помощь мероприятиям, проводимым министрами его королевского величества для повышения обороноспособности государства. Написано Ричардом Освальдом Мейсоном, эсквайром. Лондон, 1798».
Главным аргументом против возрождения лука служил тот факт, что конный воин может стрелять из ружья на скаку, а из большого лука делать это нельзя.
Не приходится сомневаться, что после битвы при Креси (1346 г.) континентальные противники Англии считали лук страшным оружием. Похоже, до того они и не подозревали, что на свете существует применяемое в открытом бою метательное оружие, которое по силе и точности значительно превосходит арбалет со сложным (многослойным) или легким стальным луком.
Хотя французы иногда охотились с большим луком и прилагали отчаянные усилия, чтобы довести владение им до уровня боевого искусства, они так и не смогли достичь этого. После поражения при Креси они пытались принять на вооружение большой лук, чтобы побить англичан их собственным оружием. Каждый солдат, добившийся успеха в стрельбе из большого лука, получал щедрое вознаграждение. Однако вскоре французы поняли, что это бесполезно, и вернулись к своему любимому оружию — арбалету. Отец Даниель писал: «Французский король воочию убедился, что французам никогда не удастся достичь того мастерства и сноровки в стрельбе из лука, которым владеют английские лучники. Поняв, что талант английских лучников — это особый Божий дар, французы отказались от принятия на вооружение больших луков»[29].
Во времена битвы при Креси доспехи рыцарей не были рассчитаны на противостояние смертоносному большому луку. Кольчуга или легкие пластинчатые латы почти не защищали от его стрел. Только после отказа от кольчуги и применения более массивных доспехов стрелы большого лука и арбалета стали менее опасными для рыцарей и пеших воинов. Дождь из 2–3 тысяч стрел, падающих сверху, представлял собой ужасающее зрелище, особенно для отряда кавалерии, стоявшего в засаде или двигавшегося в сомкнутом строю. Пули, выпущенные из примитивного ружья, имели относительно низкую траекторию полета и малую дальнобойность. Увидеть их во время полета было невозможно. С другой стороны, каждый солдат мог заметить приближение тучи стрел и представить, что хотя бы одна стрела из тучи попадет в него.
Стрелы английских луков заставляли лошадей неистово метаться, вставать на дыбы или скакать бешеным галопом в разные стороны, внося страшное замешательство в любое кавалерийское формирование. Пуля из ружья может убить лошадь или заставить ее метаться только в момент попадания. Но зазубренная стрела, вонзившаяся в тело коня, причиняет ему ужасные мучения каждую секунду. Конь перестает слушаться всадника и скоро сбрасывает его. Если всадник облачен в тяжелые доспехи, он не может подняться самостоятельно и становится помехой на поле боя.
Авторы, описывавшие стрельбу из лука и средневековые методы ведения войны, установили, что за время, нужное для выстрела из арбалета, лучник, вооруженный большим луком, был способен выпустить 10–12 стрел. Однако скорострельность арбалета была не столь низка, как они утверждали; проведенная мной серия экспериментов доказала, что они заблуждались. Боевой арбалет XV в. весом в 15 фунтов (6,8 кг) может стрелять по мишени со скоростью один выстрел в минуту. Операция стрельбы включает: 1) снятие оружия с плеча; 2) отцепление ворота от поясного ремня; 3) пригонку ворота к ложу и тетиве арбалета[30]; 4) натягивание лука; 5) установку стрелы, прицеливание и нажатие на рычаг спускового механизма.
Я обнаружил, что за минуту из большого лука можно выпустить в мишень, расположенную на том же расстоянии, 6 стрел. В этом случае операция стрельбы включает точное прицеливание, но не учитывает время, которое уходит на взятие стрел с земли, установку их на тетиву, натягивание и отпуск лука. Однако я не могу понять, как лучник и его соперник с арбалетом умудрялись с высокой скоростью стрелять в полевых условиях, не повреждая при этом оперения стрел.
