Сказания и повести о Куликовской битве

хотя боронити своа отчины, и прииде на Коломну* и събравъ вой своих 100000 и 50000,²⁷ опрочно рати княжей и воевод местных. И от начала миру не бывала такова сила руских князей и воеводъ местных, яко же при сем князи. Б-баше всеа силы и всих ратей числом с полтораста²⁸ тысящь или съ дв?сте. Еще же к тому приси?ша в той чинъ рагозны издалеча велиции князи Олгердовичи* поклонитися} и послужити: князь Ондр?й Полочкой и съ пдесковици, брат его князь, Дмитрий Бряньский съ всеми своими мужи.

В то время Мамай ста за Доном, възбуявся и гордяся и гн?ваяся, съ вс?мь своим царством, и стоа 3 недели. Паки прииде князю Дмитрию другая²⁹ весть. Поведааше ему³⁰ Мамаа за Доном събравшеся, в поле стояще, ждуще к собе на помощь Ягайла с литвою, да егда сберутся вкупе, и хотять победу сътворити съединого.

И нача Мамай слати къ князю Дмитрию выхода просити, како было при Чанибе цари,* а не по своему докончанию. Христолюбивый же князь, не хотя кровопролитья, и хоте ему выход дати по крестьяньской силе и по своему докончанию, како с ним докончалъ. Он же не въсхоте, но высоко-мысляаше, ожидаше своего нечестиваго съвета литовьскаго. Олег же, отступникъ нашь, приединивыйся ко зловерному и поганому Мамаю и нечестивому Ягайлу, нача выход ему давати и силу свою слати к нему на князя Дмитриа.

Князь же Дмитрий уведавъ лесть лукаваго Олга, кровопивца крестьяньскаго, новаго Иуду предателя, на своего владыку бесится, Дмитрий же князь въздохнувъ из глубины сердца своего, и рече: «Господи, съветы неправедных разори, а зачинающих рати погуби. Не азъ почалъ кровь проливати крестьяньскую, но онъ, Святополкъ* новый. И въздай же ему, господи, седмь седмерицею, яко въ тьме ходить и забы благодать твою. Поострю,³¹ яко молнию, мечь мой, и приимет судъ рука моа: въздамъ месть врагом, и ненавидящим мя въздам, и упою стрелу мою от крове их, да не ркут невернии: „Где есть богъ их?.* Отврати, господи, лице свое от них, и покажи имъ, господи, вся злаа, на последокъ, яко род развращенъ есть³² и несть вери в них твоеа, господи, и пролий на них гневъ твой, господи, на языки, не знающаа тебе, господи, и имени твоего святаго не зваша. Кто богъ велий, яко богъ нашь? Ты еси богъ, творяй чюдеса, — единъ!».*

И скончавъ молитву, иде къ Пречистей и къ епископу Герасиму,* и рече ему: «Благослови мя, отче, поити противу оканнаго сего сыроядца Мамаа, и нечестиваго Ягайла и отступника нашего Олга, отступившего³³ от света въ тму». Святитель же Герасимь благослови князя и вся воя его поити противу нечестивых агарянъ.

И поиде с Коломны с великою силою противу безбожных татаръ, месяца августа 20, а уповая на милосердие божие и на пречистую его матерь богородицю, на приснодевицю Марию, призываа на помощь честный крестъ. И, прошед свою отчину и великое свое княжение, ста у Оке на усть Лопастны,* переимаа вести от поганых. Ту бо наехалъ Володимерь, брат его, и великий его воевода Тимофей Васильевичь* и вси вой остаточный, что были оставлении на Москве. И начаша возитися за Оку, за неделю до Семеня дни,* въ день неделный. Переехавше за реку, вни-доша в землю Рязаньскую. А самъ князь в понеделникъ перебреде своим двором, а на Москве остави воевод своих у великой княгине у Евдокеи* и³⁴ у сыновъ своих, у Василья и у Юрьа и у Ивана* — Феодора Ондреевича.*

Слышавше въ граде на Москве, и въ Переяславли, и на Костроме, и въ Володимере, и въ всех градех великаго князя и всех князей руских, что пошол за Оку князь великий, и бысть въ граде Москве туга велика и по всем граду его приделом плачь горекъ³⁵ и глас и ридание, и слышано бысть сиречь высокыих Рахиль же есть рыдание³⁶ крепко:* плачющися чад своихъ и великим рыданиемь, въздыханиемь, не хотя утЗялитися, зане пошли с великимъ княземь за всю землю Рускую на остраа копьа. Да кто уже не плачется женъ он?х рыданиа и горкаго их плача, зряще убо их? Каяждо к собе глаголаше: «Увы мне, убогаа наша чада! Уне бы намъ. было, аще бы ся есте не родили, за сиа злострастныя и горкиа печали вашего убийства не подняли быхом. Почто быхом повинна пагубе вашей?».

