электричество дали. По моей просьбе отвозят обратно на метеостанцию. В 15–30 приехал Сергей Лекай — пошли гулять по местному рынку.
Все рыночные улицы имеют правильную прямоугольную планировку. В центре квартала стоят каменные амбары, построенные еще в прошлом веке. Каждая улица имеет собственную узкую специализацию по товарам: улица жестянщиков, улица портных, улицы фруктов, напитков, хлебов, сыпучих продуктов и чая, сушеной рыбы, стиральных порошков и мыла… За воротами амбара — оптовый склад. На крыльце сидит ремесленник или продавец и ждет клиентов. Ни каких криков, суеты, ослов и верблюдов, как это было на северных рынках. Как все же различается жизнь в разных концах такой большой страны как Судан! (Примерно как отличается жизнь в Карелии и Краснодарском Крае РФ.) Угощаемся фруктами, хурмой. Горячие хлебные лепешки запиваем холодным чаем каркаде. Его продают из специальных больших тазиков, где плавают куски льда.
В шесть часов вечера метеостанцию закрыли, мы пошли икать вписку. Что делается с людьми, почему нас никто не завет на ночлег?! Стали проситься сами в дома побогаче, но в нескольких домах нам сказали «нет места», а один человек даже предложил целую пачку денег на отель. Но мы покупать гостиницу не хотели, интересно было бы все же вписаться в какой- нибудь дом. Через полтора часа поисков решили разделиться, но вскоре Лекай подобрал меня в кузов машины, которая отвезла нас в бесплатное одноэтажное общежитие. Других жильцов в комнатах не наблюдалось. На окнах противомоскитные сетки — малярия не дремлет. Но душа и еды здесь не было. Помылись, поливая себя из ведра с водой и легли спать на кроватях, включив вентилятор под потолком на полную мощность — все же прохладнее, чем в палатке без вентилятора. Температура в комнате ночью «всего» +33 градуса, без вентилятора еще теплее.
Утром, оставил Сергея с рюкзаками на метеостанции и нашел-таки в местном университете компьютерный центр. Разговор в кабинете декана:
Почти до 16-ти часов писал длинную статью для газеты «Вольный Ветер». Наконец, меня разыскал Сергей и сообщил, что на стрелку прибыли так же Антон Кротов, Григорий Кубатьян, Олег Сенов и Юрий Генералов. От такой толпы русских автостопщиков в маленьком домике метеостанции даже тесно стало. Чтобы не сломать реликтовые приборы, вытащились с рюкзаками на улицу и четверо из нас пошли на рынок, тратить оставшиеся суданские деньги на продукты, ибо в Эфиопии, по всем сведениям, нас ожидает голод. На деньги накупили крупы, хлебов и сахара. В подарок получили арбузы, груши, яблоки, большое количество чая-каркаде и специй.
В 17–00 по Гедарефу, где редко кто видел даже одного белого человека, двинулась на юговосток толпа из шести русских, с огромными, раздувшимися от продуктов, рюкзаками. Такого зрелища здесь никогда не видали! Люди бросали свое занятие и долго смотрели на нас, мальчишки с восторгом бежали по обочине и радостно кричали, когда мы пытались остановить, все вшестером, очередную догонявшую нас маршрутку.
Все же мы застопили бесплатную маршрутку и проехали на ней два километра до выезда из города. Там почти сразу нас догнал «Djeep Lend-Cruiser», признавшийся, что едет на 25 км. по нужной нам дороге. В кабину уместилось только пятеро из нас. Сергей Лекай осуществил-таки свою мечту, и проехал на крыше, придерживая наши рюкзаки и арбузы от падения, а себя — от катапультирования.
Дорога была ужасна, даже по суданским меркам. На ней никогда не было покрытия, дожди размыли множество ям, и тень от Сергея, сидящего на крыше, описывала на земле гигантские выкрутасы, когда машина прыгала и вихляла на многочисленных ухабах.
Деревня, возле которой нас высадили, представляла собой мрачное зрелище — три десятка скучковавшихся хижин (или шалашей?) из потемневших от сырости веток. Грязь выше колена, топы людей в лохмотьях, вышедших поглазеть на нас.