Глава VII
РУЖЬЕ В СРАВНЕНИИ С АРБАЛЕТОМ
Надежды, возлагавшиеся английским военным ведомством на длинные луки, а офицерами армий континентальной Европы — на арбалеты, сильно затормозили введение ружей. Французы и испанцы отказались от арбалетов и приняли ружья последними. В отношении французов это особенно странно, поскольку огнестрельное оружие было принято ими на вооружение достаточно давно. Правда, это были не ружья, а пушки.
Ружья нельзя путать с пушками. Последние были изобретены намного раньше. Есть сведения, что артиллерию применяли еще в битве при Креси (1346 г.). Хотя историк Гиббон в этом сильно сомневается, а Фруассар ни словом не упоминает о пушках, однако Виллани[31], умерший через два-три года после этого сражения, а впоследствии де Монлюк[32] допускали вероятность того, что артиллерия, доставленная под Креси Эдуардом III, внесла большой вклад в победу англичан.
Ружье было известно в странах континентальной Европы и в Голландии задолго до его появления во Франции, но считалось малоэффективным оружием. Оно было на вооружении у гуситов во время Гуситских войн в Богемии (1419–1436); флорентийцы использовали ружья при осаде Лукки (1431 г.).
Сисмонди[33] свидетельствует, что в 1449 г. миланцы оснастили этим новым оружием свое ополчение. В битве при Морате (1476 г.) герцог Бургундский потерпел сокрушительное поражение от швейцарцев; в рядах победителей было 6 тысяч стрелков из ружей.
Как бы там ни было, но в континентальной Европе ружья вытеснили арбалеты намного раньше, чем они вытеснили длинные луки в Англии.
Сеньор де Монлкж, который так храбро сражался на стороне Франциска I в его войнах с Карлом V Испанским, засвидетельствовал в своих «Комментариях» (где талантливо описал 50 лет непрерывных боев), что в 1518–1520 гг., когда он «впервые командовал отрядами Франциска, во французской армии были только арбалетчики, и ни одного солдата с ружьем». Однако существует письменное свидетельство того, что при осаде и взятии штурмом Турина в 1536 г. ружья полностью вытеснили арбалеты и что во французской армии имелся только один арбалетчик. Однако этот арбалетчик так мастерски владел своим оружием, что уничтожил больше солдат противника, чем самый искусный стрелок из ружья, участвовавший в осаде[34].
Первые ружья, зарегистрированные в Англии, были на вооружении бургундских солдат под командованием графа Уорвика, участвовавших во втором сражении при Сент-Олбанс (1461 г.). В 1471 г., когда Эдуард IV высадился в Равенспуре (порту, в то время находившемся на северном берегу Хамбера вблизи его впадения в море), в числе его солдат были 300 фламандских стрелков из ружей.
Популярность чрезвычайно неэффективных ружей, возраставшая за пределами Англии, трудно понять без учета стремления найти оружие, которое могло бы соперничать с английским большим луком. Большую часть XVI в. пехотинцы с ружьями без поддержки кавалерии в открытом поле становились жертвой английских лучников, искусно владевших своим оружием. В 1585 г. Монтень1 писал: «Эффект от выстрела из ружья, не считая ударного действия, является незначительным, и я надеюсь, что его скоро снимут с вооружения». Другой летописец сообщает, что в сражении при Киссингене (1636 г.) самые нерасторопные солдаты производили всего семь выстрелов из ружья за 8 часов и что в сражении при Виттенмергене (1638 г.) солдаты герцога Веймарского выстрелили из ружей только по семь раз каждый, в то время как битва началась в полдень и длилась до наступления ночи![35]
Глава VIII
КРАТКОЕ ОПИСАНИЕ РАЗВИТИЯ СРЕДНЕВЕКОВОГО РУЖЬЯ