Великый же князь прииде к реце к Дону за два дни до Рожества святыа богородица.* И тогда приспела грамота от преподобнаго игумена Сергиа* — и от святаго старца благословение. В, ней же написано благословение таково, веля ему битися с тотары: «Чтобы еси, господине, таки, пошел, а поможет ти богъ и святаа богородица». Князь же рече: «Сии йа колесницах, а сии на конех, мы же во имя господа бога нашего призовем:* победы дай ми, господи, на супостаты и пособи ми, оружьем крест-нымъ низложи враги³⁷ наша, на тя бо уповающи, побеждаемъ, моля-щеся прилежно къ пречистей ти матере». И сиа изрекше, нача полци ставити, и устрояше и во одежду их местную, яко великии ратници, и воеводы ополчиша свои полкы. Приидоша к Дону и сташа ту, и много думавше, овии глаголааше: «Поиде, княже, за Донъ», а друзии pima: «Не ходи ти, бо понеже умножишася врази наши — не токмо тотарове, но и литва, и рязанци».

Мамай же, слышавъ приход княжь къ Дону и сеченыа свои видевъ, и възьярився зраком и смутися умомъ и распалися лютою яростию, аки аспида некаа, гневом дышуще. И рече Мамай: «Двигнитеся силы моа темныа и власти и князи. И поидемь и станем у Дону противу князя Дмитриа доколе приспееть к нам съветник нашь Ягайло съ своею силою».

Князю же слышавшу хвалу Мамаеву, и рече: «Господи, не повелелъ еси в чюждь приделъ ступати, аз же, господи, не приступих. Сии же, господи, преступааше, аки змиа къ гнезду; оканный Мамай, нечестивый сыроядець на крестьянство дрьзнулъ еси, кровь мою хотя прольяти, и всю землю осквернити, и святыя божиа церкви разорити». И рече: «Что есть великое сверьпьство Мамаево? Аки некаа ехидна прискающе пришедше от некиа пустыни, пожрети ны хощет. Не предай же мене, господи, сироядцю сему Мамаю. Покажи ми славу своего божества, владыко. Где ти ангелстии лици? И где ти херувимьское предстояние? Где серафимьское шестокрилное служение? Тебе трепещет вся тварь, тебе покланяются небесныя силы, ты солнце и луну сътвори, и землю украси всеми лепотами,* яви ми, боже, славу свою, и ныне, господи, преложи³⁸ печаль мою на радость и помилуй мя, яко же помиловал еси слугу своего Моисеа, в горести душа възпивша к тебе, и столпу огненому повелелъ еси ити пред ним, и морьскиа глубины на сушу преложи,³⁹* яко владыка сый господь страшное възмущение на тишину преложилъ⁴⁰’ еси». И си вся изрекше, брату своему и всемъ княземъ и воеводамъ великим и рече: «Приспе, братие, время брани нашеа; и прииде праздникъ царици Марии, матере божии богородици, и вс?х небесных чиновъ госпожи и всеа всел?ныа и честнаго еа Рожества. Аще оживем — госпо-деви есмы, аще ли умрем за миръ сий — господеви есмы».

И повел? мосты мостити на Дону и бродовъ пытати ⁴¹тоа нощи,⁴² в канун пречистыа матере божиа богородица. Заутра в суботу порану, месяца сентября 8 день в самый нраздникъ — Огоспожинъ день,* въсхо-дяшю солнцю, бысть тма велика по всей земли: мьглане бо было б?аше того от утра до третьяго часа.* И повели тм? уступити, а пришествие св?ту дарова. Князь же исполчи свои полки великии, и вся его князи рускиа свои полци устроивше, и велиции его воеводы облачишася во од?жди м?стныа. И ключа смертныа растерзахуся, трусъ бе страшенъ, и ужасъ събранным чадом издалеча, от востокъ и западъ. Поидоша за Донъ, в далняа части земля и, преидоша Дон въскор?, люто и св?репо и напрасно, яко основанию земному подвизатися от множества силъ.

Князю же перешедшу за Донъ в пол? чдсто, в Мамаеву землю, на усть Непрядвы,* господь богъ единъ въжааше его, Hi 6? с ними богъ чюждь. О, кр?пкиа и твердыа дерзости мужество! О, како не убояся, ни усумняся толика множества народа ратных? Ибо въсташа на нь три земли, три рати: первое — тотарьскаа, второе — литовьскаа, третьее — рязаньскаа. Но обаче вс?х сих не убояся, никако же не устрашися, но, еже к богу в?рою въоружився, и креста честнаго силою укр?пився, и молитвами пресвятыа богородица оградився, и богу помолися, глагола: «Помози ми, господи боже мой, и спаси милости твоеа ради, виждь враги моа, яко умножишася на мя. Господи, что ся умножишася стужающии мн?? Мнози въсташа на мя, мнози'борющися съ мною, мнози, гонящей мя, стужающии ми, вси языци обидоша мя. Именемъ господнимъ противляхся им».*

И бысть въ шестую годину дни, начаша появливатися погании измал-тян?* в пол?, бе бо пол? чисто и велико з?ло. И ту исполчишася тотарьстии полци противу крестьянъ. И ту сретошася полци.⁴³ И, велиа силы узревше, поидоша, и земля тутняше, горы и холми трясахуся от множества вой бесчисленых, извлекоша оружие обоюду остри в руках их. И орли събирахуся, яко же есть писано: «Гд? трупи, ту и орли».* Пришедшемъ роком, преже бо начаша ся съ?ждати⁴⁴ сторожевыи полки и рускии с тотарьскими. Самь же великий князь на?ха наперед въ сторожевых пол-ц?х на поганаго царя Теляка,* нареченаго плотнаго дьявола,