— То, что я сказал. Отправь ее без испытаний, как только она станет другим существом. Ты выиграешь немного времени для нее. Может быть, тебе повезет, и она вспомнит себя.
— Зента, ты пугаешь меня?
— Иди, Торн. Я устал от твоих вопросов.
— Я отменю операцию, — сказал Торн резко. — Ты только что сказал, что она не вернется.
— Я так не сказал. Ты так подумал. Глупо. У тебя есть еще кто-то кроме нее?
— Те, кого готовили раньше.
— Выбирать тебе. Уходи. Ты не в той должности, чтобы колебаться. Реши что-нибудь.
Встревоженный Торн покинул апартаменты Зенты. Беспокойство за девушку толкало его к тому, чтобы изменить решение. Зента, Зента, умеет он ободрить.
Эл уже готовили к трансформации, когда он вошел в отсек и объявил:
— Кроме Верданы на планете будут еще трое наблюдателей, которые будут искать Ахши.
— Значит, у меня будут конкуренты? — спросила Эл с улыбкой.
— Это не соревнование, Эл, — неожиданно строго сказал капитан. — У тебя будет преимущество во времени. Тестирование ты проходить не будешь.
— Но, капитан! — возмутился Эйсмут. — Что мы скажем землянам?
— Ничего не скажем. Эл — доброволец, а не спасатель. Скажем, что она так решила.
— Я согласен с вашим решением, капитан, — поддержал его доктор. — Предоставим нашим коллегам с Земли самим искать Ахши. Это справедливое решение. Они так хотели. На нас не ляжет ответственность за их ошибки. Пусть пройдут допуск и поступают как им угодно. Цивилизация планеты изменится, если не погибнет, их вмешательство не изменит историю Фаэтона.
Торн подошел к ложу, на котором уже лежала Эл, и вдруг спросил:
— Надеюсь, ты не собираешься менять историю? В твои функции не входит спасать планету.
Эл улыбнулась, точнее ухмыльнулась. Торн счел ухмылку нахальной.
— Не могу этого обещать. Я же не буду помнить обещания, — певучим голосом произнесла она.
— Довольно разговоров, — сказал капитан. — Когда решат, кто из землян отправиться на Фаэтон, ты будешь уже на планете. Удачи тебе, Эл.
— Пригодиться, капитан. — Эл вдруг подмигнула ему.
— Страшно? — спросил Торн.
— Доктор меня напоил чем-то. Я не боюсь.
Торн ушел, предоставив доктору и Эйсмуту делать свое дело.
Эл ощутила, как отключились нервные центры, тело парализовало. Еще некоторое время она чувствовала свою голову, точнее, что она вообще существует, слух и зрение исчезли последними. Не осталось ничего. Она ждала, что наступит темнота, забытье, подобие сна. Новое состояние ни с чем не шло в сравнение. Вдруг прежние чувства вернулись да с такой силой, которую она не могла представить. Она испытала жуткое страдание: все боли от порезов и ран, от ушибленных коленок до трещины в основании черепа, что она получила на Уэст, обострились до невозможности. Захотелось взвыть, умолять, чтобы мучение прекратилось. Фраза Зенты всплыла сама собой: «зверь боится боли». Сказать, что было мучительно больно, означало не сказать ничего. Никакая воля не в состоянии была контролировать эту муку. Как же хорошо быть человеком, обычным сереньким человечком из плоти и крови. Больше никаких ран, никаких разбитых локтей, даже царапин… Мгновение и ощущения пропали… Вот она долгожданная темнота и полное безволие… Ни одной мысли, ни единого шевеления. Что и где? Нигде и не в чем. Только процесс, непонятное течение и кто-то, кто постоянно вмешивается в твое ничто. Словно подглядываешь чужой сон.
Звезды вокруг. Дорога из звезд. Шаг по ней, и совсем другая реальность. И двери, двери, двери. Одно пространство. Другое, тысячное. Что же это? «Твой дар! Точнее то, что от него осталось! Бери ребенка и беги! Беги куда сможешь! Я тебя разыщу! Или ты меня! Неважно! Мы встретимся, если не с тобой, то с этим существом. В нем наше спасение. Беги. Нужно верить, что все вернется вновь».