В двухстах метрах от деревни, в тени деревьев, стояли непонятно как попавшие сюда домики госпиталя (туда как раз и уехал водитель). Мы развлекались с детьми, никогда не знавшими санитарии и водопровода, когда Антон Кротов, самый зоркий из нас, показал пальцем в сторону деревьев и сказал:
— Белая женщина!
— Да ты что, Антон, откуда? Тебе показалось!
— Нет. Вон, смотрите, молодая белая женщина бежит к нам!
Многие из нас тоже увидели белую женщину, хотя и подзабыли, за последние месяцы, как они выглядят. Наконец, и я смог разглядеть бегущую через грязное поле женщину. На ней были голубые медицинские штаны и свободная майка ниже живота. Видно было, что она надела их только что, и больше под ними ничего не было. Она бежала, спотыкаясь, забрызгивая грязью свежие одежды, как будто мы были ее единственным спасением. Может заложница?!
«Во кантри ю фром?» — одновременно крикнули шесть мужских и один женский голос. И все засмеялись этому самому распространенному вопросу.
С помощью английского языка, выяснилось, что она сюда приехала из далекой Голландии, совершенно добровольно, лечить людей. Живет здесь одна, среди черных, уже несколько лет.
Когда она узнала, что мы из России, то удивилась не меньше нашего, но подробно рассказать ей о нашем путешествии мы не успели, ибо тут подъехал древний грузовик-лори. Он согласился взять нас в деревню Doka, что уже на половине пути до границы. Быстро засунув рюкзаки в кузов, полный стоящих людей, мы и сами затесались по углам. В этом лори, в отличие от тех, что ездят по Сахаре, невозможно было сидеть на крыше и бортах. Ведь на дороге было куда больше ухабов, чем в пустыне. Даже самые отпетые фотографы из нас, которые пытались сначала фотографировать сверху, вынуждены были вскоре перебраться в глубину кузова.
Несколько раз навстречу проезжали еще более перегруженные лори, люди в которых висели даже снаружи кузова, но попутных машин мы больше не наблюдали.
Дорога все ухудшалась, скорость продвижения все замедлялась, грузовик петлял, объезжая разлившиеся ручьи и заезжая в мелкие деревушки. Наконец, уже в кромешной темноте, заехали на какой-то рынок среди соломенных хижин и остановились ночевать.
Толпа черных, как окружающая нас ночь, людей, собралась вокруг нашей компании. Надо было ужинать, но где и как готовить еду — совершенно не видно — громко обсуждающие наше появление люди стоят плотным кольцом. Антон Кротов наполнил котелок чечевицей, залил водой, подняв высоко над головой изобразил пальцами под котелком пламя и прокричал «Бульбуль-буль. Где?» Это возымело действие. Африканцы прервали свои разговоры взрывом хохота и расступились, образовав для нас в толпе коридор к ближайшему источнику огня. Под соломенным навесом стояло жестяное круглое устройство, имеющее снизу прорези для поддува, а в верхней части содержащее тлеющие древесные угли. Убрали чайник и воздвигли нашу кашу. Пока еда варилась, развлекали местных жителей рассказами и песнями под гитару Олега Сенова. Чечевица сварилась, но на шестерых мало. «Сейчас бы фуля тарелочку!» — мечтательно произнес один из нас и появилась большая тарелка горячего фуля. За фуль с нас попросили денег по обычной суданской цене, а вот приготовление чечевицы и чая оказалось для нас бесплатным. Некоторые даже, в шутку, предлагали брать деньги и с местных жителей, «за просмотр».
Один из жителей деревни проявил знание английского языка. Он сказался выпускником университета соседнего с Гедарефом города Сеннар. Он решил пригласить на ночлег всех нас шестерых.
Оставив на базаре толпу, долго шли по темной узкой тропинке мимо зарослей сахарного тростникам и загонов для скота. Жилище было из глины и круглое, диаметром метра в четыре. Соломенная дверь, окон нет. Видимо, днем проникало достаточно света через крышу.
Вокруг жилища — небольшой утоптанный дворик, огороженный соломенным забором и закуток- туалет.
Железные кровати собирали у всех соседей, пока не нашли по кровати персонально для каждого. Но гости сочли хижину-дом слишком тесноватой и поставили на улице еще и две палатки. Ночью началась гроза без дождя, которая все же загнала нас всех под крышу. Семь железных кроватей с трудом уместились в круглом пространстве, от комаров прикрывались сетками и полотенцами.
