Тогда же Мамай не въ мноз?73 убежа и приб?жа въ свою землю въ мале дружине. Видя себе бита и бежавша, — посрамлена и поругана, паки гийваашася и яряся, з?ло смущашзся,74 и събра остаточною свою силу, еще въсхоте ити изгоном* на Русь. Сице жз ему умыслившу, и се прииде ему в?сть, что идет на него царь некый съ Въстока, Тахтамышь, из Синей Орды.* Мамай же иже75 уготовалъ рать на ны,76 с тою ратью готовою поиде противу его, и сретошася на Калках,* и бысть имъ бой, и царь Тахтамышь победи Мамаа и прогна его. Мамаевы же князи, сшедше77 с коней своих, и биша челом царю Тахтамышю, и даша ему правду по своей вере, и яшася за него, а Мамая оставиша поругана.
Мамай же то видевъ, и скоро побежа съ своими единомысленики. Царь же Тахтамышь посла за ними въ погоню воа своа. Мамай же, гонимъ сый, и б?гаа предъ Тахтамышевыма гонители, и приб?жа близъ града; Кафы* и съслася с кафинци по докончанию и по опасу, дабы его прияли, на избавление, дондеже избудет от вс?х гонящих его. И повел?ша ему. И приб?же Мамай в Кафу съ множеством им?ниа, злата и сребра. Кафинци же, св?щавшеся, и сътвориша над ним78 облесть и ту от них убьешь бысть. И тако бысть конець Мамаю.
А самъ Тахтамышь шед взя орду Мамаеву, и царицю его, и казны его и улусь* всь пойма, и богатьство Мамаево раздали дружин? своей. И туто» послы своа отпусти къ князю Дмитрию и къ вс?м княземь руским, пов?даш имь свой приход, и како въцарися, како супротивника своего и их врага* Мамая победи, а самъ, шед, сйд? на царствии Волжескомъ. Князи же рустии посла его отпустиша в Орду съ честью и з дары многими, а сами на зиму ту и на весну за ними отпустиша в Орду коиждо своих киличиевъ** съ многими дары.
СКАЗАНИЕ О МАМАЕВОМ ПОБОИЩЕ
ОСНОВНАЯ РЕДАКЦИЯ
Хощу вамъ, братие, брань пов?дати новыа победы, како случися брань на Дону великому князю Димитрию Ивановичю и всем православным христианом с поганым Мамаемъ и з безбожными агаряны. И възвыси богъ род христианскый, а поганых уничижи и посрами их суровство, яко же въ прежняя времена Гедеону над мадиамы* и преславному Моисию над фараоном.* Подобаеть намъ пов?дати величество и милость божию, како сътвори господь волю боящихся его, како пособьствова господь великому князю Дмитрию Ивановичю и брату его князю Владимеру Андреевичи* шад безбожными половци* и агаряны.
Попущением божиим? за гр?хы наша, от навождениа диаволя въздви-жеся князь от въсточныа страны, имянем Мамай, еллинъ* сый верою, адоложрецъ и иконоборецъ, злый христьанскый укоритель. И начатъ подстрокам его диаволъ и вниде вь сердце его напасть роду христианскому, и наусти его, како разорити православную веру и оскврънити1 святыя церкви и всему христианству хощеть покорену от него быти, яко бы ся не славило господне имя в людех его. Господь же нашь богъ, царь и творецъ всеа твари, елико хощеть, тъ и творить.
Онъ же безбожный Мамай начатъ хвалитися и поревъновавъ второму — Иулиану Отступнику,* царю Батыю, и нача спрашывати старых татаръ, *како царь Батый шг?нилъ Русскую землю. И начаша ему сказывати старые татарове, како шг?нилъ Русскую землю царь Батый, какъ взялъ Киевъ и Владимерь,* и всю Русь, словенскую землю, и великого князя Юрья Дмитреевичя убилъ,* и многых православных князей избилъ и свя-тыа церкви оскьверни, и многы манастыри и села пожже, и въ Володимере въселенскую церковь златаверхую разграбилъ.* ОслЗшлену же ему умомъ, того бо не разуме, како господу годе, тако и будеть. Яко же въ оны дни Иерусалимъ плененъ бысть Титомъ Римскым и Навходнасором царемъ вавилонским* за ихъ съгрешениа и маловерие — = нъ це до конца прогневается господь, ни въ векы враждуетъ.
Слышавъ же безбожный Мамай от своих старых татаръ и нача подви-женъ быти и диаволомъ палим непрестанно, ратуа на христианство. И бе в себе нача глаголати къ своим еулпатом и ясаулом* и князем, и воеводам, и вс?м татаром, яко: «Азъ не хощу тако сътворити, яко же Батый, нъ егда дойду Руси и убию князя их, и которые грады красные довлеють нам, и ту сядем и Русью владеем, тихо и безмятежно пожывемъ». А не ве-дый того оканный, яко господня рука высока есть.