— Вердана! Ты можешь открыть глаза… Открыла. Слышит и видит.
— И реагирует.
Два голоса. Не родной язык, но она понимает оба. Они говорят о ней.
— Зрачки в норме.
— Нервные центры?
— Все хорошо. Доктор, я такое видел впервые. Поразительно. Совсем иное существо.
— А теперь проверим вашу работу?
— Вердана, как вы себя чувствуете?
— Вы вернули мне жизнь, — ответила она.
— Нам хотелось бы понять насколько нам удалось, — говорил один голос.
— Эл, попробуй поднять тело, — попросил второй.
— Мне встать или сесть? — спросила она.
— Она реагирует на оба имени. Доктор, это ненормально.
— Может хватит говорить обо мне в третьем лице! — возмутилась она.
— Садись, потом встань.
Она сделала, что просили. Существо с мягкой кожей цвета зари посмотрело снизу вверх, другое, поменьше странных оттенков, отошло в сторону. Оно боится. Нет. Ему не хватает обзора. Все окружающее было малознакомо, однако, она понимала назначение предметов.
— Как вас теперь называть? — спросил тот, что повыше, а потом нахально усмехнулся.
Появилось желание приподнять его за шею и тряхнуть.
— Осторожно, коллега, — издало звук существо поменьше, — почтенная благородная Дана Вердана не понимает таких шуток. Я переодену ее и отведу в оружейную, а вы, Эйсмут, сообщите капитану. Корабль должен ждать на отдельном причале.
— Доктор, вы справитесь один или позвать помощь? — спросил тот, кого именовали Эйсмут.
— Мы поладим. Ступайте, — сообщил доктор.
«Откуда я знаю, что он врач? Он видит, слышит и чувствует не хуже меня, а второй хоть и больше, но примитивнее. Чему он так удивился? Он не видел меня раньше. Пусть лучше убирается, а то если разозлит меня, не посмотрю, что без оружия — сверну ему шею. По виду образованный и не простолюдин, а ведет себя как новичок при дворе императора. Кто доверил ему мое здоровье? А маленький пытается читать мои мысли. Что, малыш, плохо получается? Я умею думать мгновенно, ты не увидишь, только почувствуешь. Побыл бы ты на моем месте, научился бы думать не то, что есть на самом деле. Я им нужна из-за мудреца, наверняка, он обещал показать свой мир, а сам исчез. Поговорить бы с их главным».
— Эл, тебе предстоит выбрать оружие, — сообщил доктор.
— Сначала верните мою одежду, я не могу идти голой. Вы доктор, вам я прощу свой позор. Достаточно, что вы видели меня двое.
— Извольте, Вердана. Разрешите без титула? Мы равны по социальному положению. Я тоже дворянин.
— Тогда зовите меня Дана. Вы мне нравитесь. Я позволяю.
Доктор пошарил в стене, извлек цветное платье. Не ее одежда. Новая.
— Ваша одежда сильно пострадала, примите в дар эту. На ней символ вашего рода. Не знаю, понравиться ли вам этот оттенок, — извинился малыш.
— Вполне подойдет. Я не привередлива. В путешествиях я не ношу ярких цветов. Принимаю ваш дар с благодарностью и воздаю хвалу тому, кто его изготовил.
Она приняла аккуратно сложенную одежду, на которой не было ни единой складки. Она была тяжела для такого существа, он же не слуга, поэтому она взяла всю стопку сразу из ручек маленького человечка, заметив, что он с трудом держал одежду. Она зашла за перегородку, там была комната поменьше, она годилась для переодевания. Она с удовольствием накинула просторные одежды, перетянула поясом на бедрах и испытала благостное чувство комфорта.
— Вы учли мой вкус в этой одежде. Она легко носится и в нее можно спрятать оружие. Новая ткань из
