чиновника особых поручений при Августейшем Председателе музея. Под его наблюдением в этот период производились работы по внутренней отделке и оформлению Владимирского, Киевского, Новгородского, Суздальского залов. 23 февраля 1909 году князь Щербатов был назначен на должность Товарища Председателя музея. Тогда же он предпринял раскопки двух славянских курганных групп XI–XIII веков на берегу реки Химки, поблизости от Братцева.
Музей — «Московский публичный и Румянцевский» — в 1910 году возглавил и князь В.Д. Голицын, внук В.Н. Ладомирского. Так дали себя знать художественные наклонности Корсакова и Строгоновой. Хотя у Щербатовых был сын Эммануил, получить исторический дом в наследство ему не пришлось. В 1918 году бывший усадебный дом Строгоновых был предоставлен для отдыха членам Реввоенсовета. Затем он служил жилым домом рабочих-строителей, пока в 1924 году не был передан Всесоюзному институту ботаники и прикладных культур. В 1925 году здесь открылась Братцевская опытная станция новых культур. В 1936 году усадебный дом был весьма тактично расширен A.B. Варшавером для Главсевморпути. Архитектор пристроил зданию флигели, пытаясь, и довольно успешно, следовать логике мастеров XVIII века, которым довольно часто приходилось переходить от компактной к расширенной форме загородного дома. Здесь стали отдыхать полярники. После войны здание передали пансионату союза театральных деятелей.
Глава 14
Дома на набережной
Пожалуй, не следовало бы вовсе останавливаться в этой книге на второй, баронской, линии Строгоновых, но катастрофа 1817 года, унесшая последнего представителя графской линии, обязывает меня подробнее рассказать о «бедных родственниках». Спасение графской линии, с точки зрения сохранения титула и остатков вотчины, представлялось возможным только в соединении с родственниками, что и состоялось в 1818 году после женитьбы барона Сергия Григорьевича Строгонова на графине Наталье Павловне Строгоновой. (Сергия — не опечатка, так звали его в семействе, но далее я буду именовать его Сергеем.) Здание на Невском проспекте также, казалось, было спасено. По условиям императорского акта о нераздельном имении 1817 года, Строгоновы не имели права его продавать.
С берегов Невы вернемся к пермским владениям Строгоновых. Поселение Купрос упоминается в письменных источниках с 1579 года, оно находится в Пермском крае при впадении реки Купроска в Иньву, правый приток реки Камы. С 1700 года погост Купрос принадлежал Строгоновым и по разделу вотчины перешел к барону Николаю Григорьевичу. С 1790 до 1860-х годов здесь находился конный завод, где выращивали лошадей персидско-обвинской породы. Кроме конюшен здесь были, естественно, жилые и хозяйственные постройки, а также храм. В 1930 году служба в храме прекратилась, и он начал постепенно разрушаться. Ныне сохранились лишь кирпичные дом управляющего и контора (также приписываются Т. Тудвасеву, крепостному архитектору Строгоновых).
Однако дом на Невском проспекте претерпел серьезные изменения, поскольку отец Сергея Григорьевича, он сам, и его потомки не испытывали трепетного отношения ни к зданию у Полицейского моста, ни к понятию родового дома в целом, поскольку таковым не обладали. Стремление графа Александра Сергеевича главенствовать в семье и изменить родственников на свой лад оказались неудачными. Вначале внезапно от последствий ранений на Русско-турецкой войне скончался барон Александр Николаевич, что заставило его сына Григория прервать поездку по Европе (1789 г.). Затем последний продал дом, «сочиненный» ему А.Н. Воронихиным.
Барон Николай Григорьевич Строгонов умер в 1758 году, последним из трех сыновей именитого человека Григория Дмитриевича. Это был человек, обремененный большой семьей. Много детей имели и его внук Григорий, и правнуки. У Николая Григорьевича было три дочери и три сына, которые, получив наследство, подорвали материальную мощь этой ветви рода Строгоновых. Старшая дочь Мария вышла замуж наиболее удачно — за обер-гофмейстера графа М.К. Скавронского (к этому роду принадлежала императрица Екатерина I). Правда, именно это обстоятельство помешало графу Александру Сергеевичу при разводе.
Барон Григорий Николаевич (1731–1777) был болезненным и почти не появлялся в обществе. Двум другим братьям, Сергею и Александру, в момент смерти родителя исполнилось, соответственно, двадцать и восемнадцать лет. В 1761–1763 годах все трое, разделив отцовское хозяйство, получили каждый по 12 варниц и примерно по восемь тысяч душ мужского пола. Кроме того, Григорию, женившемуся на княжне А.Б. Голицыной (1735-18??), достался Чермозский завод; Сергею, супругу П.Г. Будаковой, вскоре скончавшейся незаконной дочери императрицы Елизаветы Петровны и А. Разумовского, — Пожевской (Пожвинский) завод; а наиболее жизнеспособный Александр, избравший в спутницы жизни Е.А. Загряжскую (1745–1831), получил Таманский и Кыновский заводы. Граф Александр Сергеевич, их двоюродный брат, владел таким же имуществом в одиночку!
Все четверо Строгоновых — два Александра, Сергей и Николай — принадлежали к «золотой молодежи», некоторые подробности из их жизни иногда попадали на страницы «Санкт-Петербургских ведомостей». В 1765 году газета писала: «В воскресенье, 20 ноября, был маскарад в доме графа К.Г. Разумовского, где Конного полку секунд-ротмистр барон Александр Николаевич Строгонов обронил с руки перстень бриллиантовый, в средине большой, осыпанный вокруг полукаратными каменьями, ценою в 2500 рублей». В том же Конном полку служил и Сергей Николаевич.
И среди этих живших на Миллионной улице повес, Александр Сергеевич Строгонов, которому самому в середине 1760-х годов едва исполнилось тридцать, встал во главе рода.
Главенствовал он вначале только по причине большого богатства и титула, приобретенного усилиями отца. Со временем, благодаря путешествиям и образованию, граф превзошел братьев широтой кругозора.
В 1779 году барон Александр Николаевич Строгонов приобрел двухэтажный дом на Английской набережной, построенный для графа А.И. Остермана архитектором П.Е. Еропкиным, «Модернизацию» купленного дома поручили А.Н. Воронихину. Барон избрал военную карьеру и отличился на Русско-турецкой войне 1787–1791 годов, был ранен и, судя по всему, последствия ранений стали причиной его ранней смерти. Племянник Александра Николаевича, сын М.И. Долгорукова и А.Н. Строгоновой, известный литератор XVIII века И.М. Долгоруков, сообщал о нем: «Барон Строгонов одарен был от природы наружностью самой привлекательной… он… был один из прекраснейших мужчин в столице».[34]
Истинность этого высказывания подтверждает портрет работы Дмитрия Левицкого 1780-х годов. Дополнительно писатель сообщал о бароне: «Он имел сердце чувствительное, душу возвышенную и разум основательный. Будучи богат и уже с молоду в значительных чинах, он ни мало сими преимуществами не гордился, жил хорошо, без роскоши и скупого расчета. Слабое здоровье подвергало его частым болезням, а сие положение тяготило добрую его душу… Многие пенсионы людям бедным свидетельствовали, сколько он охотно помогал ближним. До войны он был не охотник, но дело всякое умел и начать, и кончить. Часто бывал обижен в знаках отличия… он без ропота переносил сии унижения придворные».
Действительно, Строгонов получил столь невысоко ценимого придворными «Святого Станислава» и