И по малех днех перевезеся великую реку Волгу съ всеми силами. И ины же многы орды къ своему великому въинству съвокупи и глагола имъ: «Пойдем на Русскую землю и обогатеемъ русскым златом!». Поиде же безбожный на Русь, акы левъ ревый ггыхаа, акы неутолимая ехыдна гневом дыша. И доиде же до усть рекы Вороножа* и распусти всю силу свою и заповеда всем татаром своимъ яко: «Да не пашете ни единъ васъ хлеба, будите готовы на русскыа хлебы!».
Слышавъ же то князь Олегъ Резанскый,* яко Мамай кочуеть на Воронеже, а хощеть ити на Русь, на великого князя Дмитриа Ивановича Московскаго. Скудость же бысть ума въ главе его, посла сына своего к безбожному Мамаю с великою честью и съ многыми дары и писа грамоты своа к нему сице: «Въсточному великому и волному, царемъ царю Мамаю — радоватися! Твой посаженикъ и присяжникъ Олегъ, князь резан-скый, много тя молить. Слышах, господине, яко хощеши итти на Русскую землю, на своего служебника* князя Димитриа Ивановича Московъскаго, огрозитися ему хощеши. Ныне же, господине всесветлый царю, приспе твое время: злата и сребра и богатьства много наплънися земля Москов-скаа и всякого узорочиа твоему царству на потребу. А князь Дмитрей Московской человекъ христианъ, егда услышить имя ярости твоеа, то отбежить в далниа отокы своа: любо в Новъгород Великый, или на Бело- озеро или на Двину, а многое богатьство московское и злато — все въ твоих руках будеть и твоему въйску в потребу. Меня же раба твоего, Олга Резанскаго, дръжава твоа пощадить, царю. Аз бо ти велми устрашаю Русь и князя Дмитриа. И еще молим тя, царю, оба раби твои, Олегъ Резанскый и Ольгордъ Литовскый,* обиду приахом велику от того великого князя Дмитриа Ивановичя, и где будеть о своей обиде твоимъ имя- нем царьскым погрозим ему/онъ же о том не радить. И еще, господине царю, град мой Коломну за себя заграбилъ.* И о томъ о всем, царю, жалобу творимъ тебе».
А другаго же посла скоро своего вестника князь Олегъ Резанскый с своимъ написаниемъ, написание же таково в грамотах: «К великому князю Олгорду Литовьскому — радоватися великою радостию! Ведома бо, яко издавна еси мыслилъ на великого князя Дмитриа Ивановичя Московскаго, чтобы его згонити с Москвы, а самому владети Москвою. Ныне же, княже, приспе время наше, яко великый царь Мамай грядеть на него и на землю его. Ныне же, княже, мы оба приложимся къ царю Мамаю, вем бо, яко царь дасть тебе град Москву, да и иные грады, которые от твоего княжениа, а мне дасть град Коломну, да Владимерь, да Му-ромъ, ижеог- моего княжениа близъ стоять. Азъ же послах своего посла къ царю Мамаю с великою честью и съ многыми дары. Еще же и ты пошли своего посла и каковы имаши дары и ты пошли к нему, и грамоты свои списавъ, елико самъ веси, паче мене разумевши».
Князь же Олгордъ Литовскый, слышавъ то, велми рад бысть за велику похвалу другу своему князю Олгу Резанскому. И посылаеть скоро посла къ царю Мамаю с великыми дары и съ многою т?шью царьскою. А пишеть свои грамоты сице: «Въсточному великому царю Мамаю! Князь Олгордъ2 Литовскый, присяжникъ твой, много тя молить! Слышах, господине, яко хощеши казнити свой улусъ,* своего служебника, московскаго князя Дмитриа. И того ради молю тя, волный царю, рабъ твой, яко ве «лику обиду творить князь Дмитрей Московской улуснику твоему князю Ольгу Резанскому, да и мнё тако же велику пакость дёеть. Господине царю волный Мамаю! Да приидеть дръжава твоего царства ныне до наших м?стъ, да внидеть, царю, твое смотрение нашеа грубости от московскаго князя Дмитриа Ивановичи».
Помышляше же в себе, глаголющи, Олегъ Резанскый и Олгордъ3 Литовскый, яко: «Егда услышить князь Дмитрей царевъ приход и ярость его и нашу присягу к нему, тъ отбежыть с Москвы въ Великый Новъ-град или на Белоозеро, или на Двину. А мы сядемъ на Москве и на Коломне. Егда же царь приидеть, и мы его з болшими дары срящем и с великою честию и умолимъ его, и възвратится царь въ свои
