начал серьезно влиять на геополитические расклады. По объему запасов газа Россия занимает первое место, Иран – второе, США – шестое. При этом Россия и США добывают примерно одинаковый объем газа.
Однако Вашингтон дополнительно закупает более 120 млрд кубометров газа в год, тогда как Москва продает за рубеж 150 млрд кубометров. С учетом устойчивой тенденции роста спроса на газ США планируют удвоить импорт к 2020 году. Именно этот факт заставил Владимира Путина в начале века протянуть руку дружбы своему заокеанскому коллеге – президенту США Джорджу Бушу.
В 2004 году перед «Газпромом» была поставлена задача – выйти на американский рынок, купить инфраструктуру, научиться работать и занять до 20% рынка США к 2020 году. Специалисты монополии начали работать в указанном направлении. Были куплены и поставлены в США несколько танкеров со сжиженным газом. Эксперты сомневались в окупаемости конкретных сделок, поскольку товар приобретался у крупных западных концернов. Но главным их содержанием стало то, что начала формироваться логистика.
Были проведены предварительные переговоры о приобретении в рамках обмена активов терминалов по регазификации на северном побережье Атлантики, получено предварительное согласие акционеров одной из канадских газораспределительных компаний о покупке пакета акций в ней с выходом на рынок США. В 2005 году казалось, что американским концернам достанутся лучшие куски шельфа с огромными запасами углеводородов в России.
Достаточно вспомнить, что на этапе формирования участников Штокмановского проекта в 2004–2006 годах американские Chevron и ConocoPhilips считались фаворитами проекта. Норвежские Statoil и Hydro не рассчитывали получить больше 10% в проекте, понимая, что тягаться с китами американской энергетики им не под силу. Ради Штокмана норвежцы даже объединили две компании в одну – StatoilHydro.
Однако история распорядилась иначе. Джордж Буш–младший проигнорировал предложение Путина строить отношения двух мировых держав на равных и продолжил политику мирового диктата. Что именно стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Кремля, – признание независимости Косово или решение разместить систему ПРО в странах Восточной Европы, теперь не имеет значения.
Молниеносная война на Кавказе была проведена в тот момент, когда возможности традиционно агрессивной внешней политики для Белого дома были наиболее ограничены. Прежний хозяин Овального кабинета уже фактически свернул все свои международные акции и не планировал начинать новые, а подготовка к выборам нового президента отвлекала силы госчиновников на внутренние дела страны. В Пекине господин Буш так и сказал: «Война никому не нужна».
В этом, собственно, и состояла его ошибка. Война не была нужна никому в США. Но нежелание Белого дома признать, что мир больше не является однополяр–ным, во многом и привело к войне на Кавказе.
Она навсегда изменила мир, хотя из–за мирового финансового кризиса это пока заметили немногие. И не столько потому, что Россия выступила с позиции силы: впервые страны Евросоюза консолидировали свое мнение против США, и эта консолидация с Кремлем оказалась сильнее доводов американской внешней политики. К окончанию войны в Южной Осетии стало очевидно, что дальнейшие отношения Штатов с Россией и энергобезопасность Вашингтона будут зависеть от сдержанности нового хозяина Белого дома и его готовности признать равноправие США и России.
Впрочем, семинар, проведенный главой «Газпрома» Алексеем Миллером на Аляске в октябре 2008 года, а также гарантии GDF Suez продать «Газпрому» 27% в регазификационном терминале Rabaska в Квебеке для реализации штокмановского газа свидетельствуют о некоторых пока ни к чему не обязывающих попытках «Газпрома» проникнуть на самый крупный мировой рынок потребителей газа. Не привлекая к себе внимания официального Вашингтона.
Вооружение с черного входа
После вооруженного конфликта на южной границе России Кремль резко активизировал свою внешнюю энергетическую политику в Латинской Америке. Вице–премьер России Игорь Сечин в сентябре 2008 года второй раз за два месяца посетил Венесуэлу и Кубу. В ходе своего первого визита он предложил Гаване вернуть российские военные объекты на остров Свободы. Это могло бы стать пропорциональным ответом Вашингтону на его решение разместить систему ПРО в Чехии.
Но Гавана тактично отказалась. Без идеологической базы у Москвы и Гаваны не осталось тех общих интересов, которые объединяли Фиделя Кастро с Леонидом Брежневым. А быть пятой колонной в западном полушарии, обслуживая интересы отдельно взятого империализма, Рауль Кастро не хотел. Но не такими оказались его коллеги по Латинской Америке.
В качестве поддержки Москвы странам этого региона были предложены инвестиции в энергетические проекты Венесуэлы и Боливии. ТНК–ВР договорилась с венесуэльской PDVSA о совместном исследовании блока Айакучо–2 нефтеносной провинции Ориноко, «Лукойл» – о совместном исследовании блока Хунин–3, а «Газпром» – о проведении сертификации и количественной оценки запасов месторождений блока Айакучо–3. В октябре было объявлено о создании венесуэльско–российского консорциума по добыче нефти.
Параллельно обсуждалось военно–техническое сотрудничество с этими странами. Глава «Ростехнологий» Сергей Чемезов заявил, что Россия и Венесуэла ведут «переговоры о поставках систем ПВО, современной бронетехники, в том числе БМП–3». В последние годы Венесуэла была одним из крупнейших покупателей российского оружия, однако, переговоры по многим уже обсужденным сделкам застопорились. Москва не хотела отпускать вооружение в кредит, наученная горьким опытом неплатежей Ливии и Алжира, которые в итоге приходилось списывать.
У Венесуэлы и Бразилии не было большого политического опыта сотрудничества с СССР, зато имелось нереализованное желание утереть нос хорошо вооруженному «соседу». Сразу же после встречи с Сечиным президент Венесуэлы Уго Чавес обвинил Вашингтон в заговоре. Группа заговорщиков, по его словам, планировала с помощью истребителя F–16 разбомбить президентский дворец или сбить в воздухе самолет президента Венесуэлы. Сомнений в том, кто спланировал заговор, у президента, в 2002 году уже пережившего попытку переворота, не было.
Он приказал послу США в Каракасе Патрику Дадди покинуть страну в 72 часа, а заодно отозвал из Вашингтона своего посла Бернардо Альвареса. Этот шаг президент Венесуэлы объяснил не только заговором, но и солидарностью со своим единомышленником и другом – президентом Боливии Эво Моралесом, который за пару дней до этого выслал американского посла Филиппа Голдберга за подготовку «цветной революции».
Уго Чавес решил не ограничиваться высылкой главы американской дипмиссии. «Если со стороны США будет какая–либо агрессия по отношению к Венесуэле, то американцы не получат нашу нефть», – пригрозил полковник Чавес. Венесуэла замыкает пятерку крупнейших поставщиков нефти в США, отгружая 1 млн баррелей в сутки. При этом США являются основным импортером венесуэльской нефти и платят за это свыше $40 млрд в год. Выручка от продажи нефти составляет свыше половины доходов бюджета Каракаса. Как в этих условиях можно обойтись без рынка США, господин Чавес не объяснил.
Зато в ходе своего визита в Россию в сентябре 2008 года он договорился создать нефтегазовый
