— Она чуть не стерла свою память, дорогой мой доктор, — сказал Торн, кивая головой. — Нет гарантии, что она не решиться сделать это снова после неудачи. Я уверен в том, что Эл справиться с ситуацией. Нужно ей довериться и делать, что она просит.
— Мы рискуем здоровьем, целостностью личности и жизнью человека, — твердо возразил Эйсмут.
— Эл — необычный человек. Она — открытие, новый шаг в практике наблюдения. Сколько мы готовили ее трансформацию? Вспомните. У нас получилось. Верните ей недостающую память любым возможным способом, даже путем прямого просмотра.
— Она не специалист, она абсолютный дилетант, капитан. Она не умеет работать с воспоминаниями. Мы даже не можем до конца контролировать ее. Связь постепенно ухудшается.
— Можно связаться с нею так, чтобы мы побеседовали? — спросил Торн.
— Да. Во дворце императора осталась камера связи, которую использовал Ахши, вернее Виктор. Ей нужно попасть во дворец. Как примут опального дворянина? Точнее придворную?
— Ты ознакомился с историей? — с улыбкой спросил Торн.
— Пришлось. Эксперимент стал моей головной болью. Предупреждаю. Можно подключить и двигательную, и речевую, и другую память, но мы и так многое уже втиснули в нее. Ее психика не выдержит. Если произойдет слияние личностей, одна наложится на другую — Эл пострадает. Она уже чуть не отрубила человеку голову. Что будет дальше? Я ни за что не ручаюсь.
— За час многое можно сделать. Думайте, Эйсмут. Все же вы недооцениваете ее. Просто поверьте мне, — Торн наградил Эйсмута улыбкой.
— Вы знаете больше, капитан. Речь идет о каких-нибудь особенных возможностях?
— Я верю в интуицию. — Торн улыбнулся успокаивающей, полной заботы улыбкой.
Эйсмуту пришлось смириться. Он погрузился в свою работу. Плохие предчувствия не покинули его. Он считал Эл неуравновешенной. Одного ума здесь было недостаточно. Понимает ли Торн до конца, что за человека они могут получить в результате рискованного опыта? Вердана — дикарь, но и Эл — дикарь не меньший. Двадцатый земной век может и высокая точка человеческого прогресса, но в духовном смысле — это как еще посмотреть.
Эйсмут за час сделал больше, чем просил Торн, даже больше, чем хотела Эл. Он собрал для нее целую подборку вспомогательной информации, сформировал двигательную память, весь набор памяти на ощущения и добавил личное досье Виктора Орсеньева. Всю массу информации он передал ее кораблю с большим списком инструкций.
— Ты — титан, — похвалил его Торн.
— Я — безумец, и участвую в безумстве, — скептически заметил Эйсмут.
— Отдыхай, — сказал Торн.
Эл, тем временем, составила себе список замечаний на тему: «как себя вести, что делать, а что делать не следует». Она еще раз прокрутила в голове, собранный материал о Вердане и Ахши. Картина далеко неполная. Очевидно, они вместе участвовали в рискованном заговоре. На осторожного наблюдателя не похоже. Вердана могла втянуть Ахши в авантюру, но в ее воспоминаниях не было места коварству, или Эйсмут намудрил. Единственно возможный вариант выполнить задание — узнать, жив ли Ахши вообще, где его видели последний раз? Придется побеседовать с женихом Верданы, Радой. Выдать себя за мужчину — нечего и пытаться. Вердана слишком известная и колоритная личность. А старший наблюдатель был не так уж не прав, когда предостерегал ее. Теперь отступать поздно. Эл не допускала мысли, чтобы развернуться и уйти. Она видела себя единственной надеждой наблюдателя, если не так, то хорошим шансом. Вот будет подарок, если он откажется возвратиться.
«Здесь действительно витает в воздухе некая неведомая сила. Все переворачивается внутри. У этой планеты, в этой местности уж точно, есть притягательность сродни магии. Я, беспомощная, мыслю этот мир и город своими. Часа не прошло, как я даже языка не знала, двигаться не могу, знаю, что меня забросили сюда. Я — чужак. Так разум говорит. А внутри нет противоречий, ощущение такое словно я дома, на Земле, в одном из времен. Как дома. Спокойно как!» — думала Эл.
Совсем стемнело, точки огоньков зажглись за оградой дома. Ее спальня была на самом верху, низкое окно, от пола позволяло видеть кусок города. Из темноты комнаты он мало, чем отличался от множества других городов разбросанных по всем обитаемым уголкам, где ей удалось побывать.
«Ночь сменит день, потом будет утро. А утром я должна быть на ногах», — промелькнула мысль.
— Геликс, я смогу, наконец, двигаться? — спросила она вслух.
— Я готов помочь, — отозвался корабль. — Эйсмут очень обеспокоен. Он просил передать, что лучше тебе вернуться. Он передал много информации. Капитан Торн сообщил, что тебе можно выбирать, как действовать. Возвращение только вариант. Выбрать тебе. Я склонен умолчать свое мнение, капитан. Так какой у нас план?
— Снижайся, оживи меня. Мне нужно подняться на борт. У тебя есть связь с Торном?
— Тебе нельзя уходить из дома. Если слуга не найдет тебя, возникнут подозрения. Есть иной способ. В императорском дворце есть комната связи. Нужно только пробраться туда. Ахши часто там бывал. Это интересно, капитан. Тебе придется туда идти. Комнату нужно уничтожить.
— Я попаду туда завтра.
— Нет, Эл. Ты торопишься. Чтобы полностью пользоваться телом, нужны целые сутки, даже больше.
— Можно я посплю, пока ты пишешь память. Оказывается, я устала, соображаю плохо. Вердана объявиться — сразу исчезни.
— Спокойной ночи, капитан.
По утру, прежде чем открыть глаза, она подготовила себя. Главное не испытывать шок от увиденного.
Она открыла глаза, осмотрелась. Подняла руки, села — тело двигалось. Эл с удовольствием прошлась по комнате. В окне было утро, туман обволакивал город, крыши еле просматривались сквозь влажную пелену. Вода. Здесь было меньше воды, чем на Земле, но она тоже являлась источником жизни.
Впервые Эл жила в условиях совсем иной цивилизации. Так уж и совсем? Миры действительно были похожи. Эл сопоставила местную культуру с земной. По земным меркам, какой-нибудь век до Рождества Христова, ну не дальше четвертого после. По инструкции ей, как наблюдателю, не следовало сопоставлять культуры, чтобы не замутнять восприятие штампами. «А интересно, кто-нибудь до меня влипал в подобную историю? Терял личность? Помнится, шел обратный процесс, это наблюдатели терялись в закоулках чужих душ. „Зверь боится боли“, кажется, я понимаю, что имел в виду Зента. Встречавший меня наблюдатель пришел в себя, когда я стукнула его головой об стол, точнее Вердана. Она-то как вспомнила? Нет, это я допустила, чтобы Вердана так поступила. Помогло. Очевидно, что самой Вердане от некоторых воспоминаний становилось не по себе. Воспоминания были слишком яркими. Жаль, что она отключалась именно на самых важных моментах. Так и должно быть, душевная боль выводила ее из равновесия, а еще я, мое присутствие. Она не желала вспоминать то, что причиняло ей боль. Нормальная человеческая реакция. Вердана испытывала к Ахши необычные чувства. Любовь? Ох, только любви мне не хватало! Виктория не могла об этом знать. Ахши знал? Окружающие могли заметить перемену. Интрига при дворе. Принцесса сейчас далеко. Есть еще Бала, ему Вердана присвоила титул придворного интригана и доверять ему нельзя. Если я появлюсь при дворе? Что будет? Вопросов не миновать, а я ничегошеньки не знаю. Жаль. Меня не случайно тянуло знать о Вердане все. Зря я согласилась на перемещение личности, нужно было оставаться собой и играть ее, как актрисы играют. У меня могло получиться. Поинтересоваться у Эйсмута, пробовал он технологии на себе? Если Вердана не вернется, то на практике мне придется играть ту, что устрашала жителей Тупа. Если бы у меня было право выбирать, я бы превратилась в серенькую, незаметную личность, червячка. Ты видишь, а тебя нет. А такой червяк у меня есть — Рушала. Мальчишка умный, шустрый. Его можно использовать. Урсу души не чает в своей хозяйке. Непорядочно играть чувствами старика. Он меня знает, точнее Вердану знает. Он меня разоблачит. А еще есть дядя, придворные, бывший жених… Только без нервов. Если взвесить все, Эйсмут — прав, лучше бы мне вернуться обратно на борт. С другой стороны, я чувствую в себе силы продолжить поиски. Если меня не эвакуировали вчера, значит, Торн еще верит мне. Я остаюсь. Эта тема больше не обсуждается. Как бы там
